Венок Альянса (СИ) - "Allmark" (читаемые книги читать .txt) 📗
– Я знаю об этом.
В дороге до Эйякьяна все, пожалуй, чувствовали некоторое напряжение. Сложно было однозначно сказать насчёт Тжи‘Тена и Ше’Лана – они вполголоса обсуждали что-то, кажется, сугубо деловое-учебное. К’Лан, очевидно, волновался, и волновался настолько сильно, что не находил слов. Молчал и Андо. Винтари снова чувствовал, что ревнует Дэвида к его рейнджерскому будущему, и злился на себя. Дэвид вёл, и казался сосредоточенным на дороге, но едва ли это было на самом деле так.
Щедро залитая солнцем посадочная площадка была почти пустынной. Рикардо, загодя извещённый об их прибытии, встречал их лично. По случаю щедрого весеннего солнца – деревьев здесь было маловато, и тени, соответственно, тоже – на голове у него снова была широкополая соломенная шляпа, довольно странно сочетавшаяся с рейнджерским одеянием, точнее, не сочетавшаяся совсем, из-под неё выбивались порядком отросшие спутанные волосы.
– Приветствую. Это ты, парень, стало быть, сын славного Г’Кара? – он сразу протянул руку Андо. Рты поотворяли все, включая оного, что само по себе было сильно.
– Вам уже сообщили, да? – против воли вырвалось у Винтари.
– О вашем приезде-то? Ну так…
– Нет, о том, что… ну, что Андо… ну, не совсем нарн.
Рейнджер пожал плечами.
– А, вы об этом? Да нет, сам догадался. Ну, вообще-то, хотя наружность славного юноши мне никто по видеосвязи, конечно, не описывал, но о главном-то упомянули. Что гражданин Г’Андо прибыл сюда не пополнять славные ряды анлашок – хотя по-честному, одно другому не мешает – а учиться у минбарских телепатов. Ну а в то, что это может потребоваться урождённому нарну, я пока, извините, с ходу не готов поверить.
– Так вы что, и ожидали увидеть человека?
– Ну… вообще зная Г’Кара, я ничему не удивлён.
– Вы знали Г’Кара? – подпрыгнул К’Лан.
– Общались. Одно время он часто пересекал свои пути с нашими. Я служил тогда на корабле… Так, если вы меня не заткнёте, я ведь прямо здесь начну байки травить. Давайте лучше пойдёмте, покажу вам тут всё. Имя второго молодого человека правильно запомнил, К’Лан? Вам эта экскурсия будет особенно полезна, запоминайте всё сразу, чтоб потом не бегать, старших по десять раз не дёргать.
На лицо К’Лана было любо-дорого посмотреть.
– Так вы… Так вы меня примете, да?
– Ну, решение принимаю не я… Не только я, в смысле. С вами, конечно, ещё побеседуют… Но энтил’за дал добро, я тоже никаких возражений не имею… Вообще-то, мы никого и не гоним. Сюда человек приносит своё сердце, этим не кидаются. Конечно, когда мы видим, что на самом деле этот путь не подходит пришедшему, мы стараемся мягко его переубедить, прояснить для него его заблуждение и его причины… Но если он настаивает, мы принимаем. В конце концов, бывает, что и мы ошибаемся, а вселенной виднее.
На полянке перед учебными корпусами два центаврианина – Винтари узнал их, первые, кого привёз Арвини – упражнялись в рукопашном бое и шуточных перепалках на тему заслуг родов. Чуть поодаль дрази и землянка жарко обсуждали какую-то книгу, поминутно то он, то она начинали что-то ожесточённо искать, резво шелестя страницами. К’Лан восторженно стрекотал о своём брате, пересказывая всё то, что слышал от него об анлашок. Рикардо улыбнулся.
– Напомните-ка мне его имя, сдаётся мне, где-то мы с ним пересекались.
– Ой, в самом деле? Да нет, наверное, вы ошиблись, иначе он мне о вас непременно бы рассказывал. Он рассказывал про весь свой отряд… А вы давно в анлашок?
– Двенадцатый год, если не изменяет память.
– Ого! …Значит, войну Теней вы не застали?
