Скрижаль Дурной Вести - Иванов Борис Федорович (прочитать книгу txt) 📗
— Ладно. — Папа тяжело вздохнул. — Я знаю, что обштопать тебя, Фай, — дело не из легких. Сдается мне, что пока не стоит нам соваться в эти дела... В каком состоянии старик-то теперь?
Этот вопрос он адресовал своему секретарю, только что осторожно появившемуся в дверях.
— Чарутти полчаса назад докладывал — все в норме. Но пока к нему никого не пускают.
— Джок объявился? Грибник?
— Сидит у Волынски в околотке. Его вместе с Фаем и сгребли, когда шум весь этот поднялся. Чарутти говорит, что из-за него все и вышло. Его там за покойника приняли — на полу сидел в закутке каком-то. Ну, дежурный сразу про палату господина Мелканяна и вспомнил. Такая деталь: там еще один деятель был — в палате... Громадных размеров тип. Одет под санитара. Он смылся. С ним связываться побоялись.
— Громадных, говоришь, размеров?
— Чарутти говорит. Точнее, ему так сказали. Еще он говорит, что это характерно. И еще, — громила секретарь наконец мотивировал свое появление в кабинете шефа, — здесь бич какой-то приходил. Как с помойки выбрался. И тощий весь как щепка. Просил передать вам это вот...
Каттаруза, неприязненно поморщившись, взял сработанный из плотной фольги конверт, вскрыл его и прочитал несколько строчек, от руки нацарапанных на листке желтоватой бумаги. Ни имя Самуэля Бирмана, ни его должность, ни отношения Самуэля с людьми Янтарного Храма не вызвали у него никаких эмоций. Важен был только знак, стоящий вместо подписи. Знак менял цвет. Выцветал на глазах. Совсем исчез.
Папа задумался.
— Ладно... Ты в форме? — осведомился он у Фая.
— Я как-никак не барышня, чтобы месяц приходить в себя после того, как меня поимели...
Папа протянул ему записку.
— Этого человека достанешь живым. Запрешь в надежном месте. Лучше на «русской даче».
— Ясно, — торопливо сказал Фай, с недоумением разглядывая листок.
— Шкурку, смотри, не попорть... И вот еще что... — Каттаруза переменил позу. Почесал нос. — ТОТ... что стоял за тобой... там — в палате... Это и был тот громила, что косил под санитара?
Адриатика передернул плечами.
— Да нет... Мне, сам видишь, не очень-то все это запомнилось... Но ЭТО — та… тень. Я, собственно, только тень и видел... Странная такая. Не совсем человеческая. Урод страшный. И вместо глаз у него — Желтый Огонь...
Клайд не сразу понял, что то, что он видит перед собой, — просто-напросто небо. Небо Северного полушария. Голова его работала с некоторым трудом. Удивительно, что обошлось только этим. Зеленая, в кружевном орнаменте то ли леса, то ли кустарника, бескрайняя гладь болот раскинулась под ним после долгого, похожего на дурной сон полета под ядовито-желтым куполом давно устаревшей конструкции парашюта, и он только-только стал что-то различать с той головокружительной высоты, на которой находился. И только когда в его поле зрения вплыла скалистая, поросшая черным лесом громада берега, он понял, что высота эта не так уж велика — совсем не так уж... Это было последнее, что он запомнил.
Только поднявшись сначала на колени, а затем — осторожно — в полный рост, он сориентировался в окружавшем его пространстве — душном и огромном. То, что громоздилось из-за горизонта, наводя на мысль то ли о гигантской горной гряде, то ли о дыре в четвертое измерение, было просто грядой грозовых облаков. Как раз когда Клайд окончательно пришел в себя, ее прорезала молния. Потом он понял, что эти молнии — чудовищно яркие, слепящие — бьют здесь непрерывно по всему горизонту. Это делало мир вокруг странно зыбким. То и дело из-под ног вырывались призрачные тени, трепеща, устремлялись вдаль и тут же исчезали, сменяясь новыми и новыми. Терпкие, не слишком приятные ароматы забирались в ноздри. Еще немного позже до него дошло, что в уши ему мягким, но постоянным давящим потоком входит гром, беспрерывными раскатами бродящий по затянутым мглой сумрачным далям.
