Планета обетованная - Романов Андрей Олегович (библиотека книг TXT) 📗
– Ну и морда! – телепатировал Крис. – Приснится такая ночью, вряд ли проснешься. Но ты его не бойся. Судя по всплескам его мыслей он нас сам побаивается.
Ишшинкулл не мигая смотрел на медкейс. Он слышал мысли молодого жреца, словно тот говорил вслух, и неясное бормотание, доносившееся из ларца. Но он не мог понять смысл бормотания и это его удручало. Вдруг он почувствовал чье-то присутствие в своем мозгу. Это Хунну, увидев, что верховный жрец задумался над чем то и ослабил гипнотический контроль над пленниками, украдкой проник в его сознание, чтобы разведать его мысли.
«Из этого волчонка вырастет достойный противник, если я не убью его раньше», – подумал Ишшинкулл, мысленно ставя перед собой защитный экран.
Переведя взгляд на АрбанСина он ткнул концом кожаной сандалии продолговатый сверток, лежавший у его ног: «Принеси это в дар Могущественнейшему».
АрбанСин поднял сверток и чуть отогнул краешек материи, в которую был завернут переданный ему предмет. В свертке находился его пояс, с прицепленным мечом. Вождь не выказал своего удивления, однако про себя подумал, что бы это могло означать?
Стражники погнали их вверх по лестнице. Движением пальца, унизанного драгоценным перстнем, Ишшинкулл поманил стоящего за его спиной жреца и что-то тихо шепнул ему на ухо. Тот, взяв у одного из стоящих рядом телохранителей копье, догнал поднимающихся по лестнице стражников и присоединился к ним. Когда пленники были уже наверху, он молча протянул Хунну копье и втолкнул его внутрь, вслед за АрбанСином.
АрбанСин с ларцом, в котором лежала атомная батарея, и Хунну с медкейсом на руках оказались в тронном зале.
– Скажи АрбанСину, – телепатировал Крис, обращаясь к Хунну, – чтобы он поставил ларец перед Балитумом и был готов удрать прежде, чем этот Каменный болван его откроет. Да и сам не теряйся, иначе погибнешь.
К этому времени уже несколько раз доносился громоподобный рев, издаваемый проголодавшимся Балитумом. И вот наконец появилась долгожданная пища. Двое существ предстали перед его грозным взором. Один из них, тот, что покоренастее, поставил перед ним небольшой ларец и отошел назад. Другой, державший в руках еще один ларец, начал что-то говорить на незнакомом языке.
Балитум глядя на них маленькими глазками и слушая в пол уха непонятный говор начал злиться. Такое бывало с ним всегда, когда он хотел есть. Он сделал несколько шагов вперед, окидывая кровожадным взглядом стоящих перед ним людей и из его толстогубого рта по подбородку тонкой струйкой потекла слюна. Люди тоже отступили назад, чтобы не оказаться в его объятиях. Разведя руки в стороны Балитум резко бросился вперед, намереваясь поймать их. Но споткнувшись о стоявший у его ног ларец упал, растянувшись во весь свой гигантский рост.
Взбешенный неудачей он вскочил на ноги и со всего размаху пнул злосчастный ларец, так, что тот перевернувшись несколько раз в воздухе упал в колодец. После этого Балитум кинулся ловить разбежавшихся в разные стороны людей. Выбрав того, что держал ларец он устремился в его сторону. Человек, спасаясь от преследовавшего его монстра, хотел убежать, но споткнулся и выронил ларец. Описав в воздухе дугу, ларец исчез в темном провале. Спустя некоторое время из колодца донесся слабый всплеск воды.
Грозно урча Балитум надвигался серой громадной на отползающего от него человека, чувствуя, что того охватывает страх. Но когда до жертвы оставалось несколько шагов что-то больно ударило его по пояснице. Оглянувшись назад, он увидел другого человека. До него было ближе, чем до того, который лежал на полу. Чтобы схватить его надо было только протянуть руку. Для Балитума не было особой разницы, кого есть первым. Поэтому, не раздумывая долго, он круто развернулся и вытянул в сторону ближайшей жертвы громадную грязную лапу с заскорузлыми обгрызенными ногтями, покрытую толстым слоем жира. Однако, вместо того, чтобы дать себя поймать и разорвать на части, стоящий перед ним человек взмахнул рукой с зажатой в ней тонкой полоской металла, блестевшей как луч лунного света, иногда проникавший в логово Балитума.
