Звёздная тень - Лукьяненко Сергей Васильевич (бесплатные версии книг txt) 📗

Встать. Нет, надо встать. Двигаться, смотреть на мир, а не на блеклые тени прошлого…

Наташка, прости, я и впрямь забыл. Тебе, конечно, всё равно. Ты уж точно меня забыла… знаю я твою любвеобильность. Но я тебя и правда немного люблю. Как первую свою женщину. Ты уж прости. На первых не женятся. Им просто благодарны. Но это ведь тоже немало…

— Итак, твои действия, курсант?

— Предупредительный выстрел по курсу.

— Так. Неопознанный самолёт не реагирует и продолжает движение в сторону государственной границы.

— Ещё раз потребую следовать за мной… повторно произведу выстрелы по курсу.

— А не зацепишь самолёт-то?

Майор смеётся. Ему нравится загонять меня в тупик. Не то чтобы он меня не любил — он со всеми так поступает. А уж тем более с лучшими курсантами.

— Не зацеплю.

Вокруг качается небо. Старенькая спарка идёт на десятикилометровой высоте. Управлять положено мне, но майор отобрал штурвал. Ему нечасто удаётся полетать. А у меня ещё всё впереди.

— Кстати, на «шестьдесят седьмом» пушечного вооружения нет. Ты не пробовал делать предупреждающие залпы самонаводящимися ракетами?

Я молчу.

— Хорошо. Ты всё сделал по инструкции. Самолёт следует в сторону границы.

— Запрашиваю землю.

— Тебе отвечают «действуйте по обстановке». Они всегда так отвечают, курсант. Запомни — ты стрелочник, и отвечать только тебе. Ну, иногда ещё тому вспотевшему от страха офицеру, что сидит на микрофоне…

— Приближаюсь к самолёту, чтобы установить тип.

— С равной вероятностью — пассажирский «Боинг», самолёт радиолокационной разведки или десантный.

— Я определю.

— Нет, курсант. Ночью, в старой машине… ничего ты не поймёшь. Твои действия? Десять секунд! Объект у нейтральной территории! Бери управление.

Ну почему он разыгрывает древнюю историю корейского «Боинга» именно со мной? Почему? Именно со мной, чьи родители разбились… и никому не известно, была ли это простая усталость металла или не в меру старательный пэвэошник…

Затерявшийся в небе на старой машине, измотанный нерешительностью земли, помнящий об американском «карантинном поясе», установленном в годы правления хунты, об осмелевших китайцах…

— Время!

— Огонь.

Я даже нажимаю кнопку пуска. Непроизвольно, успевая откинуть предохранитель, качнуть самолёт — носом к несуществующему нарушителю — и вдавить красную кнопку до отказа…

Разумеется, ничего не происходит. Кнопка светится, но толчка от стартующих ракет нет. Никто не подвешивает к спарке в пилотажном полёте боевые ракеты.

Майор отвечает не сразу. И в голосе лёгкое удивление.

— Цель поражена, курсант. Самолёт падает. Твои действия?

— Сопровождаю цель до контакта с землёй.

— Не боишься увидеть, что это было?

— Боюсь.

Майор вздыхает:

— Извини дурака, Петя. Веди на точку.

Я закладываю разворот, неуверенно, руки будто чужие, но майор не поправляет. Вокруг — только небо.

— Я обычно говорю, что это был пассажирский самолёт, — вполголоса произносит майор. — Нам… нам положено так говорить. Пыл охлаждать загодя. Стране не нужны инциденты…

Я молчу.

— Но тебе я скажу правду, — сухо и чётко сообщает майор. — Это был американский бомбардировщик.

Встаю. Уже встал.

Какой смысл сбивать бомбардировщик, уносящий свой смертоносный груз обратно?

Прямой.

В назидание.

Ты понял, Пётр?

Я ещё не совсем пришёл в себя. Оглядел тесную душевую. Никого нет, только голос куалькуа в глубине мозга. Внятный и тихий шепоток. Я на планете Тени. Земля с её игрушечными проблемами — невообразимо далеко.

— Кажется. Что это было?

Постижение. Когда ты вошёл во Врата — произошло то же самое. Только ты этого не почувствовал. Я сделал всё грубее. Нарочито грубее.

