Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
«Если Винго запечатлеет несколько «настроений», — неожиданно поддержал стюарда Шватцендейл, — хотя бы только в таверне «Ода к радости», может быть, ему удастся в какой-то мере уловить внутреннюю сущность этих шкурников, и какая-та часть окружающей их таинственной завесы приподнимется».
«Надеюсь! — скромно опустил голубые глаза Винго. — Это нелегкая задача, но я сделаю все, что смогу».
3
В космопорте Шоло формальностей не было. Мирон проследил за разгрузкой, а капитан Малуф и Шватцендейл посетили контору местного экспедитора и договорились о подписании счетов-фактур, об упаковке в ящики ожидавших отправки товаров и о доставке означенных товаров на борт «Гликки» не позднее следующего дня.
Вернувшись на корабль, Шватцендейл поднял лебедкой из трюма и опустил на землю автолет, после чего подозвал Мирона: «У тебя есть лучемет?»
«Нет».
«Пора тебя вооружить».
Покопавшись в шкафчике салона, обычно закрытом на замок, механик вынул короткий черный лучевой пистолет и вручил его Мирону: «Это детрактор девятой модели в варианте «Голубая метка» — полезная штука. Один из пассажиров забыл его у нас на корабле. Ты знаешь, как им пользоваться?»
«Конечно».
«Значит, он твой».
«Спасибо. Кого я должен застрелить?»
«Еще не знаю. Может быть, никого. Мы полетим в Мель, на край плоскогорья. Поговорим с гетманом племени — и с кем-нибудь еще, если появится такая возможность. Держи лучемет на виду — все время! Рекламируй его, похваляйся им, привлекай к нему внимание! Если какой-нибудь мелули позволит себе хотя бы фыркнуть или шмыгнуть носом — прожги ему дыру во лбу. Они уважают такое отношение к делу».
В салон зашел Винго: «Вы говорите о шуйях?»
«Что шуйи, что мелули — один черт. Они убивают людей, как мух, но сами страшно боятся умереть — для них смерть означает, что им придется вечно бродить по ночной степи в освежеванном виде. Когда они смотрят в дуло лучемета, они становятся кроткими, как певчие птички».
Винго задумался: «Странно! Похоже на то, что в Шоло запугивание насилием — важнейшее условие социального договора». Заметив лучемет в руке Мирона, стюард с удивлением повернулся к Шватцендейлу: «Куда вы собрались?»
«Слетаем в Мель, на край плоскогорья. Может быть, у них есть груз, ожидающий отправления».
Винго с неприязнью смотрел на оружие: «У Мирона еще нет достаточного опыта. Может быть, ему не следует поручать такие вещи, пока он не покроется звездным загаром, если можно так выразиться».
Шватцендейл наклонил голову набок и смерил Мирона критическим взглядом: «Думаю, наш суперкарго не такой уж невинный агнец, каким ты себе его представляешь».
«Тебе надо было стать политиком и толкать речи с трибуны, — с отвращением сказал Винго. — Я полечу с вами и буду сидеть за турелью раптора с пальцем на спусковой кнопке. Две или три предупредительные очереди поджарят им нижнее белье и заставят вести себя прилично».
«Удачная мысль!» — согласился механик. Шватцендейл вскочил на ноги — весь перекошенный, несимметричный, и в то же время безукоризненно сложенный и слаженный: «Вы готовы? Пошли!»
Все трое забрались в автолет; набирая высоту вдоль отвесных утесов, машина взлетела над краем обрыва. За эскарпом на запад, до смутно различимой в оранжевой дымке горизонта гряды пологих холмов, простиралось пустынное каменистое плоскогорье. Примерно в полутора километрах от обрыва, на лишенной всякой растительности проплешине мелкого щебня, окружавшей небольшой темный пруд, расположился поселок Мель.
Автолет приблизился к поселку, повернул и сделал круг на высоте ста метров. Мель производил еще более унылое впечатление, чем Шоло. Ветхие хижины беспорядочно сгрудились у пруда; одинокая дорога вела мимо нескольких лавок к рынку; поодаль виднелись два строения покрупнее, из потемневших бревен и плавленого камня — дубильня и склад с примыкающей к нему конторой экспедитора. Никакой таверны или гостиницы здесь, по всей видимости, не было. Еще дальше, где плоскогорье было покрыто редкой порослью чего-то вроде бурой осоки, паслось немногочисленное стадо скота.
