Возвращение к звёздам (СИ) - Лопухов Константин Константинович (читать книги TXT) 📗
То, что его самого и сейчас слегка потряхивает Влад умолчал. Всё-таки командиром он тоже летел первый раз. Лена же на его слова немного расслабилась, вздохнула:
— Как перед первым прыжком…
— Ага.
— И что делать?
— Как сядем в "лапоть", всё пройдёт. Будет не до эмоций.
Лена только пожала плечами и придвинулась к Владу. Совсем чуть-чуть…
***
Джон вышел в гостиную и хотел было подойти к командиру, сидящему на диване рядом с Леной, но его аккуратно перехватил Аскар и тихонько так приложил палец к губам.
— А что? — шёпотом спросил Джон.
— Кажись, наконец-то договорились. А я уж боялся, что его пинком придётся направлять.
— Щаз! — так же тихо произнесла подошедшая к ним Света. — Это у них сегодня нервное. Они ещё долго будут кругами ходить.
— Вы о чём? — на всякий случай уточнил американец.
— А ты ещё не заметил, что командир по Лене сохнет. А она по нему. И из всей команды только они сами этого не замечают, — хмыкнул Аскар.
— Знаешь, умник, посмотрю я на тебя, когда сам втюришься по настоящему. Ладно, всё это хорошо, но пора их будить.
Сказав это, Люся тихонько разогнала народ равномерно по гостиной, а сама небрежно плюхнулась на диван рядом с парочкой:
— Ну что, сегодня летим? — спросила она нарочито бодро.
Составляющие парочки синхронно вздрогнули.
— А? — спросил Влад, вываливаясь из транса. Но, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки: — Летим, конечно! Все собрались? — уточнил он, глядя на часы и неохотно отпуская руку Лены.
А через пару минут в гостиную уже вошёл Ник Никыч и ребята отправились надевать скафандры.
---------
[1] сломал традиционное традиционное приветствие мистер Грей — английская фраза "How are you doing today?" является не вопросом, а формальным проявлением вежливости. Та же вежливость требует формального ответа, который переводится на русский примерно как: "Всё хорошо, а у вас?", после чего уже можно продолжать общение по существу. В русской традиции аналогов такому общению нет. То, что мистер Грей в ответ на такое приветствие начал рассказывать, как у него на самом деле идут дела говорит о том, что дела у него и в самом деле не сахар.
[2] остаться не перекрёстке — отсылка к дзеновской притче, что стоя на перекрёстке, мы имеем возможность выбрать любую из отходящих от него дорог. Но выбрав любую из дорог, мы отсекаем возможность выбрать остальные и тем ограничиваем свободу. Учителя дзен по этому поводу говорят, что надо остаться на перекрёстке и тем сохранить свободу.
[3] первая космическая скорость — скорость, при которой тело (космический корабль, например) облетает планету по кругу и не падает. Зависит от массы планеты и расстояния до неё. Для Земли на высотах 100–500 км — чуть меньше 8 км/сек., для Луны вблизи поверхности — чуть больше 1,5 км/сек.
[4] Мне кажется, вы сгущаете… — конечно сгущает, причём существенно. Зашвырнуть к Земле тушу, которая при падении даст пару мегатонн в описанное время пока невозможно технически. Да и не надо.
[5] за тридевять Земель — расстояние от Земли до Луны составляет 27 земных диаметра. Именно поэтому некоторые исследователи считают, что сказочное Тридесятое царство находится где-то за орбитой Луны.
Глава 12, в которой юные космонавты отправляются в полёт, а на Земле вдруг, неожиданно, выясняют нечто важное
Лётное поле космодрома Восточный, 5 утра 13 июля 2116 года
Всё уже проверено, заправлено и заряжено. Последние два дня взмыленные техники проверяли и перепроверяли все узлы, системы, баки и прочее и прочее. А вчера начальник бригады обслуживания, роль которого по случаю отправки Первой пионерской космической экспедиции взял на себя лично начальник аэродромной службы Восточного, полковник Можайский, вместе с Владом проверяли правильность всех операций по журналу обслуживания: Влад зачитывал инструкцию и перечень груза по пунктам, а Можайский проверял исполнение по журналу и делал соответствующую отметку. Не то, чтобы кто-то кому-то не доверял, всё уже было проверено и перепроверено по три раза, но, положено! Потому и исполнено.