– Нет, войну Теней не застал, тогда у меня была ещё мирная гражданская профессия.
– А с дракхами вы сражались?
– Самую малость захватил. Тогда меня уже поставили руководить подготовкой молодняка, ещё не здесь, правда… Вот во время одного из тренировочных вылетов мы случайно на один их корабль напоролись.
– И?
– Ну, мы потрепали их, они – нас, нас, конечно, сильнее… Вообще-то нам бы крышка была, но вовремя подоспела подмога потяжелее, размазали их ровным слоем по сектору. Очень плодотворная вышла тренировочка, ребята наглядно увидели, какие бывают враги и с чем их надо есть.
Дальше они разделились — Рикардо повёл Андо и К’Лана в тренировочный зал, а Винтари и Дэвид вместе со старшими нарнами отправились повидать знакомых учителей и Амину. Винтари отметил про себя, насколько удивительно разные реакции двух друзей, насколько вообще они разные. И вовсе не в том, что один человек, другой нарн. К’Лан был открыт, понятен. Этим и дружелюбными манерами он располагал к себе. И отлично верилось, что в Эйякьяне он будет на своём месте. А вот Андо, судя по его хмурой, безучастной физиономии, едва ли вступит в анлашок… Слишком похоже, что всё происходящее вокруг его не интересует. По всей видимости, К’Лан только вследствие своей наивности полагает, что Андо пойдёт вместе с ним и что для него вообще имеют какое-то значение проведённые вместе детские годы, а Андо не разубеждает его лишь по причине всё того же тотального равнодушия. Винтари не хотелось думать, что, скорее всего, это обычное презрение телепата к нормалам. И на проблемы из детства не спишешь тоже, глядя на терпение, порой непостижимое, того же К’Лана, да и вряд ли кто-то мог бы выказывать явное пренебрежение сыну Г’Кара, будь он хоть с волосами, хоть с чешуёй. Разве только он видел в мыслях их настоящее отношение… Но, зная пунктик нарнов относительно пси-способностей, больше представляется, что Андо могли утомить обожанием.
- Думается что-то, Андо не горит желанием поступать в анлашок, - озвучил ту же мысль Дэвид, - зачем тогда он поехал с нами? Просто от скуки?
- И вот как-то жаль, - зло пробурчал Винтари, - представляется, Рикардо сбил бы с него спесь. Как бы он ни изображал из себя эдакого компанейского простачка - я как-то верю, что он умеет быть очень серьёзным, когда надо. Иначе б дисциплину в таком винегрете нипочём не удержал.
- Учителя-фриди* тем более умеют быть серьёзными, а с ними он вроде как вынужден будет иметь дело.
- Да уж… Надеюсь, это пойдёт ему на пользу. Вот им пусть и расскажет, что, видите ли, он Богу служит… Он один, а остальные рукавами машут…
- Я думаю, мне необходимо попробовать поговорить с ним. Надо же понять…
- Почему он такой?
Дэвид раздражённо пытался заправлять за уши и рожки растрёпанные ветром пряди, но у него мало что получалось.
- Всё-таки, кажется, ради тех, кто имеет для него значение, он многое готов делать. В своей школе он был не из худших учеников. Имя приёмного отца заставляло его держать высокую планку, хотя человеческая физиология и проблемы из-за его дара очень мешали в этом. Сейчас для него важно научиться пользоваться этим даром, не причиняя вреда себе и другим… И ему важно одобрение моего отца.
- Ну да, если хотя бы ради чьего-то одобрения он способен вести себя прилично - надеюсь, так и будет.
Дэвид рассмеялся.
- Диус, изначально всякий ребёнок делает что-либо главным образом ради одобрения старших. Конечно, более опытная и мудрая душа проявляет больше склонности к добропорядочному поведению, больше тяги к познанию и альтруизму… Но если б можно было положиться единственно на врождённые задатки, зачем нужны б были семья, учителя, общество? Кем мы выросли бы, если б не было тех, кого мы боялись огорчить или желали порадовать?
- Это понимать как - что у него душа не очень мудрая, или что с учителями не свезло?
