Юная Венера (сборник) - Тидхар Леви (книги бесплатно .TXT) 📗
– Это очень хорошее имя, – вмешался Балди. Я припомнил, что это прозвище он дал одному из обитателей своего аквариума еще в школьные годы.
– Вы хотели бы звать меня по-другому? – спросил голос, и теперь, когда я сосредоточился на нем, он показался мне мягким и теплым, вызывая в сознании образы меда со сливками.
– Нет-нет. Шилистрата меня вполне устраивает, – ответил я.
Она улыбнулась. Должен прояснить два момента: во-первых, хотя анатомически ничто в Шилистрате не приближало ее тело к божественным женским формам, ни единое украшение или безделушка, она, будучи покрытой только пятнистой зеленой кожей, вне всякого сомнения, принадлежала к слабому полу. Одна только сладость ее голоса была способна вскружить голову любому поэту. И во-вторых, когда она открыла рот, обнажив белоснежные, словно жемчуг, – и острые, как бритва, – ряды зубов, с языком, напомнившим мне длинную розовую ленту, то только привычка вести себя как джентльмен заставила меня улыбнуться ей в ответ.
– Итак, – сказал я, – итак… – Я поймал себя на том, что перекатываюсь с пяток на носки, как я обычно делаю, когда разговор заходит в тупик. Такая ситуация напоминает застрявший в грязи автомобиль, плавные раскачивания которого взад-вперед могут помочь сдвинуться с места.
За этим осознанием последовало следующее: кто-то шипел, и в первый момент я подумал, что это, может быть, Шилистрата, но быстро догадался, что звук исходит от Балди. Он шептал мне «Псс!», явно стараясь привлечь мое внимание. Я повернулся к нему, и он сказал:
– Ради бога, Барти, что ты мямлишь?!
Сначала я решил: он пытается намекнуть, что у этой ящерицы проблемы со слухом, ведь никаких намеков на уши у нее не было. Но тут он сделал незаметный жест пальцами в ее сторону, и до меня дошло: он хочет, чтобы я говорил ей про него.
Глостеры всегда готовы прийти на помощь старому другу. Да и все мы, люди, для того и созданы, в конце концов. Но в данном случае цель мне ясна не была. Я снова повернулся к Балди и, приложив руку к губам так, чтобы Шилистрата не видела, тихонько спросил:
– О чем именно говорить?
В ответ Балди так на меня взглянул, что мне показалось – на меня посмотрела сердитая рыба.
– Обо мне, конечно!
– О тебе? – повторил я, и тут в голове у меня прояснилось. – Ты имеешь в виду, ты сватаешься?
– Именно!
– Но, Балди, она же… – Я бросил на Шилистрату сочувственный взгляд и снизил свой голос до еле слышного шепота: – Она же тритон! В лучшем случае – саламандра!
– Я в курсе, Барти, – ответил он.
– Но тогда что ты с ней собираешься делать? – спросил я. – Я имею в виду, в чем твоя цель?
В этот момент я понял, как рыба способна смотреть на по-настоящему тупого собеседника.
– Жениться, конечно!
– Но, Балди, она тритон!
– Перестань повторять это! – воскликнул он. – Ничего ужасного в ней мои органы восприятия не улавливают! Полагаю, если уж из нас двоих кто-то и способен определить тритона, то это я!
По крайней мере с одним из органов Арчибальда Спотс-Бинкла явно было что-то не так, и я сделал еще одну попытку сбросить пелену с его рыбьих глаз. Последнюю попытку.
– Ты даже не того же семейства, или класса, или как оно там называется!
– О, пустяки, – сказал он, полуприкрыв глаза. – Мы выше всего этого. Это брак сущностей, союз двух душ. Мы соединимся в духовном смысле, это станет высочайшим слиянием духа. – Его пальцы снова затрепетали. – Это выше твоего понимания, Барти.
В этом он не ошибался. Я стоял в полном недоумении, растерянно моргая, не зная, как дальше поступать. Видимо, пришел момент воспользоваться умственными способностями Гривза. Если и были люди, способные придумать способ выпутаться из неприятностей – в том числе и моих, – то список их возглавлял бы Гривз. Я огляделся, надеясь, что его голова, оснащенная мозгами должным образом, может оказаться в поле зрения. Но поблизости его не оказалось. А Балди тем временем снова схватил меня за руку и прошипел:
– Скажи ей, Барти!
– Про что сказать?
