Солнце...вода...песок... (СИ) - Беляцкая Инна Викторовна (читаем книги .TXT) 📗

— Айрин, мне хотелось верить, что есть, но...  Зачем ты пришла?

— Предупредить. И...  ты сам хотел меня видеть, разве не так?

— Я схожу с ума...  я просто схожу с ума, — пробормотал он, закрывая лицо руками. — Как?.. Я знаю, я лежу сейчас на этой кушетке, скованный по рукам и ногам, а ты...

— А я живу в твоей больной голове, — рассмеялась она. — Роберт, ну полно, послушай...  Завтра...

Дженни видела странные сны. Они были настолько реальными, что Дженни начинала верить, что все это происходит на самом деле. Ей все время снился Роберт. Они оказывались в разных местах, но это был определенный набор мест, которые повторяли друг друга по кругу. Замкнутый круг, из которого нет выхода, называла его Дженни. Вот и сегодняшний ее сон начался с двери. Дженни ее открыла и оказалась на террасе на Тарре, по крайней мере, так он называл это место. Цветов больше не было. Огромные кусты стояли пустые, с оборванными листьями. Кое-где, на светлых каменных плитах, валялись сорванные, раскрошенные бутоны. Туман рассеялся. Но было пасмурно и душно. Воздух стоял тяжелый, весь напитанный влагой. Еще немного и начнется гроза.

Дженни стояла на террасе, за стеклянной дверью, которую она никак не могла открыть в прошлый раз. Снова подергала ручку, но дверь не поддавалась. Сквозь стекло она видела комнату, и рояль, и Роберта, сидящего у самой стены. Он прислонился к ней и, казалось, спал. Выглядел он не так ужасно, как в прошлый раз. Никаких лохмотьев и бурых пятен. Вообще Дженни заметила, что ему всегда лучше, если они на Тарре, а не в «разрушенном доме».

Вдруг в комнату вошла очень красивая молодая женщина. Дженни ее знала. Она уже видела ее однажды во сне. Женщина подошла к Роберту и села с ним рядом. Нежно провела рукой по его лицу. Роберт открыл глаза, потянулся к ней. Она наклонилась и взяла его за руку. Дженни стало неловко, как будто она стала свидетелем чего-то такого, что для нее совсем не предназначалось. Однако и уйти Дженни не могла. В конце концов, в том, что она здесь, нет ее вины.

Роберт и женщина о чем-то говорили, но Дженни ничего не слышала. На террасу не долетало ни звука. Женщина легонько коснулась рукой его лба. После встала и ушла куда-то в глубину дома.

Дверь, ведущая на террасу, медленно открылась. Дженни осторожно заглянула. Кроме Роберта в комнате никого не было. Он повернул голову, улыбнулся, будто ждал ее и рад встрече. Дженни с тоской подумала, что она успела забыть, какая у него улыбка...

— Дженни...  ты вернулась...

— Я здесь, — она бросилась к нему.

— Прости — прошептал он.

— За что, за что ты просишь прощение? — удивилась она.

Он вздохнул и ничего не ответил.

— Роберт, я могу задать вопрос, кто эта женщина? — осторожно спросила Дженни.

— Айрин — моя жена.

— Я не знала, что ты женат...

— Я был женат, Дженни...  Она погибла шесть лет назад. Разбилась на флаере. — Глаза Роберта стали совсем грустными, — Я видел, как это случилось, но я не смог ее спасти...  — Роберт нахмурился, — Это знак, Дженни. Она всегда приходит, чтобы предупредить меня. Завтра...

12

За Робертом снова пришли. На этот раз солдаты втащили его в лабораторию доктора и грубо толкнули к кровати, так что он с трудом удержался на ногах. Заставив лечь, они крепко затянули на нем ремни, не давая возможности пошевелиться и ушли, оставив на некоторое время в одиночестве. Вскоре в помещение появились генерал и доктор. Миллард, все такой же неуверенный и извиняющийся, быстро посмотрел на Роберта и отвел глаза. Генерал, придвинув стул, уселся рядом.

— Поговорим немного, — миролюбиво начал он.

— О чем нам с вами разговаривать? — удивился Роберт.

— Не понимаю, зачем ты так упрямишься. Ответь хотя бы на простые вопросы. Это ты можешь?

