Баллада о звездах - Альтов Генрих Саулович (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Все эти мысли, повторяю, промелькнули у меня в течение нескольких секунд. Я даже попытался представить себе, как именно этот шар проникает сквозь металл. Ну, понятно, это были лишь самые общие предположения. Я не знал тогда, что на Земле уже ведутся опыты по превращению материальных объектов в направленное излучение с последующим обратным превращением излучения в тот же самый объект.
Я видел на экране, как шар разделился на две примерно равные части. Одна часть (она приобрела форму полусферы) осталась снаружи корабля, как бы прилипнув к борту. Другая, проникнувшая сквозь металлическую оболочку и принявшая сферическую форму, медленно двигалась по отсекам корабля.
Я подошел к пульту управления и открыл все внутренние люки. Не имело смысла задерживать движение этого шара. Теперь я твердо был уверен, что он мне ничем не грозит.
Это продолжалось свыше двух часов. Шар побывал во всех отсеках, покружился у электронной машины, и наконец проник в рубку. Он останавливался около каждого прибора, минут пять висел над клавиатурой пульта управления. Потом кратчайшим путем (не тем, которым он добрался до рубки) вернулся к отсеку, с которого начал свой осмотр. Здесь все повторилось в обратном порядке. Шар прилип к оболочке корабля и стал постепенно уменьшаться в размерах. Соответственно увеличивался оставшийся снаружи второй шар. Через три минуты (я следил по часам) обе половины шара снова соединились, и, поблескивая в лучах Большого Сириуса, шар начал медленно подниматься над кораблем.
В этот момент я включил магнитные эффекторы. На экране было видно, как шар дрогнул и остановился. Я увеличил напряженность магнитного поля, и шар, словно нехотя, стал приближаться к кораблю. Тогда я выключил эффекторы. Мне не хотелось причинять вред этому шару. Теперь я почти не сомневался, что он представляет собой автоматическую исследовательскую станцию.
Шар поднялся метров на тридцать над кораблем и надолго замер. Я подробно записал в бортовой журнал все, что видел. Затем кратко изложил свои предположения. А потом — уже без скафандра — вышел из корабля.
Тотчас же шар пришел в движение. Он приблизился ко мне и начал описывать круги. Я сделал вид, что не обращаю на него внимания. Я поднимался и спускался по трапу, ходил около корабля. Шар не отставал от меня, но ни разу не приблизился вплотную. Потом он снова занял свое место над поляной.
Я с нетерпением ждал Луча. Видящие могли многое знать об этом шаре.
Луч пришел, неся в накидке десятка три разных плодов. Он сделал это по моей просьбе. Меня интересовало, чем питаются видящие. Но в тот день я лишь мельком взглянул на принесенные плоды. Я думал о шаре.
Надо сказать, что шар никак не реагировал на появление Луча. В свою очередь и Луч, казалось, не замечал шара. Я сразу же спросил видящего о шаре. Луч, так и не взглянув наверх, улыбнулся и ответил одним словом:
— Давно…
Тогда я показал на небо и спросил:
— Оттуда?
— Да, — спокойно ответил Луч.
— Покажи, — сказал я.
Он улыбнулся. В глазах его возник уже знакомый мне розовый ореол. Розовая дымка надвинулась на меня, и я увидел поваленные деревья и глубокую дымящуюся воронку. Из воронки один за другим поднялись три белых шара и, слегка покачиваясь, поплыли над обугленными деревьями.
Розовое сияние погасло. Все еще улыбаясь. Луч повторил:
— Давно…
Итак, моя догадка подтверждалась. Однако устройство шара так и осталось для меня тайной. С этого времени шар ни разу не опускался вниз. Он неподвижно висел над поляной.
Я постепенно привык к шару. Но глядя на него, я не мог не думать с том, что где-то существует еще одна цивилизация. Безграничная Вселенная была полна тайн. Людям еще предстояли самые удивительные, фантастические открытия…
— А вы не могли доставить шар на Землю? — спросил Ланской.
