Нейтронный Алхимик: Консолидация - Гамильтон Питер Ф. (книги без регистрации полные версии txt) 📗
Прокравшись к окну, они выглянули на двор, но там было пусто. Окна усадьбы были черны и пусты, поглощая свет Герцога без остатка и следа.
— Я пойду выясню, что там творится, — прошептала Луиза.
— Нет! — готовая разрыдаться Женевьева отчаянно вцепилась в нее. — Не оставляй меня! Пожалуйста! Луиза!
Луиза привычно прижала ее к себе.
— Хорошо, Джен. Я не уйду.
— Обещаешь? Честно-честно?
— Обещаю! — девушка поняла, что сама боится ничуть не меньше. — Но мы должны узнать, чего от нас хотела мама.
— Как скажешь.
Женевьева судорожно кивнула.
Луиза окинула оценивающим взглядом высокие стены западного крыла. Что бы сделал Джошуа? Она вспоминала расположение комнат, коридоров, проходов для слуг — все это она знала лучше, чем любой другой, кроме домоправительницы и, может быть, отца.
— Пошли! — она взяла Женевьеву за руку. — Попробуем незаметно пробраться в мамин будуар. Рано или поздно она туда заглянет.
Они украдкой выбрались со двора и поспешно шмыгнули к зеленой дверце в стене, которая вела в одну из кухонных кладовок. Луиза ожидала, что их вот-вот грозно окликнут, и к тому времени, когда она, нажав на массивную чугунную ручку, скользнула в дом, ее уже трясло от напряжения.
Кладовку заполняли мешки с мукой и дощатые поддоны с овощами. Два затянутых паутиной узких окошка под потолком давали скудный и бледный свет. Когда Женевьева затворила дверь, Луиза щелкнула выключателем, но два голых светошарика померцали секунду и погасли.
— Проклятье!
Луиза взяла сестренку за руку и потащила ее за собой, петляя между мешками и ящиками.
В переходе для прислуги, куда они вышли, стены были побелены известкой, а пол вымощен желтоватым плитняком. Светошарики, развешанные через каждые двадцать футов, то вспыхивали, то отключались вновь, отчего у девушки кружилась голова — казалось, что пол под ногами покачивается.
— Это еще кто вытворяет? — со злостью прошептала Женевьева.
— Понятия не имею, — пробормотала Луиза в ответ.
Ее вдруг охватило предельное одиночество. Она сердцем ощутила, что Криклейд больше не принадлежит ее роду.
Все же девушки пробрались по коридорчику к чугунной винтовой лестнице, уходившей на верхние этажи. Луиза остановилась, прислушиваясь, не спускается ли кто им навстречу, и ступила на лесенку.
Господские переходы в усадьбе отличались от служебных, как небо от земли. Натертый золотистый паркет укрывали роскошные зеленые с золотом ковровые дорожки. По стенам были развешаны традиционные картины маслом в массивных сусальных рамах. Вдоль стен через равные промежутки стояли старинные сундучки, поддерживая или хрупкие безделушки, или хрустальные вазы с земными или чужемирными цветами из приусадебной оранжереи.
Дверь, к которой приводила винтовая лестница, пряталась за стенной панелью. Луиза приотворила ее совсем чуть-чуть и выглянула в коридор. В дальнем его конце солнце сияло сквозь огромный витраж, крася стены и потолок на манер тартана. Врезанные в потолок светошары мерцали тусклым янтарем и нехорошо жужжали.
— Никого нет, — прошептала Луиза.
Девушки торопливо выскочили в коридор и, заперев за собой дверцу, на цыпочках двинулись к будуару матери.
Вдалеке послышался крик — где, Луиза не сообразила, но именно вдалеке, и слава богу!
— Пойдем назад, — проныла Женевьева. — Ну, Луиза! Мама знает, что мы в конюшню пошли, она нас там найдет!
— Сначала посмотрим, здесь ли она. Если нет, тут же вернемся.
Снова донесся мучительный вопль, еще тише.
До дверей будуара оставалось двадцать футов. Луиза собралась с духом и сделала еще шаг.
— Боже, нет! Нет, нет, нет. Прекрати! Грант! Господи, спаси и помилуй!
Девушка застыла от ужаса. Из-за дверей доносился голос — нет, вопль — ее матери.
— Грант, нет! Пожалуйста! Господи, хватит! — И пронзительный, исполненный муки вой…
Женевьева вцепилась в плечо сестры, приоткрыв рот и слабо всхлипывая. Светошары над дверями вдруг начали разгораться. Пару секунд они полыхали ярче, чем полуденный Герцог, а потом с тихим звяканьем лопнули, рассыпав по ковровым дорожкам и паркету осколки молочного стекла.
