Звездный десант - Хайнлайн Роберт Энсон (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗

Но должна добавить, поскольку ты так давно не писал, что лучше всего, если я не дам знать, писать мне на адрес твоей тети Элеаноры. А она сразу же передаст мне твою весточку, а в другие руки письмо твое не попадет, и никто не расстроится. Понимаешь меня?

Тысячу раз целую моего маленького.

Твоя мама».

Да все я понял, и если отец плакать не мог, то я могу. Я заплакал

А только-только заснул., как сразу же проснулся по тревоге. Мы всем полком рванули на полигон, где провели учения без боеприпасов, но при полной выкладке, включая микрорации, и шли разомкнутой цепью, когда прилетел приказ замереть.

И замерли мы примерно на час. Я имею в виду: никто не шелохнулся, сдерживали даже дыхание. Мышь на цыпочках и то наделала бы больше шуму. Что-то подобралось ко мне сзади и протопало сверху, койот, по-моему. Я даже не вздрогнул. Мы все жутко замерзли, мне было наплевать; я знал, что выполняю приказ в последний раз.

На следующее утро я не услышал побудки; впервые за много недель меня пришлось вытряхивать из спального мешка. Я едва выдержал построение. Все равно не было смысла увольняться до завтрака, раз для этого сначала нужно повидать сержанта Зима. Но он на завтрак не явился. Я попросил у Бронски разрешения обратиться к старшему по званию. Капрал сказал: «Конечно, валяй» и не стал спрашивать, зачем мне это.

Нельзя обратиться к тому, кого здесь нет. После завтрака мы отправились в марш-бросок, а я все еще не отыскал сержанта. Бросок был однодневный, завтрак нам доставили на вертолете — неожиданная роскошь, ведь невыдача перед маршем пайка обычно означает голодовку, если ничего не припрятал... а у меня ничего с собой не было; о другом думал.

С пайками явился и сержант Зим и привез почту — а это уже роскошью не было. Не могу не зачесть это в плюсы мобильной пехоты. Тебя могут лишить еды, воды и сна, чего угодно и без предупреждения, но никогда не задержат твою почту минутой дольше, чем требуют обстоятельства Письма — твои, и тебе их доставят с первым же транспортом, и можешь читать их в любую же свободную секунду, даже на маневрах. Мне это тоже было не важно, кроме пары писем от Карла, я здесь только рассылаемую по почте рекламу получал, да вот еще письмо от мамы.

Я даже не стал подходить, когда вокруг Зима столпились ребята; решил, что поговорю с сержантом наедине, вот и прятался от него до тех пор, пока мы не вернемся в расположение части. Так что я очень удивился, когда Зим выкрикнул мое имя и протянул конверт. Я мигом прискакал и взял письмо.

И удивился еще раз — его написал мистер Дюбуа, мой преподаватель истории и философии морали в старшей школе. Скорее я ждал, что мне подкинет весточку Санта Клаус

Пока я читал его письмо, все время думал, что это какая-то ошибка. Пришлось проверить конверт, и ответный адрес убедил меня, что именно мистер Дюбуа написал его и что обращался он именно ко мне.

«Мой дорогой мальчик, следовало написать раньше, чтобы сказать, как я обрадован и горд, что ты не только добровольцем пошел на службу, но и выбрал армию. Но я не удивлен, от тебя я именно такого и ждал, правда, не думал, что ты выберешь мобильную пехоту. Такие плоды наша работа приносит не часто. Приходится перебрать много камней и песка, чтобы отыскать самородок, но находка вознаграждает нас.

Сейчас тебе должна быть ясна причина, по которой я не писал Многие молодые люди отсеиваются во время обучения и вовсе не обязательно совершают при этом серьезный проступок. Я ждал и не прерывал контакта с моими осведомителями, пока ты не одолеешь перевал (о, как нам всем знаком этот перевал!). Я хотел быть уверен, что ты закончишь обучение и продолжишь службу, если тебе не помешает болезнь или несчастный случай.

