Неизведанные гати судьбы (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич (полные книги .TXT) 📗
— Иван Иваныч, скажи мне честно. Ты действительно обманул служащего при оформлении паспорта, и тебе уже больше восьмидесяти двух лет? — спросил я своего помощника.
— Да никого я не обманывал, Демид Ярославич. Тот пожилой служащий сам себя обманул, а я просто не стал исправлять его ошибку. Я действительно честно ответил на его вопрос, что помню только Крымскую войну. Воспоминание о ней, вызвали такую сильную боль в душе, что мне очень не хотелось говорить тому служащему отдела о том, что я не родился в год её начала, а принимал в той войне самое непосредственное участие. Во время обстрела города английским флотом, рядом со мной взорвался пороховой склад. Вот этим взрывом мне всю память и отшибло. Меня подлечили как могли, чтобы я и дальше мог сражаться с врагом, а потеря мной памяти этому не мешала. Полковой писарь записал меня Иван Иванычем, так как никто не знал как меня зовут. Так что я честно ответил пожилому служащему, что самое раннее событие из своего прошлого, что я запомнил, была Крымская война. Ибо о том, что было со мною до того взрыва порохового склада, я при оформлении паспорта ничего не помнил.
— Иван Иваныч, вот ты сказал, что «при оформлении паспорта ничего не помнил». А когда ты начал вспоминать прошлое? — спросил я.
— Память ко мне стала возвращаться, после того, как моей головой, и застарелыми ноющими ранениями, занялась жена Светозара. Первые воспоминания у меня начали появляться примерно через полгода её упорных лекарских трудов. Вот только, наверное, для меня было бы лучше, если бы я и дальше ничего из своего прошлого не помнил.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что тяжело осознавать, Демид Ярославич, что у тебя была семья, любимая жена и маленький сынишка, и что они погибли от бомб англичан в той проклятой войне. Именно память о них вызывала у меня сильную боль в душе. Если бы тогда Ярослав Всеволодович не загрузил меня заботами о снабжении поселения, то я наверное сошёл с ума от всех вернувшихся воспоминаний. Обо всем, что у меня творится в душе, знала лишь жена Светозара. Она и сумела унять эту боль. За что я ей буду благодарен до самой своей смерти.
— Извини меня, Иван Иваныч. Я не знал, что мой вопрос принесёт тебе столько боли в душе.
— Тебе не за что извиняться, Демид Ярославич. Тут нет твоей вины. Вся вина за гибель моей семьи лежит на проклятых англичанах, развязавших ту войну.
— Получается, что после лечения ты вспомнил всё своё прошлое? — спросил Семён.
— Не всё, Семён Маркович, не всё. Многое из моего прошлого так и осталось в забытьи. Всё что произошло со мной до Крымской войны, вспомнилось лишь кусками. Жена Светозара сказала, что вспоминаются в первую очередь яркие события прошлого. Вот так я вспомнил, как высватал в Бийске, у старого польского шляхтича его дочку красавицу. Как он поставил мне условие, что жить мы должны будем в городе, чтобы он мог навещать свою дочку-красавицу. Вот только Бийск мне тогда чем-то не понравился, поэтому сразу после свадьбы мы с женой переехали жить в Барнаул. Вспомнил также своего отца и дядьку, что приезжали на мою свадьбу…
— Погоди, Иван Иваныч, а имена отца и дядьки тебе удалось вспомнить? — решил я уточнить.
— Имя отца я так и не вспомнил, Демид Ярославич, ибо всегда называл его просто «отцом», а вот имя его младшего брата мне вспомнилось. Дядьку звали Мирослав Кузьмич, он был старостой в какой-то далёкой деревне. По просьбе жены Светозара, я поделился частью своих вернувшихся воспоминаний с Главой поселения. Ярослав Всеволодович внимательно выслушал меня, и сказал всего лишь одну фразу: «С возвращением домой, Иван Иваныч».
— А как на Крымскую войну попал, ты вспомнил? — спросил Семён.
