Дети Солнца - Гамильтон Эдмонд Мур (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗

Он был одним из них – одним из детей звезд.

Его память простиралась далеко в прошлое, ибо его жизнь была почти неограниченной во времени. И там, за пределами человеческих представлений о прошлом, он вместе со своими спутниками уже жил странной и прекрасной жизнью их племени.

Рожденный в звездах, в невообразимых давлениях и температурах, в спрессованных атомах глубинных солнечных недр. Конечный продукт эволюционной цепи, почти столь же древней, как и вся Вселенная, сгусток фотонов, достигший сознания, получивший индивидуальность и свободу воли. С телом скорее из энергии, чем из материи, с чувствами, не имеющими ничего общего со зрением или слухом, с движениями, подобными вспышкам и скольжению без усилий, быстрыми, как сами частицы света. Он и его братья рождены звездами, и холодные миры косной, плотной материи столь отвратительны им, что они оставляют планеты вдали от своих путей.

Дитя звезд, рожденное в пылающем великолепии звездного пламени, способное носиться, подобно свету, от звезды к звезде. «Мы, люди, возомнившие, будто небо и звезды должны принадлежать нам...»

Но разве могут владеть необъятным Космосом плотные, тяжелые существа, которые, как улитки, ползают от одной планеты к другой в своих наполненных воздухом металлических раковинах и не способны хотя бы приблизиться к блеску великих солнц?

Нет, человек никогда не испытает этого сам. Блистая огнем, мчатся дети звезд по бескрайним пространствам, впитывая энергию космических излучений. Отважно скользят они по краю темной туманности, гоняются за медлительными кометами и оставляют их позади, несутся вперед, пока не ощутят всеми своими фотонами живительного тепла приближающейся звезды. Не обращайте внимания на стынущие у космического костра кучки золы, называемые планетами, торопитесь, братья, путь наш был долог, но мы наконец-то у цели! И вот уже излучение, такое слабое там, в свободном пространстве, набирает мощь и грохочет восторгом, и огромные протуберанцы тянутся навстречу, готовые принять нас в объятия. Дрожь и экстаз купания в новой звезде. Ныряйте глубже, братья, все глубже и глубже, сквозь внешний огонь и в пульсирующие звездные пучины, где атомы, словно под молотами, деформируются, сливаются и делятся, превращаясь в энергию.

Кружитесь в вихрях титанических солнечных смерчей, падайте в глубину и уноситесь прочь, и снова ныряйте, смеясь. Ищите своих соплеменников – если их нет сейчас, у следующей звезды они будут. И вновь вверх из кипящего пламени, а теперь парите спокойно, отдыхайте в жемчужном сиянии короны, в вечном переплетении тепла, и света, и мира...

Но вот на освещенной стороне ничтожного каменного шара нас привлекает игрушка. Огонь и свет бьют здесь вверх прямо из косного камня. Это место для нас открыто, ибо все здесь омыто прибоем солнечной жизни, здесь не холодно и не мертво. Скорее вниз, к огню, к жизни, взлетающей высоко над отвратительно неподвижной и плотной материей. Резвитесь в струях фонтана, ныряйте в него и кружитесь, пока он еще не угас. Но что это там такое движется на камнях, вещество, наделенное жизнью? Протяните к нему свои чувства-мысли, попытайтесь понять его. Разум и жизнь – в материи! Попробуйте постичь, как материя мыслит, как материя чувствует, изучите их воспоминания, представления о нелепых созданиях, ползающих по дну глубокого воздушного океана, о существах из плоти, слишком хрупких, чтобы жить вечно, но потративших часть своей жизни, чтобы выбраться сюда, к великому звездному костру. Нет, наш разум не принимает такой жизни, таких ощущений, таких воспоминаний...

Уходим отсюда! Слегка освежимся в огненных пучинах звезды, а потом – прочь, сквозь пустоту, к новой манящей цели. Здесь нам больше нечего делать...

И вдруг все это исчезло из разума Келларда, он уже больше не был сыном света и звезд, он вновь был человеком из плоти, маленьким, ошеломленным, стоящим, дрожа всем телом, перед угасающим газовым факелом.

Он посмотрел на Хофрича. Тот стоял, опустив голову, и Келлард ощутил сострадание.

Он прикоснулся к руке товарища:

– Нам пора.

Долгую минуту Хофрич стоял неподвижно. Потом молча повернулся и медленно пошел к кораблю, опустив голову, не глядя на пылающее над ними небо.

Потом, в корабле, они долго сидели молча. Моргенсон и остальные, перепуганные и растерянные, ни о чем их не спрашивали. Наконец Хофрич посмотрел на Келларда, и в глазах у него все еще стояла боль.

– Я вспомнил, – сказал он, – своего малыша, это было много лет назад. Он только-только научился ходить и решил выйти из дому – ему не терпелось обследовать весь мир. На пороге он споткнулся, сел и заплакал. – Хофрич помолчал. – Вы хотели уберечь меня от этого, Келлард. У вас это не получилось, но все равно спасибо.

Келлард сказал:

– Теперь слушайте меня. Никто, кроме нас, о них не знает. И, вполне вероятно, не узнает никогда. Единственное место, где можно встретиться с ними, – это Дневная сторона Меркурия, причем шансы такой встречи ничтожны. Зачем отнимать у людей отвагу и любознательность, сообщив, что они обречены всегда быть вторыми?

Некоторое время Хофрич размышлял. Потом покачал головой:

– Нет. Мы просто споткнулись, Келлард. Мы узнали, что мы не единственные во Вселенной. Примем этот факт к сведению и пойдем дальше. Мы ведь тоже дети Солнца, Келлард. Планеты, как бы то ни было, останутся нашими. А когда-нибудь... – голос Хофрича звучал уже уверенно, как обычно, – когда-нибудь дети звезд и дети планет снова встретятся, и им будет чем обменяться. Нет, Келлард. Мы скажем людям.