Про человека с Эпсилон Кассиопеи (СИ) - Гарянин Дмитрий (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
— Ладно, ладно, не кипятись, — отмахнулся Кривонос. — Я тебе не в укор. В общем, и не о том речь. Леонид Дмитриевич, слово вам. Расскажите о рацпредложении. Пусть товарищи войдут в курс дела.
— Да, я готов, — Четыре_пи по-учительски прочистил горло и хорошо поставленным голосом начал презентацию. — Перед вами модель нового перспективного молочного комплекса вместимостью до 300 голов в масштабе один к ста… За основу взят план реконструкции фермы, одобренный еще в начале пятилетки. Пришлось изучить строительную документацию на недостроенный коровник. Кстати, то что он не достроен — нам очень на руку. Иначе к моменту своего открытия, сооружение уже было бы морально устаревшим. Я изучил опыт передовых хозяйств. Что-то принял к сведению, что-то сразу отмел как бесполезное. Пришлось проявить инженерную смекалку, сделать кое-какие расчеты и учесть те ресурсы, которыми мы действительно располагаем. Ну или можем выпросить, выкупить, обменять у соседей.
Он показывал, рассказывал, объяснял. Постепенно гости включились в дискуссию, задавали уточняющие вопросы, интересовались деталями. Например, Алексей Митрофанович загорелся идеей систем автоматического навозоудаления и кормораздачи и потирал руки от нетерпения, предвкушая сборку непростых конвейеров. Кацмана интересовали вопросы монтажа быстровозводимых модульных конструкций и утепления секций зданий. Ну а Варвара Ильинична придирчиво изучала схему доильного аппарата, цокала языком и усиленно пыталась вообразить данный аппарат в работе.
После часа обсуждений и споров, Четыре_пи внес в свой проект несколько корректировок, но основная концепция модели осталась неизменной и была принята единогласно. Но…
Раскрасневшийся Иван Васильевич вдруг внезапно сник.
— Все это конечно хорошо. Я бы сказал, даже замечательно. И идея правильная и очень перспективная. Но требует дополнительных фондов, тудыть-растудыть. А нам сейчас финансирования никто не даст. В зиму вступаем. Давайте так… Я доложу в обком. Организую командировку, если потребуется. Надавим там на кого нужно. Самое главное, что нулевой цикл строительства уже готов. Фундамент на совесть залит…
— Я вот что предлагаю, — перебила Варвара Ильинична. — Поскольку во многих хозяйствах машинную дойку уже вовсю вводят, нужно сделать образец нашего аппарата. Собрать как-нибудь, и чтоб работало! Потому что много я ругани слышала про эти доилки. Наш аппарат должен быть ого-го. И уже с этим в область ехать. Только вот что, Леня… Не забывай, что сиськи у коровы, это не стенки и не эти, как их, модули… Сиськи они живые. Они ласки и нежности требуют. Понял? Нежности…
— Понял. Сиськи требуют нежности, — сказал Четыре_пи, невольно оглядев грудь товарища Мироновой, и почему то представил Свету, примеряющую доильный аппарат на себе.
29
Когда снега много и видишь его каждый день, он теряет свою экзистенциальную удивительность вкупе с первозданной белизной и становится досадной помехой, не более. Ибо ходить по снежным рытвинам, старясь не угодить в сугроб и не завалиться на отшлифованных ледяных участках, то еще удовольствие. Четыре_пи шел и периодически чертыхался, вытаскивая ноги в коротких ботинках из крошащихся белых завалов. Чертыхаться он научился почти по-местному: красноречиво, эмоционально, емко и рефлекторно. Он, порой, анализировал содержательную часть используемых выражений и заходил в тупик — выражения практически не несли никакого лексического смысла, но тем не менее активно использовались в речи для передачи самой разнообразной информации. Через некоторое время Четыре_пи перестал анализировать и обрел неожиданную радость и легкость в применении загадочных идиом. Ко всему прочему, они эффективно способствовали снижению эмоционального напряжения. Поэтому, запуская в эфир очередное забористое словосочетание, Четыре_пи ощущал себя вполне человеком. Не резидентом инопланетной цивилизации под личиной землянина. А именно настоящим чувствующим местным гуманоидом. Имеющим право вслух выразить свое отношение к снегу, к плохим ботинкам, к работе сельского коммунального хозяйства и вообще ко многим другим абстрактным и потенциально досадным явлениям.