Голова кружилась. И кружились, метались, заставляя сжиматься сердце, воспоминания. Тени воспоминаний…

Теперь я знаю тебя гораздо ближе. Я тебя постиг — и смогу объяснить. Представь, что ты взял в руки бумажный самолётик. Размахнулся и отправил лететь… Так действуют кабины Геометров. А теперь представь, что вначале ты развернул сложенный лист бумаги. Прочитал всё, что было на нём написано. Сложил заново. Это — Врата Тени.

— И ты испугался, что кто-то прочёл все мои мысли?

Нет. Это неудивительно. Любой разум, превосходящий тебя как минимум на порядок, мог совершить постижение.

Значит?

Да. Постигли и меня.

Как интересно. Куалькуа привык взирать на мир, ничего не требуя взамен, но и ничего не отдавая… ничего настоящего, отдельные особи-клеточки — не в счёт.

На порядок, Пётр! Пойми. Есть грубая сила — Даэнло, Хикси, Торпп. Есть гениально организованная раса — Счётчики. Но они слишком цепляются за индивидуальность. Они не пошли по пути слияния разумов. Среди всех рас есть отдельные индивидуумы с огромным мыслительным потенциалом. Их запас знаний может быть ничтожен, зато они наделены способностью к синтезу нового. Но меня постиг цельный разум — подобный моему, но неизмеримо превосходящий. Вывернул, поглотил и отпустил. Предпринимать что-либо было поздно. Если бы я знал заранее…

— Ты бы убил себя. Тот кусочек, что живёт в моём теле. И вместе со мной, вероятно.

Я засмеялся. Нет, я действительно был доволен.

— Привык отсиживаться в чужих телах, куалькуа? Поглядывать на мир, копить знания? Бездействовать, наслаждаться покоем… Кончился покой, дружок. Мы теперь на равных… одинаково ничтожны.

Тебя это не пугает?

— С чего бы? Я привык быть слабым.

Покрутив рукоятку крана, я извлёк из душа тугую струю тёплой воды. С наслаждением окатил себя.

Что ты собираешься делать?

— Мыться.

А дальше?

— Искать хозяина театра.

Мне кажется, что это — не театр, — ответил куалькуа. И снова замолчал, спрятался в глубине, откуда так неохотно показывался на свет.

Что ж, посмотрим… Я налил в ладонь шампуня, намылился. Не театр? Я думаю иначе. Если всю мою жизнь прочитали в краткий миг гиперперехода, поняли, кто я и откуда, то происходящее может быть лишь экспериментом. Наверное, дед об этом догадался.

А Геометры, видимо, бежали в страхе перед чужой силой. Тоже ощутили её — и не рискнули связываться. Как известно, против лома нет приёма, окромя другого лома. Весь вопрос в том, могу ли я рассчитывать на помощь?

Разум, превосходящий куалькуа. Он не может быть человеческим, это придётся признать. Так что же — какой-нибудь исполинский мозг в хрустальной цистерне? Компьютер, погруженный в озеро жидкого гелия? Плазменно-нейронная система… что-то вроде искусственно созданного Торппа? Разберёмся. Если меня не вышвырнули вон, не уничтожили — значит во мне нуждаются. Ну… хотя бы как в игрушке. В любопытном зверьке, ради которого можно построить клетку-планету с куклами-людьми.

Ты ошибаешься. Эти люди ничем не отличаются от тебя. Они настоящие.

Наверное, стоило отнестись к мнению куалькуа внимательнее. Он был в панике — и всё же по самой своей природе оценивал ситуацию объективно.

Но я не мог простить ему… нет, не признание, что он способен уничтожить меня, лишь бы не раскрыться перед неведомой силой. Как раз это я понимал. И готов был признать разумным, даже этичным решением.

А вот постижение — дело другое.

Амёбе куалькуа все безразлично. Мои детские страхи и ссоры, комплексы, преодоление себя. Всё равно что мне проблемы линьки рептилоидов и почкования Даэнло. Чужому не стыдно излить душу — у них-то её всё равно нет.

Неприятно вспоминать себя самого. Постигать.

Неужто там, на донце души, всего-то и есть, что страх одиночества и бесприютности, боязнь показаться таким, каков есть, готовность переступить через себя — и убить? Неужели я — такой?