Рутея (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич (электронные книги без регистрации txt) 📗
– То есть кто-то в будке – ваш товарищ? – спросил Леонид.
– Не наш, а этих… Игоря. Сидит и блокирует.
– И чего делать? Нельзя где-нибудь через стену пройти?
Рина замялась на пару секунд, потом покачала головой.
– Там камер понатыкано по штуке на каждые десять метров. И дроны-разведчики. Самое слабое место, как это ни странно – будки пропуска.
Мы шагнули в номер. Хоть это и не рекомендовалось, я вытащил терминал из рук Леонида.
– Ты что, не предвидела такого? Для кого-то же они служат, эти будки?
За окном уже темнело, я свободной рукой включил свет. Заметил замешательство на её лице.
– Для вербующихся во Дворец.
Мы оба с Леонидом нервно рассмеялись. Она что, предлагала нам завербоваться? Вдруг мой родственник толкнул меня в бок и показал на кровати, на которых мы кинули свои вещи.
– Смотри…
Чемоданы были раскрыты. Вещи раскиданы по кроватям и полу.
– Что там? – спросила Рина и тут же добавила. – О… Я вижу. У вас гости были.
– Чёрт… – Я отдал терминал Леониду и стал проверять, всё ли цело. – Как считаешь, к администратору стоит идти?
– Нет. Он ни при чём. И камеры здесь или отсутствуют, или старые, которые запросто рубятся на расстоянии. Даже обычной техникой, не Способностью.
Через пять минут анализа и наведения порядка мы сделали вывод, что все вещи на месте. Возможно, искали документы, возможно, решили напугать.
Мы не нашли лучшего решения, кроме как лечь спать.
Проснулся я от того, что меня толкнули в бок.
Надо мной стояла та самая девочка из сторожевой будки. Я захотел крикнуть, но она поднесла палец ко рту и показала жестом: идём.
Я почувствовал, что Стоян Сиднеин умер.
Часть III. Адам. Глава 13
Часть III. Адам
1. Школа
Криса Эндрюсона дети застукали в ординаторской за просмотром порнографии в большую перемену. Бедняга, работавший у нас преподавателем литературы и словесности, смотрел видео в небольшом окошке, выведенном на терминальную стену, загородившись наглядными пособиями. Всё бы ничего, но он настолько увлёкся, что забыл поставить видео на паузу и скрыть, когда забежавшие дети зашли к нему со спины.
В те месяцы я был достаточно стар, чтобы вызывать уважение окружающих людей. И, в то же время, по меркам многих моих сородичей, ещё слишком молод, чтобы занимать верховные руководящие посты в департаментах Дворца.
Мне, как и большинству далёких от пуританских устоев людей, ситуация казалась скорее комичной, чем опасной. Я и сам далеко не безгрешен, но сложно было понять, зачем понадобилось выводить непотребства на стену в ординаторской, вместо того чтобы спокойно смотреть в очках или по надбровнику, раз невтерпёж. Возможно, мозг одинокого гуманитария попросту не смог решить такую сложную техническую задачу.
Нет, не подумайте. Я вовсе не испытываю презрения по отношению к простым людям. В конце концов, никогда нельзя забывать, что это мы созданы, чтобы служить им, а не наоборот.
Разумеется, по поводу происшествия собрали педсовет лицея, на задних партах маячили голографические головы кого-то из министерства образования графства. Признаться, я подключился где-то на середине, отправив сначала своё сознание заниматься совсем другими вещами. В этот момент накал страстей в аудитории был уже столь велик, что мешал концентрации.
– …Это кошмар, где же это видано, чтобы преподаватель смотрел «это»! – бушевал учитель музыки, Гунтур Искандар.
Я хмыкнул, переглянувшись со школьным секретарём, Кэтрин. Мы оба прекрасно знали, что этот милый парень иасканских кровей смотрит у себя на терминале вещи куда позабористей. И что оба – и музыкант, и литератор – неравнодушны к одной из математичек.
Хоть мыльную оперу снимай, подумал я. Кэтрин улыбнулась.
– Вы же, чёрт возьми, поэт! – вторил ему директор. – Вы должны пробуждать у детей любовь к природе, труду, родине, Рутее, благодарность матери-Земле и тому подобные вещи, а совсем не заниматься их сексуальным просвещением на переменах!
