Из другого теста (СИ) - Сергеева Александра (читаем книги бесплатно txt) 📗
Она чувствовала, как рвут на ней куртку, как вцепились в ноги и руки, но боли не было. Краем глаза зацепила Шатхию — той оторвали левую руку. Но правой она сжимала нож. И всё тянулась, тянулась к горлу белой, как снег, мёртвой Юльки, которой выжирали внутренности лезущие друг на друга пауки. Перерезать хочет — мелькнула последняя мысль. Наругу подкинуло и перевернуло. Сквозь муть, заволакивающую глаза, она увидала громадного медведя. Тот нависал над иглами и тоскливо завывал.
Глава 12
Наруга очнулась так легко, будто просто проснулась. И, кстати, отлично выспалась. Та же томительная нега качественно отдохнувшего тела, то же удовольствие от ощущения восстановленных сил. Не открывая глаз, она сладко потянулась. Мелькнула мысль о диком сне, прописанном поразительно детально и запомнившемся от начала до конца. Вдруг руки наткнулись на… Наруга тщательно ощупала предмет и распахнула глаза. Мигом перевернулась на живот и уставилась на голую ступню. И на вторую такую же: явно женскую, довольно ухоженную, но в последнее время несколько запущенную.
Вторым открытием оказалась земля, на которой они с хозяйкой ног валялись. Даже не земля, а какой-то необычный тёмный песок. Она машинально цапнула целую гость и поднесла к лицу: песок был крупным тяжёлым и тёплым. Наруга задрала голову и сощурилась — в глаза било яркое солнце. Не сон — поняла она и села. Посмотрела на себя, стряхнула с голого живота и груди редкие прилипшие песчинки. Пошевелила пальцами на ногах и вспомнила, как умерла. Всё тело передёрнуло от омерзения. Но его передёрнуло! Она это превосходно почувствовала, хотя с ней было что-то не так. Что-то не укладывалось в пределы той нормы самоощущений, на которые не обращаешь внимания, как на естественное и постоянно присутствующее явление.
Она огляделась. Ноги принадлежали Бинке. Рядом с ней, так же вытянувшись по струнке, лежали Юлька с Гранкой. Целые и здоровые, но в чём мать родила. Длинные волосы всех троих — у славянок это пунктик — были осторожно уложены вдоль головы и плеч. Именно уложены и даже идеально расправлены. Они были чистыми и более яркими, чем прежде. Блёкло белые у Бинки — они искрились, как снег в солнечный денёк. Желтоватые у Гранки — приобрели лёгкий тёплый золотистый оттенок. Голова Юльки полыхала столь ядрёной чистой рыжиной, что резало глаза. Наруга безотчётно подцепила собственную прядь и поднесла к глазам. Её пегая серость превратилась в нечто стальное или платиновое — хрен их там различишь — но такое насыщенное, что она поёжилась. Разукрасили их — только держись.
И воскресили — ударила наотмашь холодная мёртвая мысль. Случилось то, чего Акери боялась до потери здравого смысла. То, во что Наруга, естественно, не верила совершенно. И вот теперь… Ну? И кто она теперь такая? Это рассказывали о беррах: умерли, воскресли и бла-бла-бла. Так что, она теперь берр? Берриха? Да нет… А они точно умерли? Память поспешила услужить, рисуя последнюю минуту её жизни. Наруга мужественно досмотрела до конца и решила больше не вспоминать эту пакость. Зачем, если жизнь продолжается? И плевать, в каком качестве. Главное, она дышит, она видит, слышит…
Кстати, а что это она сейчас такое услыхала? Потрясающе знакомое и вызывающее добрую насмешку. Ну, да, так смеялась Ракна, когда хотела охмурить какого-нибудь мужика: заливисто звонко и одновременно масляно-липко. Шалава — нежно обласкала она подругу. Эта выдерга и тут её опередила. Воскресла первой и уже морочит кому-то голову. А, кстати, кому? Их, наконец-то, нашли? Что-то иное трудно предположить. Шатхии тоже нет. Наруга вздохнула и попробовала подняться. Опасалась каких-нибудь головокружений да прочих радостей, но встала на ноги легко и твёрдо. Ещё раз оглядела своё грубое мускулистое тело, плюнула и пошла на щебет подруги.