Сейчас начинается самый трудный участок пути, не физически (физические трудности больше тебе не помеха), но духовно. Глубокие изменения, переоценка ценностей необходимы для превращения потенциального гражданина в настоящего. Или, вернее сказать: самое тяжелое ты уже прошел, и дальнейшие препятствия ты преодолеешь, что бы ни встало у тебя на пути. И перевал твой уже почти пройден, и, зная тебя, парень, я понимаю, что выждал достаточно долго, в противном случае ты был бы уже дома.

Когда доберешься до вершины, почувствуешь нечто новое. Наверное, даже слов для этого чувства не отыщешь (знаю, потому что я не сумел его найти). Так позволь твоему старшему товарищу подсказать тебе эти слова. Они просты: высшее предназначение, которое может позволить себе человек,— это заслонить своим бренным телом любимый дом от войны. Конечно, это не я придумал, сам понимаешь. Основные истины со временем не меняются, и как только мудрец в прозрении произнесет одну из них, вовсе не требуется формулировать их заново, даже если меняется мир. Это непреложная истина на все времена, для всех людей и всех наций.

Если сможешь уделить старику немного своего драгоценного времени, напиши мне пару строк. А если повезет встретить кого-нибудь из моих прежних товарищей, передай им мой горячий привет.

Удачи, пехтура! Я горжусь тобой.

Жан В. Дюбуа, подполковник мобильной пехоты в отставке».

Подпись изумила меня больше письма. Наш высокомерный дед — подполковник? Да у нас комполка — всего-то майор. Мистер Дюбуа никогда не пользовался своим званием в школе. Когда нам приходило в голову думать об этом, мы предполагали, что он был капралом или чем-то вроде того, которого списали после ампутации руки и посадили на легкую работу — читать выпускникам курс, по которому не было даже экзаменов. Конечно, мы знали, что он ветеран, потому что курс по истории и философии морали мог читать только гражданин. Но мобильная пехота? С виду не тянет. Чопорный, язвительный, этакий учитель танцев, не то что мы, гориллы.

Но ведь он сам подписал письмо.

Весь долгий путь обратно в лагерь я думал об удивительном письме. Ничего подобного в школе мистер Дюбуа не говорил. Нет, письмо не противоречило ничему из его лекций, оно отличалось по тону. С чего бы это почти что полковнику называть рядового «товарищем»?

Когда он был просто «мистер Дюбуа», а я одним из его учеников, он едва замечал меня, разве обиделся на меня за то, что у меня слишком много в кармане и слишком мало в голове. (Ну да, мой старик мог купить всю школу и подарить мне на Рождество, это что — преступление? И вообще не его дело.)

В тот раз он завелся по поводу «стоимости», сравнив марксистскую теорию с ортодоксальной теорией «полезности». Мистер Дюбуа говорил:

— Определение «стоимости», данное Марксом, смехотворно. Вся работа, вложенная в комок глины, не превратит его в яблочный пирог. Комок глины останется глиной, стоимостью — ноль. Вывод: бесталанная работа может понизить стоимость. Плохой повар превратит свежее тесто и ароматные яблоки в несъедобную массу, стоимостью — ноль. Напротив, искусный повар из тех же исходных материалов соорудит изделие, ценнее, чем обычный пирог из яблок. А усилий затратит столько же, сколько обычный повар на заурядное лакомство. Эти кухонные иллюстрации сводят теорию стоимости Маркса на нет, а ведь из этой ложной посылки возникает коммунизм. И они же подтверждают истинность проверенной временем теории общественной пользы.

Дюбуа взмахнул культей.

— Тем не менее (проснитесь, молодой человек, и вернитесь к занятиям!) патлатый старый мистик, написавший «Das Kapital», напыщенный, невротичный, искажающий факты, надутый индюк Карл Маркс видел сияние важной истины. Если бы он обладал зачатками аналитического ума, то сумел бы сформулировать первое адекватное определение стоимости... и спас бы эту планету от многих печалей и бед.

Он помолчал.

— А может, и нет,— добавил мистер Дюбуа.— Ты!

Я вздрогнул и выпрямился.

— Не можешь слушать, но, может, сумеешь сказать классу, стоимость относительна или абсолютна?

Я слушал, просто не видел причин, почему нельзя слушать с закрытыми глазами и расслабленной спиной. Но вопрос застал меня врасплох; к сегодняшнему уроку я ничего не прочел.