Автолет продолжал кружить над поселком, пока из хижин не высыпали люди, встревоженные редким появлением летательного аппарата. Шватцендейл опустил машину на площадку примерно в пятидесяти метрах от склада. Механик и Мирон спрыгнули на землю с лучеметами наготове, а Винго остался у закрепленной на носу турели раптора. Для того, чтобы придать себе как можно более мрачный и угрожающий вид, стюард натянул на лоб черный капюшон, наполовину скрывавший его розовую физиономию.
Прошло пять минут. Из дубильни вышел человек; не подходя близко, он громко спросил: «Что вы тут делаете? Это Мель, я — здешний гетман!»
Шватцендейл сделал пару шагов навстречу: «Мы — астронавты с грузового судна «Гликка». Есть у вас какой-нибудь груз, ожидающий отправления?»
Гетман прокричал: «Уберите оружие! Я еще не готов расстаться со своей шкурой!»
«Не беспокойтесь, — ответил Шватцендейл, указывая на турель лучевой пушки. — Если бы мы хотели на вас напасть, мы могли бы расстрелять поселок с воздуха. Но кому пригодились бы после этого обгоревшие лоскутья ваших шкур?»
Гетман-мелули медленно подошел ближе — человек средних лет с жесткими черными волосами, выступавшими над ушами подобно надкрыльям жука, с выдающимся клювообразным носом, прищуренными глазами-щелками и бронзовой кожей, отливающей зеленоватым блеском. Он носил черный кожаный сарафан и черные штаны, заправленные в сапоги. Мирон заметил, что внимание гетмана с каким-то задумчивым восторгом сосредоточилось не на механике и не на стюарде, а на его собственной персоне — можно было подумать, что гетман влюбился в Мирона с первого взгляда.
Винго не преминул заметить то же самое и усмехнулся: «Не зазнавайся! Ему не терпится содрать с тебя золотистый скальп. По его просвещенному мнению, твоя шкура стала бы исключительно ценным приобретением».
«Вполне может быть, — отозвался Мирон. — Мне она еще дороже».
Винго передал Мирону большой белый платок: «Повяжи этим голову, чтобы они не таращились на тебя с таким вожделением».
«Я чувствую себя, как голая девственница на аукционе работорговца», — проворчал Мирон, обматывая голову платком.
К тому времени Шватцендейл и гетман уже стояли метрах в десяти друг от друга. Механик спросил: «Так есть у вас какой-нибудь груз?»
Гетман обернулся и кого-то позвал. Вышел человек постарше гетмана, с еще более величественным горбатым носом — этот не проявлял никаких признаков страха при виде лучеметов. Гетман сказал: «Вот агент экспортной конторы, говорите с ним».
«Хорошо, что вы прилетели, — сообщил агент. — У меня есть две партии товара, по пятьдесят штук каждая, они готовы к укладке в ящики. Завтра вы можете их забрать».
«Это нас вполне устроит, но я обязан осмотреть товар и подсчитать шкуры, потому что мелули знамениты небрежным отношением к арифметике, а в недостаче обвинят перевозчика».
«Как хотите! — откликнулся агент. — Считайте, сколько хотите. Склад у вас за спиной».
«Хорошо! — сказал Шватцендейл. — Мы навестим склад. Гетман должен стоять здесь и ждать, пока мы не вернемся. Если кто-нибудь решит, что настало время содрать пару первосортных шкур, Винго сперва убьет гетмана, после чего мы разрушим Мель и не оставим в живых ни одного мелули. Вы усмехаетесь? Вы мне не верите? Ладно, мои слова очень просто подтвердить — больше никто смеяться не будет. Винго, будь так добр, продемонстрируй серьезность наших намерений — на мой взгляд, вон та хижина с провалившейся крышей в любом случае никому не нужна и только портит пейзаж».
Винго нажал на красную кнопку в основании турели; хижина в сотне метров от автолета взорвалась раскаленными осколками камня.
И гетман, и агент-экспортер потрясенно отшатнулись. Гетман не потерял присутствия духа, однако, и пожаловался на то, что теперь шкура древней старухи, прозябавшей в разрушенной хижине, уж точно ни на что не сгодится: «Из-за вас добро пропадает даром!»