Проскользнув между иглами, увидала неподалёку пару огромных костров. Просто гигантских. А вокруг них интересную компанию — не считая её девиц. Три медведя лежали, чуть ли не уткнувшись мордами в огонь. Они пребывали в приемлемой весовой категории малотоннажного челнока. Но формой и какой-то физически ощущаемой мощью разительно отличались от Машки. Та тоже млела у огонька и что-то меланхолично жевала. Вторую половину розыскной команды составляли трое голых по пояс мужчин. Нет, МУЖЧИН. Двое переросли Наругу на голову — если не больше — а третий где-то с неё. Тела могучие тяжёлые, но заметно гибкие и подвижные. Волосы у всех длинные и подозрительно ухоженные — прямо, факт налицо. Вдогонку к тому, что сама Наруга, как и они, совершенно не ощущала холода. И даже дуновений ветерка, который шелестел в кронах. Значит, вот они какие — берры.
Старательно делая вид, будто вовсе не стыдится наготы, Наруга направилась к костру.
— Наконец-то! — завопила Ракна и бросилась ей навстречу.
Повисла на шее, чуть не задушив, и всё чего-то лопотала. Шатхия тоже подбежала и уткнулась носом в плечо. Наруга обняла её одной рукой — они застыли, словно страшась отпустить друг друга и потеряться. Мужчины встали и молча смотрели на эти женские нежности с абсолютно непроницаемыми лицами. Тут до Наруги дошло, что на девчонках штаны и лёгкие маечки на бретельках.
— А вы чего тут в белье рассекаете? — поинтересовалась она, слегка отстранившись.
— Так не холодно же, — удивилась вопросу Ракна. — К тому же от нашей одежды остались только клочья. Ребята их сожгли, когда всё закончилось.
— Что закончилось?
— Ну, когда там, — кивнула она на иглы, — сформировались наши новые тела. Ну, то есть, воссоздались по старому образцу. Так-то подруга. Не вышло скроить тебя поприличней. Нас продублировали молекула в молекулу. Хорошо хоть Акери тебе морду поправила.
— Где она? — встревожилась Наруга, отпуская девчонок и оглядываясь.
— В дереве, — отчиталась Шатхия.
— Всё ещё? — изумилась Наруга.
— Может, ты сначала оденешься? — хмыкнула Ракна и потащила её к кострам: — А то мужики сейчас слюной захлебнутся.
Они с Шатхией очнулись сутки назад: одна за другой. Успели разобраться с тем, что осталось в их разодранных затоптанных рюкзаках. Оказалось, достаточно, чтобы придать себе хоть сколько-нибудь респектабельный вид. Хоть сиськи прикрыть — тараторила Ракна, отдавая подруге шортики, майку и штаны. Последние сверкали парочкой дыр, что оставили на рюкзаке когти неаккуратных монстров. Но, до поместья госпожи Таноль штаны дотерпят. Впрочем, если госпожа желает, то может их заштопать — Ракна ей не нанималась. К тому же элементарно не умеет. Шатхия укоризненно посмотрела на балаболку и посетовала, что именно эти штаны она зашить и не успела — всё остальное готово. Но, если Наруга потерпит, то она быстро управится. Наруга натянула аккуратно заштопанные шортики и успокоила: она потерпит.
Натягивая майку, случайно наткнулась взглядом на одного из берров — самого здорового из этой троицы. И действительно на голову выше неё. Длинная густющая русая шевелюра. Квадратное грубое, словно вырубленное топором, лицо. Широченный, какой-то не совсем человеческий нос. Короткая бородка, широкие, далеко выдающиеся брови. И глубоко посаженные глаза почти целиком занятые тёмной радужкой. Он был некрасив, но притянул её взгляд ещё раз, и ещё. Сам берр тоже постоянно косился на новоявленную воскресшую. Но, стоило встретиться с ним взглядом, медленно отводил глаза. Пусть и такая нелепая — Наруга была женщиной. Пусть и не привыкла к вниманию — она сразу почувствовала, что очень нравится ему. Что мужик дико растерялся, не зная, что теперь с этим делать. Вконец девушка охренела — мысленно съязвила она — нашла же, где найти себе кавалера. Стоило ради этого сдохнуть, будучи обглоданной до костей. А то и с костями вместе — животным нужен кальций.
Она села на какую-то подстеленную Ракной тряпку — белые шортики нельзя пачкать в мужском обществе. И вдруг поняла, что дико проголодалась. Обе подруги мгновенно почувствовали это. Ракна жестом остановила вскинувшуюся хутамку, дескать, работай, не отвлекайся. Подошла к одному из берров и непринуждённо скомандовала:
