Игра Эндера - Кард Орсон Скотт (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
— Смешно, как одноногий кролик, Вэл.
— Наверняка их хватает в здешних лесах.
— И все они прыгают не по прямой, а по кругу.
Валентина вообразила перемещающегося кругами кролика и, не сдержавшись, прыснула, но тут же возненавидела себя за то, что сочла этот кошмар смешным.
— Вэл, мы можем заставить весь мир повторять за нами. И можем это прямо сейчас. Нам не нужно ждать, пока мы вырастем, сделаем какую-то там карьеру…
— Питер, тебе всего двенадцать.
— Только не в Сети. Там я могу назвать себя любым именем. И ты тоже.
— В Сети у нас ученический допуск, поэтому наш возраст будет очевиден всем и каждому. К тому же это означает, что на настоящую дискуссию мы можем попасть только как слушатели. Никто нам слова не даст.
— У меня есть план.
— О, как всегда. — Она притворилась безразличной, но слушала очень внимательно.
— Мы сможем попасть в Сеть как полноправные взрослые и взять себе любое имя, какое только захотим, в случае, если отец предоставит нам свой гражданский допуск.
— И с чего бы ему это делать? Ученический-то у нас есть. Этого должно с головой хватать. Как ты ему объяснишь: эй, пап, мне нужен твой допуск, чтобы захватить мир?
— Нет, Вэл. Я ему вообще ничего объяснять не буду. Это ты расскажешь ему о том, как обеспокоена моим состоянием. Мол, я из кожи вон лезу, чтобы в школе все было хорошо, но меня буквально сводит с ума то, что из-за моего возраста на меня все всегда смотрят сверху вниз. Я не могу общаться с разумными людьми на равных и бешусь из-за этого. И долго так не продержусь. Этому даже есть доказательства. Вот что ты ему расскажешь.
Валентина вспомнила мертвую белку на поляне и поняла, что эта находка тоже входила в планы Питера. А может, он включил ее в свои планы потом, когда увидел, что Валентина знает.
— Ты убедишь отца разрешить нам пользоваться его гражданским допуском. Объяснишь, что псевдонимы нужны нам, чтобы скрыть наш возраст. Чтобы люди могли оценивать нас по уму, а не по внешности и проявляли к нам соответствующее уважение.
Валентина частенько спорила с Питером, не соглашаясь с его идеями, но спорить с таким?.. Как? Что сказать ему в ответ? Не могла же она спросить: «А с чего ты взял, что заслуживаешь уважения?» Она читала про Адольфа Гитлера. Интересно, каким он был в двенадцать лет? Не таким умным, как Питер, нет, но он наверняка тоже мечтал о славе и почестях. И что случилось бы с миром, если бы он еще в детстве попал в молотилку или под копыта лошади?
— Вэл, — сказал Питер, — я знаю, чту ты обо мне думаешь. Ты вовсе не считаешь меня этаким милым мальчиком.
Валентина кинула в него сосновой иголкой:
— Я пущу стрелу в твое черное сердце.
— Я давно собирался поговорить с тобой об этом. Но боялся.
Она засунула иголку в рот и дунула, изображая духовую трубку. Иголка не долетела до цели, упав на землю почти сразу.
— Еще один неудачный запуск. — Почему он притворяется слабым?
— Вэл, я боялся, что ты не поверишь мне. Не поверишь, что я могу это сделать.
— Питер, я верю, что ты способен на все. И нет такой пакости, которую ты рано или поздно не сотворишь.
— Но, знаешь, еще больше я боялся, что ты поверишь и попытаешься остановить меня.
— Да ладно тебе, Питер, опять угрожаешь меня убить?
Он в самом деле думает, что может обмануть ее, изображая милого неуверенного мальчика?
— У меня плохо с чувством юмора. Я извиняюсь. Ты же знаешь, это просто шутка. Без твоей помощи я не справлюсь.
— То, что нужно нашему миру. Двенадцатилетний мальчишка решит все наши проблемы.
— Ну я же не виноват, что мне двенадцать. И в том, что возможность открылась именно сейчас, тоже нет моей вины. Настало время, когда я могу управлять событиями. В эпоху перемен мир всегда склоняется к демократии, а потому побеждает самый сильный голос. Все думают, что Гитлер получил власть благодаря своим солдатам, их готовности убивать. И это отчасти верно, так как любая настоящая власть основывается на страхе смерти и бесчестья. Но его главной силой были слова, он умел говорить нужные слова в нужное время.