— На простые могу, — неожиданно Роберт согласился. Это противостояние порядком его утомило.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать два.

— Выглядишь ты моложе...  — задумчиво сказал генерал, — Хотя, пожалуй, будь ты моложе, вел бы себя по-другому.

— Я всегда такой, — усмехнулся Роберт.

— Упрямый?

Роберт кивнул.

— Ты думаешь — я чудовище, — мягко сказал генерал. — Но ты заблуждаешься. Только представь что произойдет, если твое упрямство направить в нужное русло? Сколько энтузиазма, сколько страсти. Ты тратишь огромное количество энергии, сопротивляясь. Прилагаешь такие усилия на борьбу со мной, когда мы могли бы быть союзниками.

— Неужели вы серьезно полагаете, что я стану вашим добровольным сторонником? — удивился Роберт.

— Я верю, что могу убедить тебя.

— У вас своеобразные методы убеждения, — ответил Роберт с горьким смешком.

— Истину не просто понять. А боль хорошее лекарство. Понимание приходит через страдание. Думаешь, мне нравится это делать? Я всего лишь хочу помочь тебе, раскрыть глаза на суть вещей. Это — необходимость. — Генерал говорил спокойно и терпеливо, словно разговаривал с непослушным ребенком. Роберта не переставало удивлять, с какой легкостью генерал меняет маски. То он тиран и садист, а сейчас — заботливый учитель, практически, наставник.

— Вы — безумец, генерал, а я — плохой ученик, — устало возразил ему Роберт.

— Твой случай запущенный, но не безнадежный. Я думаю, что и к тебе можно подобрать ключик, — пафосно заявил генерал.

Он дал знак доктору подойти. Миллард склонился над Робертом, прикрепив к его вискам присоски, от которых куда-то вбок протянулись длинные проводки.

— Вы собрались применить ко мне шоковую терапию? — удивился Роберт.

— Не совсем так, излучение немного другого характера. Видишь ли, на твой мозг мы еще не воздействовали. Это оборудование экспериментальное. Заодно и проверим, как оно работает. Получится двойная выгода, — усмехнулся генерал.

— Вы так хотите залезть ко мне в голову. Надеетесь взломать мой разум, зачем? — спросил Роберт внезапно изменившимся голосом.

— Я же сказал, всего лишь хочу помочь.

Роберт устало закрыл глаза.

Обжигающе яркая вспышка, чей-то сдавленный стон, вскрик, хриплый шепот...  И он поплыл, скользнул в холодные объятья озера, медленно погружаясь все глубже и глубже, пока не достиг самого дна. А потом, бесконечно долго, он покоился там, внизу и смотрел широко распахнутыми глазами, на свет, проникающий сквозь толщу воды...

Водные растения, полупрозрачные селагины, длинными стеблями обвивали, опутывали его тело, прорастали сквозь него. А он лежал, раскинув руки и не сопротивлялся. И пытался вдохнуть, вобрать в себя холодную жидкость, но не мог. Водяная масса дрогнула, заставив селагины разжать хватку, и подняла его, вынесла на поверхность. И он покачивался посреди озера. А холодная вода баюкала и успокаивала. Нежно ласкала его истерзанное тело, удерживая на плаву и не давая погрузиться снова. А он смотрел на бугристые своды пещеры, по которым лары уже выводили светящийся узор...

— Держись Роберт, не спеши тонуть, — прошептал ласковый голос. И он, поддавшись на звук, на этот голос, поплыл к берегу...

Он очнулся. Генерал и доктор о чем-то говорили, голоса звучали возбужденно, спорили? Но он не мог разобрать слова, смысл уходил. Ремни с него сняли, однако шевелиться не получалось. Все тело застыло, а в груди пульсировала глухая боль, не давая нормально дышать. Он хватал воздух ртом, будто рыба, выброшенная на берег. Доктор что-то сказал, повернулся к нему, и он почувствовал легкий укол в руку. Боль медленно отпустила. Он снова нырнул, но на этот раз не в воду, а в густую, чернильную темноту, в которой ничего больше не было. А потом кто-то, наверное доктор, бережно поддерживая ему голову, поил его водой, и он тянул живительную влагу осторожными, маленькими глотками.