В тот же момент Балитум ощутил острую боль в протянутой руке. Инстинктивно отдернув руку он недоумевающе поднес ее к глазам и увидел, что на ней не хватает двух пальцев, которые лежали, скрюченные, у его ног, напоминая толстых жирных гусениц, покрытых каким-то серым налетом. Из раны фонтаном била красная кровь и тут же сворачивалась, превращаясь в липкую густую патоку, расплывавшуюся на каменном полу темной лужицей.
Придя в себя от боли Балитум разъярился еще больше и взревев так, что содрогнулись колонны, бросился на обидчика, намереваясь смять, раздавить, растоптать ногами. Ему было уже не до еды. Дикая ярость застила его глаза. Все в мире исчезло, погрузившись во мрак, сузившись до размеров небольшого светлого пятна, мельтешившего перед ним из стороны в сторону. Это АрбанСин стоял перед самым носом Балитума и вертел в руках меч, как тореадор, махающий красной тряпкой перед мордой обезумевшего быка, подогревая его ярость.
Когда Балитум ринулся вперед, человек быстро отпрыгнул в сторону, спрятавшись за колонной. Не сумев во время затормозить Балитум врезался со всего разгона в колонну, так, что разноцветные искры посыпались у него из глаз. Помотав головой, прогоняя охватившую его одурь, он огляделся, ища обидчика, но прежде чем нашел его глазами, резкая боль в пояснице подсказала ему, что враг сзади. Это Хунну воткнул ему в спину копье и теперь изо всех сил дергал за древко, безуспешно пытаясь выдернуть глубоко засевшее острие, чтобы успеть нанести еще один удар.
Балитум резко развернулся всем корпусом и Хунну, описав в воздухе большую дугу, грохнулся на пол в нескольких шагах от разъяренного зверя, каковым сейчас выглядел Каменный бог. Балитум не успел сделать в направлении Хунну ни одного шага, как град ударов обрушился на его ногу, разрубая твердую кожу, перерубая сухожилия и мягкие ткани, кроша кость. Это АрбанСин орудовал мечом. Как опытный боец, нанеся несколько ударов, он отскочил назад, оказавшись недосягаемым для длинных рук Балитума. Он издали дразнил чудовище, отвлекая на себя его внимание и давая возможность Хунну оправиться от удара.
Вырвав торчащее из спины копье, Балитум швырнул его изо всех сил как палку, пытаясь попасть в АрбанСина. Понимая, что ему не удержать летящее в него копье, брошенное со страшной силой, даже если он и изловчится перехватить его, АрбанСин благоразумно пригнулся. Хунну к этому времени уже спрятался за колонной. Увидев, что копье пролетело мимо и ударившись о пол отлетело к противоположной стене, он бросился к нему. Подобрав копье он оглянулся в поисках АрбанСина и увидел, что тому приходится туго.
Сбитый с ног неожиданным ударом, вождь катался по полу, с трудом увертываясь от молниеносных ударов Балитума, который стоя на коленях и упираясь в пол одной рукой, другой, сжатой в гигантский кулак, колотил, словно тяжелым молотом, по каменным плитам, пытаясь попасть в верткого человечка. И если бы Балитум был более расчетлив и менее возбужден, то от АрбанСина давно бы уже осталось мокрое место. Подбежав к Балитуму Хунну издал боевой клич и когда Балитум, перестав на мгновение махать кулаком, обернулся на звук, повернув к нему искаженное яростью лицо, он с разгону вонзил копье в выпученный глаз и отпрянул прочь.
В то время, как Балитум отвлекся на крик Хунну, оставив АрбанСина без внимания, вождь вскочил на ноги и рубанул несколько раз мечом по руке, на которую он опирался и тут же отскочил назад. Взревев от неистовой боли Балитум закружился на месте. Вырвав копье из пустой глазницы он отбросил его прочь от себя и уже не рыча, а жалобно поскуливая огляделся оставшимся глазом по сторонам ища убежище.
Он впервые почувствовал боль. Он впервые узнал, что такое страх. Он был изранен. Кисть одной руки была почти отрублена и висела на веревках сухожилий и кусочках кожи, из нее ручьем лилась кровь; на другой руке не хватало двух пальцев; разрубленная нога нещадно болела, на нее невозможно было наступить; один глаз был выбит и растекся по щеке кровавым месивом. Сейчас он больше походил на затравленного пса, а не на грозного Каменного бога, от одного имени которого трепетали народы. Ему бы отлежаться где-нибудь в глубокой норе, да зализать раны, а потом, придет время…
