Возвращение (СИ) - Муравьев Константин Николаевич (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗
Но что же случилось с имплантом? Плещеев, конечно, не мог судить сколько-нибудь обоснованно о чужой технике, но один факт сам по себе исключал любые версии о неисправности нейрооборудования. Прибор официально признал землянина лояльным инварианту подчинения воли, реализуемому имплантом. И тут уже было о чем порассуждать и гуманитарию.
Еще в университете, взяв на себя, по комсомольской линии, нелегкое бремя проверки лояльности советских студентов, Плещеев выделил небольшую, но любопытную категорию индивидов, к которой без малейшего угрызения совести отнес и себя. Люди, которые имели настолько запутанную систему ценностей, а также каскад психологических блокировок ее логических противоречий, что и сами о себе не могли сказать — патриоты они или диссиденты. Люди, которые могли одновременно и искренне быть готовыми защищать свою великую Родину, и тут же, одинаково искренне презирать ее за реальные или мнимые недостатки — или даже вообще «просто так», не доискиваясь какого-либо рационального обоснования. «Патриоты Шредингера», как окрестил их один студент-физик, с которым Плещеев имел длительную беседу в рамках общественно-политической аттестации. Неудивительно, что высокоумные методы аграфов на такой популяции дали сбой. Какая там К283! Не хотите ли расу эзопов, рабов с фигой в кармане? Носителям патриархального, кланового менталитета, где совершенно ясно, где старший, где младший, где свой, где чужой, такое двоемыслие не могло привидеться и в кошмарном сне.
Планы планами, но и задание надо выполнять. За первый год в новом качестве Плещеев протестировал в медкапсуле шестьдесят шесть молодых людей обоих полов. Пять стазис-капсул на каждый момент времени хранили пятерых с максимальным интеллектуальным или ментальным индексом. Новый кандидат, превосходивший одного из пяти, вытеснял самого слабого, который, не просыпаясь, уходил в утилизатор. Прошел год, другой, третий, Плещеев аккуратно тестировал молодежь, но аграфы не возвращались. Полковник, после некоторого колебания, взял за рабочую ту версию, что у профессора с ассистентами возникли очень серьезные проблемы, и, если и ждать гостей из Содружества, то это будет совсем другая команда.
Поэтому стоило, наконец, разобраться с имплантом, а заодно и поменять нейросеть. Несмотря на многолетний опыт безнаказанного обращения с техникой пришельцев, которые имплант в норме должен был бы запрещать, Плещеев не решился рисковать ни медкапсулой, ни своим здоровьем. Для длительных сеансов исследования возможностей медкапсулы полковник нанял стороннего специалиста, хакера Гошу, в отношении которого имел как «пряник» эксклюзивного доступа к коммерческой эксплуатации внеземной техники, так и «кнут», состоявший в пухлом досье хакерских шалостей Гоши.
— Товарищ полковник, все тестовые прогоны завершены штатно. Последним я проверил самый сложный режим. Автоматическое исполнение заранее заданной программы работы с нейрооборудованием, в отсутствие контролирующего процесс врача или медтехника.
— Отлично, Гоша! Но помни, наша главная цель — реверс-инжиниринг этого оборудования. Мы должны освоить производство такой техники, поставить ее на службу нашей науке и вооруженным силам. Начнем с установки нейросети, требующей, по маркировке, наивысшего интеллектуального индека, когда-либо регистрируемого пришельцами. Какой у тебя индекс, дай Бог памяти?
— Двести шестьдесят три!
— Замечательно! Вот нейросеть, чей минимум — двести пятьдесят. С тебя и начнем. Это очень удачно. Нам не придется расширять круг посвященных. Ввиду особого уровня секретности проекта, это было бы весьма нежелательно.
— Я понимаю, товарищ полковник. Я готов. Программа установки нейросети на чистую нервную сисему — здесь, в этом разделе меню.
— Я понял, Гоша. Раздевайся и залезай в капсулу.
Полковник закрыл крышку, приветливо помахал рукой юному гению. После чего покопался в меню и выбрал пункт: разделка разумного на органы для трансплантации. Отвернулся от капсулы, чтобы не видеть лица хакера Гоши, перекошенного в безмолвном крике.
«Извини, мальчик. Ты слишком много знал…»
Аксиньино, сейчас
— Итак, Елена Александровна, чем вы нас порадуете? — начал разговор Плещеев.
— Тем, что я, наконец, полностью в вашем распоряжении, товарищ генерал!
Лена мучительно пыталась припомнить известные ей симптомы воздействия сыворотки правды. Расслабленная моторика, остановившийся взгляд, устремленный вдаль. Заодно классифицируя известные ей сведения.
«Отец арестован, сто процентов, что с ним поработала Карлова. Значит, им известно все, что известно отцу. О визите к Макееву — молчу. Даже если они проводят его захват сейчас, допросить его еще никак не могли. Моя стратегия опережения этому порукой. Как я узнала о планах заговорщиков? Буду говорить правду. В моем положении не имеет значения, как много они знают обо мне. Теперь все карты раскрыты, либо я — их, либо они — меня…»
— Кхм, … Это прекрасно, да… Но мне бы хотелось, чтобы вы подробно описали все, что вы делали с момента нашей последней встречи. Что узнали, с кем встречались. Не стесняйтесь, облегчите душу.
— На собеседовании с вами я узнала время и место покушения на президента, фамилию и имя закодированного водителя. Все данные передала отцу. Он приказал мне залечь на дно. Сегодня я узнала фамилии фамилии и должности всех членов Комитета по спасению России. Всех сотрудников резиденции президента, закодированных вашей секретаршей. При первой же возможности передала списки по контактному телефону ФСО, который также выяснила самостоятельно.
— Кто именно ответил на ваш звонок?
— Автоответчик.
— Кому еще вы передавали перечисленные вами сведения?
— Никому.
— Опишите способы, которыми вы пользовались для получения указанных сведений.
— Я не знаю. Это происходит само, как будто в определенный момент мне становится самоочевидно, что определенные факты или события имели место. Я внимательно изучила закрытые отчеты Сазонова. К сожалению, он знает об источниках своей информации так же мало, как и я. То есть, ничего.
— Что ж, будем считать, что вы отвечали искренне. Люся, подойди, проведи осмотр.
Карлова подошла к пленнице, осмотрела ее зрачки, ощупала мускулатуру плеча и шеи.
— Признаки интоксикации скополамином налицо.
— Хорошо.
Плещеев вынул из кармана аппарат размером с электронный ключ зажигания, нажал на одну из кнопок. Раздался звонок. Через несколько секунд в помещение вошли четверо молодых людей атлетического телосложения в камуфляжной форме. Они развязали Лене руки и немедленно надели наручники. Развязали ноги и вынесли из помещения в коридор. Лена честно выдерживала симптомы воздействия скополамина.
— Ну, что скажешь, Люся?
— Я не нашла никаких свидетельств того, что препарат не подействовал. Если не знать, что за существо мы допрашивали, вообще не было бы никаких поводов для сомнений.
— В таком случае у нас проблемы. Скоро мне представят отчет по активности на объекте и по адресам наших людей.
На самом деле Плещеев уже знал обстановку по всем важным для них адресам. Десятерым «старшим офицерам» его команды, отставникам из органов, он давно поставил базовую нейросеть и совместимый с ней имплант подчинения. Связь по нейросети, принципы которой генерал так и не смог для себя уяснить, опиралась на ретранслятор, находившийся здесь же, на базе в Аксиньино, и позволял поддерживать устойчивую связь в пределах Москвы и Подмосковья. Плещеева раздражала необходимость тратить драгоценные секунды на то, чтобы его верная секретарша так и оставалась в неведении относительно истинных возможностей своего начальника. Но причин отступать от единожды принятой линии поведения пока не видел.
В помещение вошел молодой человек в обычной цивильной одежде. Один из «лейтенантов» в иерархии подчиненных Плещеева.
— Товарищ генерал, на объекте и по адресам клуба филателистов все спокойно.
— Спасибо, товарищ лейтенант, вы свободны. Что ж, если наша пленница солгала, мы применим более жесткие меры воздействия.
