Зло (СИ) - Максимов Сергей Васильевич (книги бесплатно txt) 📗
Платформа начала спуск. Стальная конструкция медленно несла участников вниз, вдоль ровных бетонных стен. Иногда на них встречались свидетельства того, что бросившие вызов Лабиринту подчас передумывали в самый последний момент, но изменить что — либо уже были не в силах. Бетонный цилиндр шахты в нескольких местах был испещрен кровавыми отметинами. Люди хватались за стены шахты, впивались в них ногтями в бессильных попытках остановить свой спуск. Когда свет с поверхности уже почти перестал проникать в шахту, оставив участников в тревожной полутьме, на бетонной стене проявилась еле различимая надпись:
«Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям.
Был правдою мой Зодчий вдохновлён:
Я высшей силой, полнотой всезнанья
И первою любовью сотворён.
Древней меня лишь вечные созданья,
И с вечностью пребуду наравне.
Входящие, оставьте упованья.»
Глава 2. Часть 5. Нить Ариадны
Рифленая платформа продолжала опускаться, и Киллиан решил осмотреть людей, вступающих вместе с ним в Лабиринт. Пятеро из дюжины, лишенные каких — либо модификаций тела, были одеты в простые тряпки бедных жителей Кносса. Бегающий взгляд и бесноватые улыбки выдавали в них отсутствие желания проходить Лабиринт. Нет, они пришли сюда для другой, совсем определенной цели. Всегда есть люди, которые предпочитают борьбе с проблемами другой, куда более простой способ их решения.
Еще четверо участников стояли особняком и о чем — то тихо разговаривали, выделяя себя еще в одну группу. Эти четверо решили пройти Лабиринт вместе, надеясь не только на удачу и скорость, но и собственную подготовку. Двое из четверки имели модифицированные глаза, зрачки которых, уподобившись кошачьим, расширились и улавливали те крохи света, что долетали до платформы сверху. Вооружены эти двое были импульсниками, что, учитывая их приспособленность к ведению огня в темноте, было разумно. Двое других прихватили с собой легкие плазмометы и готовились дать отбой алиумам на ближней дистанции. Все четверо не обладали таким роскошным обмундированием, которым располагал Киллиан, они имели нечто большее — у них был план по преодолению Лабиринта и решимость воплотить его в жизнь. Черные костюмы, наподобие тех что носили военные на "Море", выдавали в них профессионалов.
Оставшиеся двое претендентов на дары Миноса стояли поодиночке. Каждый был занят своим делом. Первый, обтянутый мимикрирующим комбинезоном, изучал карту Лабиринта, прогоняя возможные варианты продвижения к поверхности. Второй же мужчина, с ног до головы закутанный в черный балахон, сидел у самого края платформы, затачивая и без того острый нож, скрестив ноги в позе лотоса. Его губы, чуть видневшиеся на фоне кустистой бороды, постоянно двигались. Мужчина что — то шептал, проводя по лезвию точильным камнем.
Странное занятие бородача привлекло внимание не только Киллина — четверо участников в военной одежде обернулись в его сторону. Один из мужчин тихо, словно с опаской, бросил:
— Флегиец… Чтоб его.
Киллиан поежится, от невесть откуда набежавшего холода. Вместе с ним в Лабиринт вступал представитель планеты, которая взращивала на своей обманчивой поверхности лучших убийц в людском космосе. Взращивала служителей жуткого культа. Хорошие убийцы пользовались взрывчаткой и устройствами дистанционного уничтожения жертвы. Лучшие предпочитали излучатели ближнего боя, и лишь флегийцы пользовались почти забытым видом оружия, которым владели в совершенстве. Эти сектанты любили нести свое "правосудие" ножами.
Флегиец начал подниматься с пола именно в тот момент, когда бетонный колодец завершился, и взгляду участников предстал обширный купол центральной части Лабиринта. Когда — то здесь находилась одна из центральных площадей города алиумов. Она почти не пострадала, лишь нарастив на себя бетонный саркофаг купола. Из глубины зала, почти скрытые тьмой, слабо разгоняемой лучами света, который лился откуда — то с невообразимой высоты, проступали очертания огромных статуй. Череда высеченных в камне исполинских фигур опоясывала собой шахту лифта, разместившуюся в самом центре зала. По меньшей мере полтора десятка статуй нависли над продолжавшими спуск участниками. Две из них можно было отчетливо разглядеть. Фигуры проступили из темноты, и зубы Сивара, резко сомкнувшись, заскрипели от натуги. Кулаки сжались. Скульптура алиума, в их изначальной форме амебоподобного существа, соседствовала с монументом корду. Огромный богомол раскинул в стороны свои верхние конечности, как будто насмехаясь над мемором. Напоминая тому о растоптанном Топазе.