– Про меня, болван! О моих… достоинствах.
– О, ясно, – сказал я. – Расслабься, Балди.
Я повернулся к зеленой гибкой фигуре, покачивающейся передо мной, как одна из тех кобр, что сидят в корзинах перед полуголыми флейтистами в Индии.
– Гм, – начал я, – отлично. Значит, так. – Но тут мое красноречие иссякло. Я снова повернулся к Балди: – Полагаю, Спотс-Бинкл, такой деликатный разговор лучше вести в твое отсутствие. Очень неловко получается, когда тот, кому поются дифирамбы, слышит каждое слово.
Настала его очередь растерянно моргать.
– В самом деле? – произнес он. – Я не подумал.
Скорее всего у Балди было так мало опыта в том, что касается восхваления его достоинств как в его присутствии, так и в отсутствие, что щекотливость задачи ускользнула от него. Но теперь он кивнул и сказал:
– Ты прав, Барти. Я вас оставлю.
Он согнулся в поклоне перед своей ящерицей и поплелся к дому.
Шилистрата не подала виду, что заметила его отсутствие. Вместо этого ее лучистые глаза сфокусировались на вашем покорном слуге, и покачивания стали еще более выразительными. У нее явно не имелось проблем с позвоночником, если, конечно, он у нее был; она бы могла победить в высших соревнованиях для гимнасток.
Мне пришла в голову странная мысль: Балди однажды распространялся о том, что тритоны оказывают друг другу знаки внимания, извиваясь и покачивая хвостом. Я подавил эту мысль как неуместную.
– Итак, Шилистрата, – сказал я, – вы блестяще поймали нашего Арчибальда. Принимая во внимание возможности обитателей прудов в этом деле, более удачного выстрела и придумать сложно. Вы должны чувствовать себя победительницей.
Ее движения теперь стали пугающе быстрыми. Было нечто гипнотическое в этом раскачивании из стороны в сторону, и мне казалось, что в моем мозгу звучит музыка – и не какой-нибудь примитивный чарльстон или ритмы черных гетто, но еще более развратный и чувственный танец.
Но, несмотря ни на что, я должен сосредоточиться на своей миссии.
– Сомневаюсь, – продолжил я, – что во всей Англии найдется лучший специалист по тритонам, чем Арчибальд Спотс-Бинкл. Советую вам покрепче привязать его к себе, прежде чем другие ящерицы набросят на него свое лассо.
Я остановился, ожидая ответной реплики. Вместо этого все, что я заметил, были еще более интенсивные покачивания и напевы. Я обнаружил, что моя собственная голова движется синхронно с ее, а песни, напеваемые ею, кажутся мне все прекраснее. Мне стало казаться, что именно эту песню я всегда жаждал услышать, но до сих пор не имел такой возможности.
Затем она заговорила. Я подумал, что это ловко у нее получается, говорить и петь одновременно. Думаю, она заткнула бы за пояс самого Флиндерса Банчапа, который на рождественском праздновании в клубе «Инерция» два года назад исполнил песню, жонглируя при этом столовыми приборами.
– Иди ко мне, – сказала она, – ты тот самый.
– Кто тот самый? – пролепетал я. Но теперь не только моя голова, но и все тело двигалось, повторяя ее движения.
– Время пришло. Ты выбран.
Продолжая извиваться всем телом, она пятилась к темному пруду. Тем не менее расстояние между нами почему-то не увеличилось. На мгновение это меня озадачило, но я понял, что непроизвольно двигаюсь вслед за ней. И это мое движение казалось мне вполне естественным.
У меня мелькнуло смутное подозрение, что я должен был выполнить какие-то другие задачи, сделать что-то для Балди. Слово «достоинства» всплывало в моей голове, но пение и ритмичные покачивания заглушали мои мысли.
Я сделал еще один шаг. В этот момент струя ледяной воды выплеснулась мне в лицо, мгновенно отрезвляя.
– Прошу прощения, сэр, – сказал Гривз, – я нес вам стакан воды, чтоб вы освежились, но случайно споткнулся на кочке. – Твердой рукой он взял меня под руку. – Пожалуйста, позвольте отвести вас к дому, где мы можем найти полотенце и все исправить.
Крепкий захват увлекал меня все дальше от пруда, пение становилось все слабее, а затем вдруг голова моя стала ясной, как всегда. Я посмотрен на Гривза, который внимательно наблюдал за моим состоянием. Я вытащил руку.