- Думаю, мы торопимся думать о нём плохо. Мы слишком мало знаем о нём, о его жизни. Мы не можем представить, как это - нести тройной груз. Груз такого дара, когда ты с ним единственный в своём мире, груз великого имени отца, груз расового отличия от всех вокруг…
- За минусом пси-способностей, у вас то же самое.
А про груз великого имени, подумал Винтари про себя, вообще лучше не надо. У Андо это величие по крайней мере было с положительным зарядом…
Вспомнилось, как кто-то из колледжевских недругов бросил походя: «Но ведь вас не воспитывали как принца». Это должно было, конечно, звучать уничижительно, но Винтари и тогда было как-то всё равно. А по прошествии некоторых лет и вдумчивом анализе было очевидно, что только юный возрастом представитель рода, давно ко двору не приближенного, мог полагать, что есть какое-то преимущество в том, чтоб с колыбели зваться наследником престола. Иллюзия ясности будущего имеет свою цену. Во-первых, ещё не факт, что ты до этого престола доживёшь, при наличии младших братьев и дядей, имеющих свои виды и планы. Благо, примеров в истории достаточно. Во-вторых, перспектива наместничества колонии может показаться синицей в руках только тому, кого жизнь ещё не вылечила от неадекватных амбиций. Нет, и в те времена, когда звание третьего претендента ещё грело душу, он не страдал от того, что первые семь лет жизни не были украшены наивысочайшими ожиданьями. Он и тогда был внучатым племянником бездетного императора, но леди Вакана была достаточно благоразумна, чтобы, если имела в этом смысле какие-то надежды, держать их при себе. Между родством по женской линии и более дальним по мужской выбор был не столь уж очевидным, на каждый вариант нашлись бы примеры актов о престолонаследии в путаной, бурной истории Центавра. Надо быть тут справедливым к отцу, о верховной власти он и не помышлял, она свалилась на него крепким ударом по голове, он был слишком праздным и легкомысленным, чтобы самому прокладывать к ней дорогу и чтобы отказаться от неё, преподнесенной на блюде. Многие говорили, что, дескать, шок от такого неожиданного поворота вскружил голову, многие говорили - вот если б был он старше лет хотя бы на десять, не совпали бы трудные и трагические страницы истории с проводимой в общепринятых кутежах юностью… Винтари обтекаемо поддакивал тому и другому, по сути отмахиваясь, чтобы не мешали его собственному внутреннему анализу. И хоть как по этому анализу выходило, что великие имена, обласканные судьбой - самые несчастные щепки в бурном жизненном потоке. Объективно говоря - отец не стремился никогда и ни к чему, кроме единственно значимого для него - наслаждений, впрочем, разве чем-то он тут выделялся среди тысяч таких, как он? Чуть больше грубости в шутках, которыми он сыпал за теми немногими общими семейными обедами, которые Винтари помнил в своём довоенном детстве, на большинстве из них он не присутствовал по малому возрасту, но из-за приоткрытых дверей, в которые он смотрел на нечастого гостя, слышал многое, чуть меньше хотя бы напускного интереса к наукам - о том, как сбегал с занятий и глумился над учителями, он сам охотно и с удовольствием рассказывал, к искусствам - если не называть таковыми те довольно вульгарные образцы, которые вызывали у него одобрение. Нельзя сказать, конечно, что он ничем не интересовался - он читал, смотрел или слушал то, что ему было интересно, что отвечало его запросам. И в этом никто, в общем-то, не видел бы беды, если б он, невзирая на статус и правила приличия, не полюбил с юных лет эпатировать публику. Да, всё это было ещё тогда - когда он потехи ради рассказывал матери о последнем похождении с друзьями по злачным местам, о шутках и розыгрышах, иногда совсем не невинных, а она слушала с непроницаемым лицом, и его в самом деле никто не воспринимал всерьёз - ни она, ни те считавшие себя удачливыми и мудрыми, кто надеялся, что с именем легкомысленного, посредственного по своим задаткам юнца они смогут беспечально делать то, что сочтут нужным, достаточно будет лишь оплачивать его развлечения. Какой же их всех ожидал сюрприз…