Сивару жутко захотелось вырвать у одного из соседей импульсник и выпустить в статую весь заряд ружья, но винтовка уже нашла себе другую цель. Флегиец, собиравшийся первым спрыгнуть с платформы, которая не успела добраться до нижней точки своего маршрута каких — то полтора метра, получил в спину поток когерентного излучения. Выстрел импульсника без труда прожог его позвоночник и вышвырнул наружу ту часть внутренних органов сектанта, которая не закипела от буйства энергий. Лабиринт принял первое кровавое подношение. Флегиец рухнул.
— Мерф, какого хрена? — Один из вооруженных людей схватил автора выстрела за шиворот куртки.
— Прости, Клэй, что — то мне не очень хочется шляться по подземелью, кишащему этими драными оборотнями, и еще следить, как бы не получить нож в горло от этого психа… Ха, тоже мне, убийца великий. Кишки, как у всех…
Киллиан предпочел не дослушивать речь Мерфа, ведь и в его скромной персоне одному из четверки могло что — нибудь не понравиться и прыгнул с платформы, перекатившись в сторону. Тьма, окутывавшая большую часть зала, с радостью проглотила Сивара. Топазец прильнул к ближайшей стене. Силуэт мемор моментально растворился во мраке — комбинезон активировался. План действий все отчетливее вырисовывался в голове юноши, и наставления Айзека занимали в нем не самое важное место. Он решил действовать по — своему. Сивар активировал кибервставки, смену которых не так давно пережил, и воспользовался дополнительной возможностью, которую предоставлял модифицированный имплант. Средство погружения в кибер могло усиливать светочувствительность глаз, что позволило мемору чуть лучше видеть в царившем вокруг мраке.
Платформа наконец — то достигла дна шахты. Оставшиеся на ней участники стали спускаться к подножию огромных статуй. Обтянутый маскировочным комбинезоном "картограф" бросился в Лабиринт первым, видимо, так же как и Киллиан, посчитав хорошей идеей, убраться подальше от непредсказуемой четверки. Следом, как ни странно, последовал один из безумцев, которые решили спуститься в лоно старого города без спец обмундирования. Бритый почти налысо мужчина лишь раз обернулся, смерив оставшихся позади насмешливым взглядом, и скрылся во тьме. Четверка вооруженных кноссцев хотела было мерным шагом направилась к ближайшему входу в катакомбы, когда их заставил ускориться немыслимый ход оборванцев, которые и не думали уходить с платформы. Бросив свои тощие тела в драных тряпках на пол, они затянули мрачную молитву:
— Приди, о великий Тайрус, забери нашу плоть, забери наши души, — наперебой кричали мужчины, — пришли за нами детей своих, о великий. Пусть они пьют кровь нашу, пусть насытятся плотью рабов твоих новых. Даруй нам вход в загробное царство, даруй нам возможность пройти проверку. Мы чисты, о Тайрус, нас не страшат темные чертоги. Пусть твой отец отправит нас в лучший мир, ибо наш давно уже мертв и лишь не знает об этом…
Киллиан слушал крики безумцев, медленно продвигаясь ко входу в тоннель. Было в их надрывных воплях нечто, что заставляло к ним прислушаться. Нечто, что вплетали в свои слова обреченные на смерть. Нечто такое, что во все времена было страшнее любого оружия, страшнее любого монстра. Вопли безумцев заставляли кровь стынуть в жилах совсем не потому, что он видел их скорый конец. Речи обреченных были полны веры. Той безумной, слепой веры фанатиков, которая сжигала города и страны в давние времена. Веры, которая не щадила никого от мала до велика. Веры, которая красным заревом разгоралась везде, где человека угнетали и лишали свободы. Вот и здесь закованные в гроб из гипералмаза жители Ласта нашли выход и решение всех своих проблем в этой страной, ужасающей вере. Вере, что быстрая смерть дарует им новый, лучший мир.