Очеловечиваюсь, отметил он про себя, стремительно и бесповоротно. А снабжения до сих пор нет. И обратной связи тоже. Может что-то случилось с передатчиком на «Светоче». Дистанционная диагностика проблем не выявила, но факт остается фактом — ни одного планового отзыва с Десять_кью так и не пришло. А значит либо неполадки с нуль континуумом, либо система не регистрирует его отчеты. Один шанс из миллиона, но иногда брошенная монетка тоже становится ребром. Приходится действовать по обстановке. Т. е. просто жить в режиме пункта пребывания.
На сельской площади, где располагался базар, установили большую елку. На зеленых разлапистых ветках висели разноцветные игрушки — шары, конусы, фигурки животных. На острие дерева тускло блестела бордовая звезда. Скоро Новый год, подумал Четыре_пи. Он уже знал, что такое праздники. Например, вместе со школой пришлось пережить 7 ноября. Шумную демонстрацию с надувными шарами и флагами, с митингом, где как всегда красный Иван Васильевич, на грубо сколоченной трибуне, произнес странную, но пламенную речь. Ученики, выстроившиеся в колонны, казались незнакомыми — настолько необъяснимо торжественными были их лица. И даже Четыре_пи почувствовал некое воодушевление от озвученных председателем свершений и подвигов народа. Потом колонны под громкую музыку прошли по главной улице села, а Иван Васильевич, напряженно выкрикивал в громкоговоритель какие-то пафосные лозунги. В общем, ощущения от праздника остались неоднозначные. С одной стороны, несколько напрягала эта давящая, захватывающая в рамки идеология. Руководящая роль КПСС превращалась из абстрактной категории во вполне живое явление. Все эти флаги и шарики, звучащие с трибуны слова (в общем то правильные, но совершенно не привязанные к действительности), и эти лица, лица, лица, несущие портреты вождей. Слишком торжественные. Как-то чересчур.
А вот неделя каникул и неожиданное расслабление от отсутствия работы — радовали. Все- таки ежедневная многочасовая лекторская нагрузка давала о себе знать. Требовалось время для восстановления. Поэтому Четыре_пи все выходные просыпался как в воскресенье, в 10 утра, и был этим чрезвычайно доволен. На Десять_кью вообще не существовало ни праздников, ни выходных, только ремиссионные циклы, во время которых полагалось восполнить ресурсы… Но эти процедуры являлись неотъемлемой частью рабочего процесса — автоматическое бездушное расслабление. Никакого удовольствия и радости. А тут Новый год совсем скоро, и снова каникулы. Целых четырнадцать дней. От этой мысли Четыре_пи похорошело, и к базарным лоткам он подошел, улыбаясь.
— Почем лучок, Марфа Матвеевна? — чуть ли не игриво спросил он у ближайшей бабульки.
— Пучок за пятнадцать копеечек, — прошамкала Марфа Матвеевна, — тебе, сынок, за десять отдам. Хороший, лучок, не сомневайся.
— Да как же можно сомневаться! — притворно возмутился Четыре_пи. — И никаких скидок. За такой лук и рубля не жалко.
Он весело прошелся по рядам, взял еще два десятка домашних яиц, тушку ощипанной курицы, маленькую баночку соленых огурцов, подумал и купил булку хлеба. Немного постоял у сельпо, раздумывая, не зайти ли… В конце концов, за напитки был ответственным Ваня. Но последний еще на дежурстве, и все равно придется идти в магазин. Не лучше ли сразу купить. Хотя денег почти не осталось, а до получки еще неделя. Говорят, премию выдадут. Хорошо бы.
Четыре_пи потоптался еще немного и свернул на улицу, ведущую к больнице. Встречу Белова после пересменки, а то он еще с час возиться будет.
Как ни странно, Четыре_пи нравилось проводить время с друзьями. Вообще само понятие «друг» в сегинском языке отсутствовало. Существовало близкое, но не синонимичное слово «партнер». Но друг это другое. Это даже не набивший оскомину «товарищ», а именно друг. Который не задействован в общей профессиональной деятельности, а просто существует. Сам по себе. Не для того, чтобы создать вместе устойчивую конструкцию. А чтобы просто быть вместе. Иногда. В общем, друг — это друг. Это на уровне загадочных земных чувств. Нечто не анализируемое, не препарируемое, не разбираемое.
