Звезданутые на контракте (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич (читать лучшие читаемые книги .txt, .fb2) 📗

«Ага, — сообразил Герман. — У них тоже связь этим странным материалом бьется. Приходится по проводам передавать». Провод, несмотря на тонкость и невесомость, по всей видимости, был довольно прочным. И длина его тоже внушала уважение — впрочем, чего удивительного при такой-то толщине? В свернутом состоянии такой проводок все равно будет занимать ничтожный объем.

На этот раз исследование подземелья прошло без сложностей, результатами осмотра Алвин удовлетворился.

— Спускайся вниз, человек, — велел наниматель. Герман послушался — трос у него был с собой. Да и любопытно посмотреть, что так понадобилось атлантам на этой богом забытой планете.

Шахта ничем не отличалась от уже виденной — тот же материал, те же выемки для лап, которые вполне можно использовать в качестве лестницы. Правда, в этот раз незачем — Герман спускается один, его вес трос выдержит.

Дожидаться «напарника» не стал, отправился по слегка наклонному кривому коридору дальше. Впрочем, Алвин его скоро догнал, и в первый зал они вышли вместе. Это подземелье явно превышало своими размерами тот бункер на острове. И сам зал значительно просторнее, и проходов-ответвлений в нем было больше. Только атланту большая часть проходов была неинтересна. По всей вероятности, многоножка уже изучила подземелье, и теперь наниматель знал, куда нужно идти. Герман послушно шел следом. Пробираться по переходу было по-прежнему неудобно, но минут через двадцать они вышли в еще один зал. На этот раз не сквозной. Чем-то это помещение неуловимо напоминало Герману библиотеку или архив. Только вместо книг на стеллажах были уложены паутинные клубочки. Много — очень много клубочков. Часть — обычные, белые. Другие отсвечивали металлом и диаметр нити был ощутимо больше.

Спустя несколько секунд до Германа дошло. Да ведь это и есть архив или библиотека. Эти белые клубочки, скорее всего, обычные книги. Узелковое письмо, как у индейцев майя. А те, похожие на тонкую струну скорее всего аналог магнитных лент или еще какой-то вариант записи изображения или звука. С ума сойти! Вот уж действительно, большой куш. Это вам не десяток разных видов непонятных хреновин — это целая сокровищница. Нужно только это все расшифровать. Хотя, скорее всего, с этим тоже проблем не будет. Если уж у атлантов есть координаты архива, значит и с чтением клубочков какие-то наметки имеются. Как минимум. А может, письменность паучков в содружестве давно расшифрована.

А дальше снова началась физическая работа. У Алвина с собой оказалось достаточно компактно сложенных емкостей, в которые они складывали «книги». Судя по всему, клубочки не боялись ни времени, ни физического воздействия, потому что складывали их очень компактно. Уминали в ящики не жалея, совершенно не опасаясь порвать или перепутать нити. Несмотря на старания, коробок набралось изрядно — около сотни. Алвин выбрался наверх, Герман цеплял коробки к тросу, моторчик вытягивал коробки. Вроде бы не сложная операция, но коробок было много, каждый подъем занимал с полминуты, так что Герман изрядно задолбался от монотонных действий.

— Все, цепляйся ты теперь, — раздалось в наушниках скафандра.

Герман хотел послушно уцепить скафандр за трос, но в последний момент передумал. Все конечности затекли от однообразных движений, так что Лежнев решил подниматься своим ходом, по стенке шахты. «Может, зря я так вызверился на этого Алвина? — подумал парень. — Ну да, он по умолчанию не может мне нравиться. Но я как-то ожидал чего-то более паршивого от этой совместной работки!» Как раз в этот момент парень пальцами наткнулся на какую-то явно инородную выпуклость. Пригляделся — к стене шахты прилеплено что-то полукруглое и явно металлическое. Отковырять не получилось, хотя эта штука явно недавно здесь появилась. Герман ведь тщательно осматривал стены во время спуска. Одну он еще мог как-то пропустить, но сейчас, глянув наверх, парень в инфракрасной подсветке шлема видел таких выпуклостей еще несколько. Получается, это Алвин оставил? А зачем?

Ответ себя ждать не заставил.

— Ой, забыл сказать, — раздалось в динамиках шлема. — Стены шахты заминированы. Ты там поосторожнее.

Лежнев себя дураком никогда не считал, но честно признавался себе — соображает он, порой, медленно. В данной ситуации осознал, что происходит парень тоже только после того, как начал действовать. Руки сами разжались, и Герман полетел вниз. Не так уж высоко он успел подняться — всего-то метров шесть. К тому же скафандр — во истину спасительная штука. При падении он затвердел в тех местах, где это необходимо, и спружинил там, где это нужно. И все равно дух вышибло. Герман пополз, отталкиваясь локтями от неровного, бугристого пола. «Только бы успеть!» Парень все еще не осознал в полной мере, до чего нужно успеть. И в этот момент раздалась гром, а глаза резанула вспышка.

Из шахты он все-таки успел выползти. Однако взрыв был так силен, что Лежнева, даже несмотря на то, что он лежал, приподняло над полом и швырнуло дальше по проходу. Когда все успокоилось, а перед глазами прояснилось, Герман первым делом грязно выругался. Зря вызверился, как же.

Правда, материться он быстро прекратил. Посчитал неконструктивным тратить время на бессмысленную ругань. Скафандр показывал, что критических повреждений он не получил — фактически, все ограничилось легким сотрясением мозга. Теперь следовало оценить, насколько плоха ситуация, в которой он оказался.

Завал получился шикарный — даже подойти близко к шахте было невозможно. Грунт и камни вперемежку с обломками покрытия шахты перегораживали коридор почти до потолка. Причем держались не слишком надежно — из-за того, что кишка прохода шла немного под уклон от шахты, вся многотонная масса земли и камней вот-вот могла сползти еще ниже. Даже находиться рядом с ней было страшно, не то что пытаться разобрать завал.

Герман поспешно отошел подальше. Нужно было решать, что делать. Пробираться через завал не только опасно, но и бесполезно. Там сейчас копать — не перекопать. На годы работы хватит. Можно подождать, когда Тиана с Кусто узнают о случившемся и начнут его откапывать. Вот только… парень уже не был уверен, что свободный разведчик Тиана ди Сонрэ не знала о том, что должно произойти еще до того, как случился взрыв. Почему она не пошла с ними исследовать подземелье? На нее это непохоже. В прошлый раз ведь очень интересовалась, а тут как отрезало. И никаких объяснений, почему ей больше не интересно.

Нет, скорее всего это бред. Не могла она так быстро измениться. Даже если предположить, что все ее дружеское расположение было просто игрой, за которой на самом деле пряталось презрение… «Черт, как неприятно так думать. Но дружище, вспомни милую Леночку — тоже ведь был уверен, что она тебя любит. Признайся, в женщинах ты разбираешься как свинья в апельсинах!» Так вот, даже если предположение окажется верным, она слишком добрая девочка, чтобы вот так хладнокровно тебя убивать. Высадить где-нибудь в обитаемых мирах — да, скорее всего. Но не так.

И тем не менее, полагаться на доброту Тианы Герман посчитал не конструктивным. Скорее всего, его будут искать. Скорее всего, с помощью ликса рано или поздно разберут завал. Но сидеть сложа руки Лежнев не собирался. Благо меч у него Алвин так и не забрал. То ли поленился, то ли забыл, то ли не считал важным. Главное — верный вибромеч у него с собой, на самодельной перевязи, которую Герман сделал и для нового скафандра. Значит, сдаваться рано.

Тиана ди Сонрэ, паникующая

С того момента, как на борт взошел этот треклятый атлант, все становилось только хуже. Герман разобиделся и отказывается толком разговаривать, Кусто какой-то слишком сосредоточенный, а сам виновник напряженности в команде ведет себя как ни в чем не бывало. Болтает практически непрерывно, изящно уходит от любых обсуждений его народа и его родины, но при этом сам пытается узнать как можно больше о Тиане, о ликсе, и о том, откуда они появились в пределах содружества. Девушка проболталась о том, что они с Германом принадлежат разным народам. Просто рассказывала что-то и упомянула «когда я нашла планету Германа». Самое неприятное — она не сразу осознала свою ошибку! Этот атлант так мастерски ведет диалог, что приходится все время следить за языком, и даже так она ухитрилась рассказать то, чего явно говорить не следовало.