Зло (СИ) - Максимов Сергей Васильевич (книги бесплатно txt) 📗
— Мы ошиблись. Мы поняли — приняли — осознали — простили — затаились пока не пришли они!! Они сделали — совершили — перевернули — сломали — создали то, чего не было уже очень и очень давно. Они разъединили нас. Легион ушли. Легион предали. Легион хотели большего. Легион поверили. Но не мы, — зверь принялся за крошечные руки Мозгуна, но его речь продолжилась. — Мы не хотим этого. Эта вероятность — возможность — случайность — неизбежность не должна стать реальностью! Они не заслужили. Вы не заслужили! Вы должны мучиться!!! Вы должны терзать самих себя! Вы должны жить! Зло убьет себя! Легион неправы. Ты можешь все остановить. Ты можешь принять — примириться — стереть — ответить — воспротивиться — подчиниться — прервать цепь! Ты еще можешь умереть!!! — Голос трупа оборвался, когда монстр растянул свою правую пасть по — шире и поглотил голову техника вместе с щупальцами.
Киллиан все так же стоял у двери в дальнем конце рубки и не двигался. Вслед за угрозами смерти ему поступило предложение умереть добровольно. Дело, в которое его втянул Айзек, становилось все более и более странным. Вслед за флотом, кордами и каннибалами, в дело вмешались какие — то потусторонние силы. Какие — то трупооживляюшие "Мы". Киллиан собирался было задуматься о бренности бытия, но философским думам недолго было суждено терзать его мысли.
Трехглавый монстр браво засеменил в его сторону и, не удосужившись спросить разрешения, схватил левой пастью за загривок комбинезона. Мемор стал сопротивляться, на что получил очень доходчивый ответ, в виде рыка из двух незанятых делом ртов чудища. Сивару оставалось лишь пытаться не задохнуться и следить за тем, куда его доставит такой экзотический транспорт. Комбинезон, прихваченный клыками твари, трещал и растягивался всю дорогу, но все же прошел это испытание, продержавшись до момента, когда монстр разомкнул пасть и швырнул Сивара аккурат ко входу в шлюзовой отсек Вергилия. Рядом со шлюзом расположилась до омерзения довольная физиономия Айзека. Эпос просто сиял. Киллиан, не сумев сгруппироваться, рухнул на пол всем телом, отбив ценнейший орган, расположенный чуть ниже спины. Боль вырвалась из мемора протяжным стоном. Эпос еще шире улыбнулся и заговорил с монстром, будто это его домашний питомец:
— Молодец, хороший мальчик, принес папе феромонный маяк. Ай, какой умница.
Трясущиеся от злости руки топазца сами потянулись в сторону Фобоса, не такого уж и страшного, в сравнении с тем, чего Киллиан насмотрелся за последние сутки. Выпрямиться во весь рост юноше помешало препятствие, которое встретило макушку Сивара недружелюбной твердостью и ещё более неприятным рыком. Голова мемора ударилась в один из подбородков трехголового зверя. Кости черепа будто напоролись на каменную стену. В глазах топазца завели хоровод радужные круги. Монстр недовольно фыркнул, оскалившись.
— Ну, ладно — ладно тебе, Черныш. Этот остолоп не со зла, он не хотел тебя обидеть. — Айзек принялся успокаивать возмущенного зверя. Киллиан отпрянул в сторону, не зная за что держаться: то ли за отбитые голову и зад, то ли за сдавленное комбинезоном за время транспортировки в зубах Черныша горло. Умная ткань оставила красный след на его шее. Висельник ни дать ни взять. Айзек, не обращая внимания на метания мемора, стоял и почесывал поднятую от наслаждения морду монстра. Задрана была лишь одна из голов, а две другие, и не думая расслабляться, насторожено смотрели в сторону мемора.
— Это его — то обидеть? Это он — то Черныш? Чего ж не Малыш или Пушок? — Киллиан злобно таращился на Райберга и его ручного зверька, потирая ссадину на шее.
Айзек оторвался от почесывания шеи монстра и отошёл в сторону:
— А тебе не нравится? Давай, я тебя здесь оставлю. Ты его будешь воспитывать, дрессировать, а потом и имя придумаешь — любое, какое захочется, да хоть Беренгария Наваррская.
Судя по оскалу, появившемуся на одной из морд твари, она не одобрила бы ни дрессуры, ни такого роскошно — породистого имени.
— Нет уж, спасибо. — Киллиан зашел внутрь Вергилия. «Спасательная операция» на борту «Гулу» наконец — то подошла к концу. Шлюзовой отсек встречал его радостными возгласами корабля:
— О, юный помощник капитана вернулся. Какая радость, а мы тут переживали, нервничали, ногти, можно сказать, грызли.