— Передача окончится раньше, чем ваш вопрос дойдет до Шевцова, — сказал Тессем. — «Океан» уже далеко… Я отвечу вам. Опасно было пытаться захватить шар. Он мог оказать сопротивление. А главное, неизвестно, как он перенес бы полет. Это могло окончиться катастрофически и для корабля. Но нынешняя, вторая экспедиция серьезно займется этими шарами. Об этом мы еще успеем поговорить. А пока слушайте…
— Как-то в сумерки, — рассказывал Шевцов, — я услышал музыку. Она была прозрачной и чистой, как горный ручей, стекающий с камня, как «Песня Сольвейг» Грига. Это пели видящие. Я вышел из корабля, сел на ступеньку трапа. Шар, ставший в сумерках серым, покачивался под порывами свежего ветра. Над спиральными деревьями светил Малый Сириус. Деревья выпрямились, сейчас они походили на наши ивы. Сумерки, деревья, далекая песня. На мгновение мне стало жаль покидать планету. Пусть встреча с разумными существами представлялась иной — более торжественной и значительной. Пусть я не нашел здесь сказочных хрустальных дворцов, а обитатели планеты не имели индивидуальных летательных аппаратов. Быть может, другие звездные корабли уже открыли планеты с хрустальными дворцами. А мне все-таки дорог этот мир… И не только потому, что я его открыл. Нет. Я многому здесь научился. Когда-то человек по своему образу и подобию создавал богов. Потом он начал — опять по своему образу и подобию — населять чужие планеты разумными существами. Сейчас с меня сошла эта наивная самоуверенность. Я встретил видящих— и понял, что многообразие жизни бесконечно.
А видящие? Могли ли они понять людей? Наш мир, идущий вперед и не желающий остановиться, был им чужд.
Признаюсь — я многое утаил от видящих (точнее, мне казалось, что я утаил, но, вероятно. Луч прочитал мои мысли). Я не сказал Лучу, что в тот день, когда «Поиск» ушел в Звездный Мир, около одной седьмой части населения Земли еще верило в самых различных богов (сами видящие ни в каких богов не верили), что еще остались — хотя и поредевшие — соборы, церкви, мечети, суды, тюрьмы, что временами еще вспыхивала расовая ненависть…
Я вообще старался меньше говорить о людях и больше узнавать о видящих. Сложная вещь — взаимопонимание двух миров. Попробуйте, например, представить себе нашу жизнь с их точки зрения. Если бы старый дуб мог мыслить и сравнивать свою жизнь с жизнью человека, он пришел бы, пожалуй, почти к таким же выводам, как и видящие. Да, жизнь дерева спокойна, чиста, даже благородна. Жизнь дерева намного продолжительнее жизни человека — есть деревья, которые растут тысячелетиями. Деревья не знают горя. Но какой человек променял бы свой недолгий век на тысячелетия такой жизни?!
Впрочем, несправедливо сравнивать видящих с деревьями. Скорее их можно уподобить великолепной машине, давно переведенной на холостой ход. Давно, но не навсегда!
Черт побери, даже в человеке не всегда легко разобраться. А видящие были «чужими». И не удивительно, что я многого не понимал, как не понимаю и до сих пор. Например, мне не было ясно социальное устройство видящих. Скорее всего, видящими руководили старейшины. Впрочем, руководили — не то слово. К старейшинам обращались при необходимости что-то решить — и только. Это все, что я понял из объяснений Луча. Зато так и не удалось узнать, сколько видящих живет на Планете. Мне не пришлось увидеть населявших Планету животных. Только однажды где-то высоко в небе пролетела стая почти невидимых птиц, похожих, как мне показалось, на наших аистов. Да, Планета еще ждала своих исследователей…
Откуда-то издалека — то затихая, то усиливаясь — доносилась прозрачная песня. Я подумал, что в чужих мирах все может быть различно, но есть вещь, понятная всем. Это — музыка. В одной старой книге мне довелось встретить такую мысль: разумные существа, создавшие совершенные звездные корабли, не могут быть злыми. Я бы сказал иначе: не могут быть злыми разумные существа, создавшие прекрасную музыку.
Сидя на ступеньках трапа, я подумал: люди и видящие, в конце концов, поймут друг друга. И не потому, что у людей есть звездные корабли, а видящие умеют передавать мысли и мгновенно излечивать болезни. Нет. Люди и видящие поймут друг друга потому, что оба мира любят жизнь и то прекрасное, в чем она проявляется…