— Буквально только что я в своих мыслях сравнивала тебя с ним.
— У меня нет ненависти к евреям, Вэл. Я не хочу никого уничтожать. И войны тоже не хочу. Мне нужно, чтобы мир был единым. Разве это плохо? Я не хочу, чтобы мы вернулись к старым временам. Ты читала про мировые войны?
— Да.
— Тогда должна понимать, что может произойти. Или того хуже. Однажды мы проснемся и узнаем, что живем под властью Варшавского договора. Чарующая перспектива, не правда ли?
— Питер, мы дети, разве ты не понимаешь? Ходим в школу, растем…
Она сопротивлялась Питеру, но очень хотела, чтобы он переубедил ее. Да, она хотела этого с самого начала.
Однако Питер еще не догадывался, что победил.
— Если я в это поверю, если приму это, мне придется сидеть в заднем ряду и ждать, смотреть, как одна за другой исчезают возможности, ведь, когда я вырасту, будет уже поздно. Послушай меня, Вэл. Я знаю, что ты думаешь обо мне, как ты ко мне относишься. Я был жестоким, злым братом. Я плохо обращался с тобой, изводил Эндера, пока его не забрали. Но это не от ненависти. Я люблю вас обоих. Мне просто необходимо… управлять, контролировать, понимаешь? Для меня нет ничего важнее власти — это мой дар, я вижу слабые места людей, знаю, как пользоваться этим. Мне даже думать не приходится — все происходит само собой. Я мог бы стать бизнесменом, войти в большую корпорацию, я стал бы интриговать и маневрировать, пока не пробился бы на самый верх. И что получил бы в результате? Ничего. Мне нужно править, Вэл. Мне нужна власть. Но это должна быть власть над чем-то стоящим. Я хочу сделать то, что не удавалось никому. Объединить мир. И если будет новое нашествие, если после того, как мы разберемся с жукерами, придет новый враг, он обнаружит, что мы заселили тысячи планет, что мы ладим друг с другом и что нас невозможно уничтожить. Ты понимаешь? Я хочу спасти человечество от самоуничтожения.
Она никогда не слышала раньше, чтобы Питер говорил так горячо и искренне. Ни намека на ерничество, ни тени лжи в голосе. Он растет. Стал мастером. Или же на самом деле говорит то, что думает.
— Значит, двенадцатилетний парнишка и его младшая сестренка могут спасти мир?
— А сколько лет было Александру Великому? Да я и не собираюсь проделать это за одну ночь. Просто начинать надо уже сегодня. И я начну. Если ты поможешь мне.
— Не верю, что убийство тех белок было всего-навсего частью плана. Думаю, тебе просто нравится это делать.
И тут Питер закрыл лицо руками и заплакал. Валентина решила, что он притворяется, но потом забеспокоилась. Может быть, вполне вероятно, он действительно любит ее и вот сейчас, когда все стоит на кону, наконец открылся перед ней, показал свою слабость, чтобы завоевать ее любовь. «Он пытается дергать за ниточки, но это вовсе не значит, что он неискренен», — думала Валентина. Когда Питер отнял руки, его щеки были мокры от слез, а глаза покраснели.
— Знаю, — сказал он. — И боюсь этого больше всего на свете. Ну, что я и в самом деле чудовище. Я не хочу быть убийцей, просто не могу с этим справиться.
«И это Питер, который никогда не показывал слабости! Ах, какой ты умный, Питер. Ты сберег свои слезы, использовал их, чтобы в нужную минуту тронуть мое сердце. И добился своего. Ибо если хоть сотая доля того, что он сказал, правда, значит Питер вовсе не чудовище, значит я могу удовлетворить собственное стремление к власти, не опасаясь потерять человеческий облик, ведь меня влечет туда же, куда и его». Валентина понимала, что Питер просчитал ситуацию от и до, но верила, что именно поэтому он говорит правду. Он проходил слой за слоем, пока не добрался до доверия, скрытого глубоко-глубоко внутри ее.
— Вэл, если ты мне не поможешь, я просто не знаю, в кого превращусь. Но если ты останешься со мной, будешь моим партнером, моей половиной, ты сможешь удержать меня от… Ну, сама знаешь от чего.