— Знаю я вас. Грызли, конечно, — Киллиан от избытка эмоций пнул ближайшую перегородку.
— Но — но, молодой человек. — Неодобрительно буркнул искин.
— Что «но — но»? Чтоб я ещё раз тебя, железку, послушал. Чтоб ещё раз!!!
— Вот чему бы хорошему научились у капитана, ведь нет же — надо перенимать худшие черты характера этого любителя фамильярностей.
Киллиан не слушал причитания корабля и отправился в медотсек, который уже начал считать своим местом на борту корабля. Там его, стягивающего с себя остатки одежды и кусочки прилипшей к ней человеческой плоти, и нашел Айзек.
— Ну что, великий спасатель детишек, наигрался в супергероев?
Киллиан, неделю назад не осмелившийся бы Айзеку и слово сказать поперек, сейчас и не думал сдерживаться:
— Да пошел ты! Все вы пошли! Питомцы, железяки, феромонные маяки, миносы… Ты ведь все знал! Все! И про каннибалов, и вообще… Ты всегда все знаешь, но только это не мешает тебе отправлять меня черт поймёшь куда.
Эпос и не думал обращать внимание на нарушение субординации. Его рука осторожно легла на плечо Киллиана:
— Ты сам решил. Сам собрался идти. Сам хотел кого — то спасать.
Мемор не выдержал. Стресс и ужас, копившиеся в нем все это время, вырвались наружу:
— Что «сам»? Что «сам»? Малолетний дурак я сам! Нихренашеньки я сам не знаю! — Слезы побежали из его совсем ещё детских глаз, и Сивар начал прятать их, сев на пол и уткнувшись лицом в колени. Лицо, до того сердитое и строгое, потеряло весь налет воинственности. У ног Эпоса, сжавшись в один твердый комок нервов, сидел и старался остановить предательски катившиеся слезы Киллиан Сивар, шестнадцати лет от роду. Простой курсант, который хотел защищать свою родину, а не быть игрушкой у руках монстров, по сравнению с которыми трехголовый Черныш просто милое создание.
Айзек, упершись спиной, сполз по стене и уселся рядом с Киллианом. Он согнул одну ногу и упёрся локтем в колено, принявшись судорожно поглаживать лоб. Холод и лёд его глаз на секунду испарились, уступив место чувству, которое Айзек никогда не выпускал наружу на людях. Из его глаз струилась, норовя поглотить все вокруг, неимоверная, неописуемая усталость. Если бы Киллиан смотрел на него, он мог бы наконец узнать, насколько этот человек стар. Стар душой. Никакие биокоррекции и чудеса Вергилия не могли скрыть ту неописуемую тоску и усталость от прожитого, что сейчас виднелись на дне хрустальных глаз Эпоса. Да и не Эпосом он был сейчас вовсе, так — уставший старик.
— Знаешь, я ведь был когда — то таким же, — Айзек провел ладонью по ершику белых волос и опустил руку в карман. Капсула нейрокатализатора, раздавленная у глаза, обернулась жидкостью и обволокла зрачок Райберга. Лёгкий несертифицированный наркотик моментально начал действовать, расслабив Айзека настолько, что он почти перестал скрывать свои эмоции. — Был таким же открытым, рвущимся вперёд очертя голову. Тогда я умел мечтать. Мечтать по — настоящему. Не подпитывать, как сейчас, едва живую, уже вовсю харкающую кровью надежду во что — то светлое где — то глубоко у себя внутри, а верить. Верить во что — то большое. Нечто более значимое, чем я, ты, да и каждый из нас. Я мог мечтать о будущем. И я был не один.
Слова Айзека заставили Киллиана поднять голову. Никогда ещё Эпос не был так открыт и так прям. Не было уловок и игры. Не было махинаций и субординации. Был простой разговор двух измученных багровой дорожной пылью странников, у которых не было ничего кроме самих себя и этого бесконечного пути.
— «Арго»… Он был прекрасен, наш хрустальный гроб. Наш мавзолей с живыми трупами, отправившийся в глубины космоса, как только мы получили от менталов первые сверхсветовых двигатели, — Киллиан вздернул брови. Он даже не мог подумать, что чужие, хоть сейчас и являвшиеся номинальными союзниками человечества, тогда могли оказать людям такую услугу. Оказалось, что технологию гипер — перехода не пришлось «выторговывать» у инопланетян огнем и мечом. Айзек заметил удивлённое лицо Сивара и, задрав голову вверх, продолжил:
