Стратегическая необходимость - Бессонов Алексей Игоревич (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Вот как? – заинтересовался Ланкастер. – Гм… откуда, говорите, был этот парень? Аналитик ССС? А из какой службы, не помните?
– Если я правильно его понял, он был в каком-то засекреченном диверсионном подразделении, где и получил свое. Что-то они делали на Окраине – что именно, он, конечно, не рассказывал.
Ланкастер не донес свой стакан до рта.
– Полевой офицер ССС?! Вы не ошиблись, полковник? В Сообществе нет полевых офицеров, там только клерки и агенты, но уж никакие не диверсанты! Если им нужна, как сами они говорят, «грубая сила», то используются спецкоманды Десанта, или флотские «синие львы».
– Нет-нет, генерал, я прекрасно все помню, он был именно из ССС – я и сам немного удивился. Что-то они там делали на Окраине, что-то совсем секретное, о таком маме не рассказывают.
Ланкастер глотнул, – и на секунду ему показалось, что легкое вино обожгло горло. Немыслимо. Он сразу вспомнил относительно недавний разговор с сенатором Сомовым, его смех по поводу недогадливости генералов… значит, некий Генри Шер, в ту пору всего лишь начальник отдела, самостоятельно создал подразделение, способное вычислить и захватить живьем одного, а скорее всего, нескольких «воспитателей» – задача сама по себе невероятно сложная, для этого нужны специально подготовленные люди, а откуда их взять, соблюдая при этом такой режим секретности, что об операции не узнал решительно никто, кроме крайне узкого круга «молодых псов». Да как, черт его подери? «Мастерфокс» формировали и тренировали в условиях полного «вакуума», и то слухи о нем расползлись во все стороны. Значит, Шер – или кто-то еще, – смог не только установить беспрецедентный режим, но и добраться до старинных методик «легионов рыжих лис», по которым готовили его легион. Если это и впрямь так, значит, верны давние слухи о таинственных «черных фондах» и рассуждения о том, что ССС много лет служит не Конфедерации, а самому себе, превратившись в загадочный орден с непонятными целями и стремлениями!
– На Окраине происходило много такого, о чем не очень-то расскажешь. Кое-где Флот строил ложные базы – но потом опять-таки говорили, что это пока они ложные, а вот после войны… для чего, спрашивается? Некоторые операции Флота в удаленных от старых метрополий районах выглядели совершенно дикими и бессмысленными, поэтому о них стараются не говорить даже сейчас: публике трудновато объяснить суть отвлекающих маневров, которые обернулись большими победами за десятки световых лет. У нас, ведь, сами понимаете – люди, видевшие войну с уровня капитана или майора, уже ринулись писать ее историю в подробностях и с картинками. А кому охота читать потом, что честно заработанные тобой медали получены, оказывается, за бессмысленные и идиотские сражения? Так что пока лучше действительно помолчать. Пройдет время, улягутся страсти, диссертанты выкопают миллионы мемуаров, которые, как вы понимаете, сейчас пишутся со всех ног, и история сама рассудит, что было правильно, а что нет. Тогда, возможно, кто-нибудь защитится и по моему несчастному легиону, который барахтался в жутком дерьмище, а получил в итоге «общественное порицание». Годы, они рассудят, Антал. И может быть, ваши промахи и ошибки не будут казаться историкам такими ужасными, как сейчас он кажутся вам. Просто… как бы это поточнее сформулировать… уйдет личное. Профессия историка требует хладнокровия, вы согласны? А уж когда дело дойдет до этой, н а ш е й с в а м и войны, беспристрастность потребуется юным диссертантам в полной мере, ибо нагадили мы, если честно, порядочно.
– Вы очень хорошо сказали, милорд, – нашей с вами. Да, она навсегда останется нашей войной, нашей и ничьей иной. Сколько поколений людей прожили свои жизни – хорошо ли, плохо ли, неважно – ни разу не увидев врага в прицеле? А нас встряхнуло и перемешало. И внуки выживших… они будут помнить.
– Они, Антал, не будут помнить то отупение, которое все мы ощутили, услышав о мире. Знаете, мне почти сразу сказали: держать никого нельзя, но и формировать заново тебя никто не станет, дальше есть полиция и жандармерия, ты ненужен, чтобы не сказать опасен со своими головорезами, вкусившими человечинки – поэтому если уйдет тридцать процентов состава, то все. И я, гм… ну, в общем я не произносил никаких речей, ничего такого, просто объявил – все желающие подают рапорт, и – до свиданья. Ушло, Антал, двенадцать процентов. Двенадцать! Мы отупели от бесконечных скачек по пустыням и беготни по джунглям, нам до смерти будут сниться подожженные нами городки и фермы, но – в мирной жизни большинству из нас делать просто нечего. Вы представляете себе провинциального жандармского лейтенанта, который вчера еще жег людей? А ведь людей, Антал, в этом-то и весь ужас!
– Свихнувшиеся были? – деловито поинтересовался Томор.
– Нет. Вы не представляете, как нас готовили. Сохранились очень старые методики, еще имперские, специально для работы в Айоранских мирах. Они не во всем подходили, кое-что переделывалось прямо на ходу, кое-что просто выбрасывалось, но наши шефы уже немного представляли себе, с чем именно нам придется столкнуться. Предотвратить заразу они не могли, а для пресечения ее распространения, нужен был особый легион… хотя скажу честно, я не очень понимал, на что я иду, принимая свое странное назначение. Я был ученым, сидел в кабинетах, рылся в архивах, и мои темы были довольно далеки от предложенной. Полевой опыт у меня, конечно, был, я ведь один из немногих, кто действительно повоевал еще до всего этого. Лезли наши маршалы куда их не звали, гм-м… наверное, все это вместе взятое и сыграло свою роль.
– Но ведь сейчас у вас, кажется, полный состав? Значит, вас все-таки пополнили до штатной численности?
– Да, в основном молодыми, проходившими подготовку по специальной контрдиверсионной и охранной программе. Ну, впрочем, им вряд ли предстоит заниматься тем, чем занимались мы. Война, слава богу, позади, значит, в своем традиционном виде «Мастерфокс» уже не нужен. Пусть пока учатся.
– Я вижу, – негромко рассмеялся Томор. – Кто-то у вас там действительно учится…
– Что вы имеете в виду? – не понял Ланкастер.
– Дело в том что я, как человек стреляный, не всегда доверяю инструкциям. По инструкции у меня, как положено, «готовность два», но я держу такую, знаете, «полтора» – один из сканеров у меня работает постоянно. И вот мои операторы уже несколько раз со смехом докладывали, что над базой ходит какая-то легкая машина, класса, очевидно, «Спринтер», причем заход на посадку удается ей через раз. Иногда нормально, с первой попытки, а иногда промахивается, и снова на круг. Наверное, это ваши инструкторы тренируют пилотов-атмосферников?
– Но у меня нет ни «Спринтеров», ни вообще легкой техники, – фыркнул Ланкастер. – На кой бы черт, у нас только беспилотные «глаза»-разведчики. Все катера – классов «Сигма» и тяжелые, «кашалоты». Наверное, это геологи носятся. Вот дьявол, неужели они все-таки нарушают запрет и летают на охоту? Спасибо, Антал, я с ними разберусь – хватит с меня трупов, еще не хватало, чтобы эти умники опять вляпались в историю. Сами знаете, кому придется отвечать за их шуточки.
– Ну, с меня, к счастью, взятки гладки – не всегда хорошо быть большим начальником. Да что мы сидим, в самом деле? Вам не нравится вино? Декс, принеси-ка тот ящик, что стоит в подсобке!
Легендарных альдаренских прирученных птиц, «небесных скакунов», так поразивших еще имперских исследователей, Ланкастер видел впервые. Согласно отчетам, сейчас они использовались гораздо реже, чем в прежние времена. Причина этого оставалась тайной, – то ли аборигены действительно разучились выращивать и дрессировать птенцов, то ли самих крылатых стало куда меньше. Сейчас огромный силуэт грациозно планировал на темном фоне лесистых гор, лишь изредка взмахивая широкими крыльями с белой полосой у основания. На шее живого самолета, в прямоугольной плетеной корзине, виднелись два человечка в характерных конических шапках.
– Высота у них небольшая, – задумчиво проговорил Ланкастер, не отрывая глаз от экрана.