И вот наконец экипаж в скафандрах выстроился на лётном поле напротив своего корабля. Чуть вдали маячат немногочисленные допущенные к старту журналисты. Можайский докладывает Ник Никычу о готовности корабля, Влад — о готовности экипажа. Начальник экспедиции говорит короткое напутствие:
— Ну что, ребята, вижу все вы готовы, корабль у вас отличный. Желаю вам успешного полёта, интересных открытий и счастливого возвращения на Землю! Экипажу, занять места!
Ребята направляются к кораблю, Ник Никыч идет к автобусу, который увезёт его в пусковую диспетчерскую. По дороге его перехватывает та самая стриженная бобриком дамочка из Child Rights Protect:
— Скажите честно, что вы чувствуете, отправляя детей в столь дальнее и опасное путешествие?
— Честно? Я им завидую! Им всего по четырнадцать лет, а они уже летят с реальной научной миссией на Луну. Причём, у двоих этот полёт уже не первый! Когда мне было столько же лет, это было ещё невозможно, но сегодня мы можем дать нашим детям возможность уже с такого возраста участвовать в реальной работе в космосе. Это действительно великое достижение нашей науки и нашей педагогики.
— И вы даже не понимаете, как калечите детей, их психику, забиваете их креативность…
— В чём, по вашему мнению должна состоять эта самая креативность?
Журналистка начала сыпать общими словами о развитии творческих способностей, о самовыражении, но Ник Никыч её перебил:
— А конкретно? Например, Влад хорошо рисует, Аскар играет на гитаре и поёт в КСП. И даже брал там призы. Люся с восьми лет занимается на станции юннатов и вывела собственный сорт цветов. Сорт рекомендован к интродукции и сейчас его активно размножают, а в Москве эти цветы уже можно встретить на клумбах. Я могу рассказать подобное о каждом из членов экипажа. Неужели вы не считаете это развитием творческих способностей и самовыражением? А то, что эти дети в процессе подготовки экспедиции выдвинули такие предложения по программе и методикам работы, которые наши академические институты сочли возможным включить в программу экспедиции, это не креативность разве?
— Понимаете, это всё… — напыщенным тоном начала дамочка, но Ник Никыч её оборвал:
— Извините, но я сейчас должен быть на своём посту.
С этими словами он запрыгнул в автобус, который увёз его в сторону командного центра, по традиции называемого бункером. А журналистов очень настойчиво препроводили на смотровую площадку.
Кабина корабля Ла-20-ЛП[1], чуть позже
Юные космонавты не в первый раз сидели в этой кабине. И даже в конкретно этой. В процессе подготовки они изучили свой корабль досконально. Конечно, основная нагрузка легла на пилотов, но в подготовке к старту участвуют все. Начинает всё перекличка экипажа и проверка связи, как внутри кабины, так и с центром управления, потом начинается долгий и нудный процесс запуска всех систем, проверки показателей и прочая и прочая:
— Компьютер? — читает по инструкции Влад.
— Загружен, — откликается Джон.
— Модуль контроля жизнеобеспечения?
— Загружен, функционирует.
— Давление в кабине?
— 90 килопаскалей, зафиксировано, — это уже Люся, ответственная за жизнеобеспечение.
— Кислород?
— 20 процентов по датчику.
— Углекислый газ?
— 60 процентов от предельного, норма…
…наконец долгая и утомительная проверка и запуск всех систем корабля подходит к концу и звучит доклад:
— Проверка всех систем проведена, корабль к полёту готов!
— Стыковку с носителем разрешаю! — отзывается Ник Никыч.
Тяжёлый аэродромный тягач подхватывает "лапоть", который всего-то раза в два больше среднего городского автобуса, и тащит его к огромному гиперзвуковому самолёту-разгонщику, который должен вывести лунный корабль на траекторию, лежащую в плоскости орбиты Луны, поднять его на шестьдесят километров над Землёй и разогнать до скорости в три километра в секунду. В старину это делали ракеты-носители, но сейчас перешли на гиперзвуковые разгонщики. Топлива при этом тратится в разы меньше, да и сам разгонщик далеко не одноразовый.