Он сделал пару шагов по странно пружинящей поверхности почвы и понял еще одну вещь — он был все еще жив только потому, что находился на превратившемся в надувной плот парашюте, разостлавшемся по вздрагивающей от каждого его движения трясине. Он совершенно не помнил, когда успел выбраться на этот островок безопасности. Видимо, он отделался относительно легким сотрясением мозга, вышибившим у него из памяти момент приземления.
Осторожно приблизившись к краю плотика, он оценил расстояние до выпиравших из недр болота скал: не так уж и много — с треть километра примерно. Дальше, примерно на километр, простиралась покрытая скудной растительностью равнина, а там дальше — ближе к предгорьям — стеной вставал черный и — даже с такого расстояния было заметно — пропитанный влагой лес.
Избавившись от гермокостюма, в котором недолго было и испечься, Клайд некоторое время решал проблему обуви. Он прекрасно понимал, что чисто городская обувка, оставленная им в кабине канувшего в недра болот челнока, ему мало сгодилась бы в дальнем пути — а путь предстоял дальний, — но толку от бахил гермокостюма предвиделось не больше. Все-таки это было лучше, чем ничего: он не без труда раскроил комбинезон на несколько частей, некоторые зашвырнул в топь, а другие напялил на сохранившийся на нем комплект сугубо партикулярной одежки. Распечатав рюкзак со спасательным комплектом, Клайд слегка воспрянул духом, — по крайней мере, там был парализатор с запасом игл, медикаменты, запас суперконцентрата, устройство для очистки воды и, главное, достаточно подробный набор карт и инструкций для передвижения по необитаемой части Планеты. Нашлась даже удочка с набором синтетических наживок. От двух предметов, содержащихся в комплекте, правда, видимой пользы не было: от компаса, стрелка которого лишь бестолково вертелась (в Северном полушарии стоял период магнитных бурь), и от одноволнового радиопередатчика, настроенного на волну орбитальной спасательной системы. Привести его в действие — означало немедленно отдаться в руки полиции. Правда, и этой последней пришлось бы попотеть, чтобы выковырнуть отсюда незадачливого хайджекера, но уж она бы постаралась, в этом можно было не сомневаться. Так что этот вариант можно было оставить напоследок. Подумав немного, Клайд сжег мосты — зашвырнул передатчик подальше в топь. Принимая во внимание возможности «радиоэха», вмонтированного в игрушку, поступок был не самый глупый.
Сориентироваться по Звезде удалось весьма приблизительно — Клайд нечетко представлял, в каком часовом поясе находится. Во всяком случае, кроме как на берег и дальше — к западу дороги пока не предвиделось. Если снежные вершины гор — там вдали — принадлежали одному из двух горных массивов, указанных на карте, то, разглядев их получше, можно будет наконец точно узнать свое местоположение. В любом случае в инструкции было отмечено (да Клайд и сам помнил кое-что из читанного им о Малой Колонии), что в предгорьях могли встретиться туземцы. Правда, трудно сказать, чем это может закончиться. Еще раз окинул он взглядом бесконечную, казалось, зловонную гладь болота. Мороз пробрал по коже, несмотря на душную жару, царившую вокруг.
— Капо-Квача, — произнес он прочитанное на карте название. — Капо-Квача...
— Поверните руку еще раз... Вот так... — Мастер-Канова щелкнул кнопкой голографического регистратора. Еще раз и еще.
— Теперь можете надеть повязку. Чем меньше эта штука будет торчать на виду, тем лучше.
Шаленый начал заново укутывать украшенный Перстнем палец бинтом. Конечно, такой камуфляж выглядел архаично — заплатка до репарирующего геля не привлекала бы такого внимания, но гель не стал бы долго держаться на совершенно здоровом пальце.
— Вокруг пальца, гад, вертится, — в сердцах рявкнул он. — Туда-сюда вроде ходит. Но с натугой. А как стаскивать начинаю — так, ядрена вошь, ни в какую. И при этом... слабею я, что ли... И что-то на душе не так становится... — посетовал он, скребя ту часть своего мощного торса, в которой, по его мнению, должна была находиться упомянутая субстанция.