– Парням по тринадцать лет, я сомневаюсь, что они не видели это раньше, – вставил слово пожилой темнокожий трудовик. То есть, деннаамирланец.
– Вот! – директор махнул рукой на трудовика. – Я понял бы, если бы за этим занятием застукали бы кого-то из них, трудовиков, физкультурников, учителей по безопасности. Даже биологов, чёрт с ними. Но вас!
Кэтрин снова перехватила мой взгляд и кивнула в сторону директора. Я понял, на что она намекнула, но коротко покачал головой.
Нет, я не буду лезть к нему в голову. Не сейчас – просто выразительно посмотрю на него.
– Так, – директор тоже поймал мой взгляд и поменялся в лице. – Мы нарушаем регламент. Кто последний высказывался, я забыл?
– Мистер Искандар, – Кэтрин указала на музыканта.
– Итак, я предлагаю лишить мистера Эндрюсона звания учителя второй категории и отправить на принудительные… нет… запретить занимать должности в образовании навсегда!
– Ну, парниша, притормози, – сказал трудовик. – Все же сейчас поймут, что ты его того… перед мисс Гидеон решил принизить.
По аудитории прошёл смешок.
Я решил, что хватит с меня цирка, встал с места и решил высказаться:
– Леди и джентльмены, вы серьёзно считаете, что его поступок говорит о нехватке у сэра Эндрюсона профессионализма? Я считаю, он профессионал и хороший педагог, совершивший досадную ошибку. И ошибку ли? Вы знаете, почему наши далёкие предки не переубивали друг друга во время путешествий на сферолётах? Почему факты насилия были у западноафриканцев, у Фарси, но не у нас и не у русских? Потому что на бортовых серверах в видеоархиве каждого из Великих Ковчегов валялась сотня-другая файлов, которые волшебным образом ускользнули от модератора. И потому что кое-кто проносил на борт личные архивы и гаджеты, забывая их декларировать.
Все притихли, кто-то на задних рядах хихикнул.
– Да, это всего лишь гипотеза! Но новейшие исследования восстановленных копий некоторых архивов подтверждают её. Все мы когда-либо испытываем стресс, одиночество, нехватку эмоций. И есть пара простых, пусть и немного сомнительных способов помочь с этим. Только подумайте – все эти величайшие первые колонисты, герои легенд, зачастую являлись столь же одинокими и застенчивыми людьми, и ничуть не отличались от сэра Эндрюсона.
Я смотрел, как они меняются в лице, отводят глаза, начинают кивать. Мне даже не пришлось применять никаких хитростей и того, что меня отличало от всех собравшихся. Было приятно осознавать, что все эти почтенные люди верят моим словам исключительно благодаря харизме и убедительным интонациям. И, в то же время, я испытывал лёгкий стыд, потому что в моих рассказах не было никакой правды – вся информация о подобных исследованиях была банальными статейными утками. Конечно, колонисты возили запрещённый контент, но это вовсе не означало, что это ощутимо помогало избежать насилия. Кому-то помогало, а кого-то – наоборот, подталкивало к нему.
Так или иначе, мой пассаж возымел действие.
Собственно, вот примерно в такой обстановке я и провёл те три года своей жизни – мой третий полноценный отпуск. Среди простых людей, работая учителем земной истории.
И отпуск подходил к концу – мне оставалось доработать до конца учебного года, а затем, перед отпуском учительским, я собирался подать заявление об увольнении. Либо просто исчезнуть, пропасть без вести.
Нельзя сказать, что мне этого очень сильно хотелось, но ведь мы все – прирождённые трудоголики. Система построена так, что не приносить пользы обществу и вверенным тебе народам просто не получится – уровень Способности начнёт падать день ото дня. После чего, если верить источникам, произойдёт Лишение, и ты превратишься в обычного – ну, почти обычного – человека. Говорят, такое случалось всего пару раз за пятисотлетнюю историю наших родов.
Именно поэтому сказать, что ушёл в преподавание я только чтобы отдохнуть или сменить деятельность на время отпуска, было бы не совсем верным. Я продолжал работать над некоторыми проектами. По сути, занимался банальным программированием Способности, столь активно развивавшимся в те ранние века нашей истории.