Марджори Кавана завизжала снова.
— Мама-а! — взвыла Женевьева. Вопль Марджори оборвался, и за дверью с глухим стуком рухнуло что-то тяжелое.
— БЕГИ! БЕГИ, МИЛАЯ! БЕГИ, СКОРЕЙ!!!
Луиза уже отступала к потайной дверце, волоча за собой плачущую Женевьеву. Двери распахнулись с такой силой, что полетели щепки. Коридор залила осязаемая масса изумрудного сияния, в котором плыли, уплотняясь с каждым мигом, паутинные тени.
На пороге стояли двое.
Луиза задохнулась. Одной была Рейчел Хендли, горничная. Она не изменилась совершенно. Вот только волосы ее обрели кирпично-рыжий оттенок и шевелились. Прядки сплетались и вились, точно намасленные змейки.
А рядом с толстушкой стоял отец, так и не снявший мундира. По лицу его блуждала чужая мерзкая ухмылка.
— Иди к папе, детка, — пророкотал он радостно и шагнул к ней.
Луиза только и смогла, что беспомощно помотать головой. Женевьева упала на колени, содрогаясь от рыданий.
— Идем, девочка, — голос отца превратился в бархатистое воркование.
Луиза не смогла сдержать булькающего всхлипа, готового в следующий миг сорваться в нескончаемый истерический визг.
Отец восторженно расхохотался. И в этот миг сквозь зеленую мглу за его спиной прошла третья фигура.
Луиза не сумела выдавить даже удивленного вздоха. Но это была их няня, миссис Чарлсворт, одновременно тиран и вторая мать, наперсница и предательница, рано поседевшая кругленькая дама средних лет, чье привычно кислое лицо смягчали мириады морщинок.
С негодующим воплем «Оставь моих девочек, негодяй!» старушка ткнула Гранту Кавана вязальной спицей в левый глаз.
Что случилось за этим, Луиза так и не сумела потом вспомнить в точности. Кровь и крошечные ветвистые молнии. Звонкий вопль Рейчел Хендли. Разлетающиеся по коридору осколки стекла, прикрывавшего картины на стенах, и стробоскопическое мерцание вспышек.
Луиза заткнула уши — от пронзительного визга у нее лопался череп. Молнии погасли. На месте ее отца рядом с Рейчел стояла громоздкая фигура в странной броне, набранной из квадратных пластин темного металла, украшенных алыми рунами и соединенных медной проволокой. «Сука!» — грянул великан, нависая над миссис Чарлсворт, и из зениц его выплеснулись струи густого апельсинового дыма.
Руки Рейчел Хендли вспыхнули. Оскалившись от натуги, бывшая горничная вцепилась пламенеющими пальцами в щеки несчастной няни, и под ее ногтями зашипела, обугливаясь, плоть. Миссис Чарлсворт захлебнулась от боли. Горничная отпустила ее, и няня отшатнулась, покачиваясь. Взгляд ее нашарил в зеленой мгле девушек. По обезображенным щекам старухи покатились слезы.
— Беги, — выдохнула миссис Чарлсворт с прощальной улыбкой.
Эта жалостная мольба, минуя сознание, пробудила к действию спинной мозг Луизы. Упираясь лопатками в стену, девушка поднялась с ковра. Миссис Чарлсворт горько усмехнулась, поднимая свое бесполезное оружие. Девка и рыцарь шагнули к ней, дабы свершить свою месть.
Руки Рейчел обвивали бело-огненные змеи, капли пламени стекали с пальцев, устремляясь к старушке, прожигая накрахмаленную серую блузу. Ожившие доспехи разразились рокочущим хохотом, заглушавшим мучительные стоны миссис Чарлсворт.
Луиза за плечи подняла сестру. За спинами девушек коридор озаряли вспышки и слышался вой.
«Я не должна оборачиваться, — думала она. — Не должна».
Пальцы ее сами нашарили защелку потайной двери. Она швырнула Женевьеву на ступени лестницы и сама ринулась во мглу, даже не глянув, кто может поджидать их там.
Дверь захлопнулась.
— Джен? Джен! — Луиза встряхнула оцепеневшую сестренку, но ответа не было. — Джен, надо отсюда выбираться! Господи Боже…
Ей хотелось свернуться калачиком и плакать навзрыд. Но тогда она умрет. И ребенок с ней.
Волоча за собой Женевьеву, она помчалась вниз по лестнице. Сестра покорно следовала за ней. Хотя что случится, если они встретят еще одну… тварь, лучше и не думать.