— И это вспомнил, хотя лучше бы это событие так и осталось в забвении. Сынок у меня тогда приболел, три года ему было. Вот нам доктор, из управления Демидовского завода, и посоветовал свозить сына в Крым на воды, мол морской воздух будет очень полезен для его здоровья. Кто же знал, что через два месяца, как мы приедем в Крым, там война начнётся. Когда моя семья погибла под английскими бомбами, я можно сказать обезумел, и старался убивать англичан где только мог. Даже взрыв порохового склада, лишивший меня памяти, не лишил меня ненависти к англичанам. Когда я немного поправился, и доктор признал меня годным к службе, я начал настоящую охоту на наших врагов. В первую очередь я старался убивать английских и французских офицеров, ибо без них солдаты в бою не знали что делать. А во вторых, меня интересовало имущество офицеров. В их походных сумках всегда было полно всякого добра и денег. Так что к концу той войны, у меня скопилось достаточно средств. По окончании войны я не знал куда ехать, поэтому решил, что мне нужно учиться. Сначала я поступил и закончил Варшавский университет, а потом поехал учиться в Берлинский.
— Значит ты меня не обманывал, когда говорил, что у тебя два законченных европейских университета? — уточнил Семён.
— А какой смысл мне тебя обманывать, Семён Маркович? Ведь все университетские знания остались при мне. Я их даже преподавал, когда все жители нашего поселения решили получить среднее образование.
— А как же ты из Берлина в наши края вернулся? — не унимался Семён Маркович. — Ведь ты же не помнил ничего.
— На моё возвращение повлиял один случайно услышанный разговор. Однажды, обедая в ресторане Берлина, что находился недалеко от моей съёмной квартиры, я услышал за соседним столиком разговор двух купцов. Они по-русски обсуждали, что «серебро лучше всего закупать в Барнауле, ибо там цены намного ниже чем в Российской столице». Когда я услышал про Барнаул, моё сердце сжалось, словно чем-то родным повеяло от названия этого города. Спустя некоторое время, мне оформили все документы для поездки в Барнаул. Вот так я вернулся, можно сказать, в родной для меня город. Я ходил по улицам и старался вспомнить, что мне из увиденного знакомо. Однажды я забрёл на тихую улочку и сразу увидел знакомый до боли в сердце дом. Это был тот самый дом, где я когда-то жил. Но как оказалось в нём уже давно жили другие люди. Некоторые соседи меня узнали, и сразу сообщили мне, что городские власти продали мой пустующий дом какому-то купцу. Выяснение обстоятельств с чиновниками относительно моего дома, привело к хорошей драке, в результате чего я оказался в тюрьме. От осознания несправедливости, я тогда возненавидел всех продажных чиновников и был готов уничтожать их везде где только возможно. Меня успокоил местный Иван, сидевший со мной в одной камере. Он-то и рассказал мне, как на самом деле жизнь в Российской империи устроена. После таких жизненных уроков, что дал мне Иван, я окончательно успокоился, и уже никогда не поддавался вспышкам злобы и ненависти. Вот так началась моя новая жизнь.
— Иван Иваныч, мы уже поняли, что у тебя была насыщенная жизнь, но ты всё-таки, так и не ответил на мой вопрос: «тебе уже больше восьмидесяти двух лет?», — напомнил я помощнику.
— Намного больше, Демид Ярославич.
— А насколько больше? — не удержался с вопросом Семён.
— Даже не знаю как вам сказать, насколько больше. Вы оба родились во времена правления императора Александра Александровича, а я родился и жил во времена правления императора Александра Павловича.
— Мне сие вообще ни о чём не говорит, — сразу сказал я. — Никогда не считал нужным изучать родословные Российских императоров. Мне родословных наших поселян хватало.
— Зато мне всё понятно стало, Демид Ярославич, — задумчиво произнёс Семён. — Российский император Александр Павлович умер сто десять лет назад. Значит Иван Иванычу уже больше ста десяти лет. Ведь он «родился и жил» во времена правления Александра Первого. Обалдеть.
— Ну и чего ты удивляешься, Семён Маркович? Мой дед был Старейшиной нашего поселения до ста шестнадцати лет, а потом поехал в столицу империи и «пропал без вести». Так что в нашем поселении никого таким возрастом не удивишь. В старые времена многие поселяне и побольше двух сотен лет на белом свете прожили.
