Шпага гроссмейстера - Дихнов Александр (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
– Не годится!
На лице купца отразилось недоумение, глаза его тревожно забегали. Секунду он раздумывал, а затем снял со стены стальной шлем и, вытянув руку, предложил:
– Попробуйте!
Я усмехнулся. Полагать, что эта шпага разрубит два сантиметра стали, было, по меньшей мере, наивно, но показать всегда проще, чем спорить… Размахнувшись, я вполсилы ударил по шлему и в первый момент подумал, что просто промахнулся… Это было невероятно – моя рука не встретила практически никакого сопротивления, однако звон упавшей на пол половинки шлема убедил меня в том, что я попал.
– Отлично, – спокойно сказал я, пытаясь скрыть удивление. – Сколько я вам должен?
Денег у меня не было, и я полез в карман за бумагой, собираясь выдать расписку за счет казны Генриха, как вдруг, к еще большему изумлению, услышал встревоженный голос купца:
– Собственно говоря, за все заплачено!
Меня выручила долголетняя привычка ничему не удивляться и действовать быстро: засунув шпагу в свои старые ножны, я попрощался с южанином, выскочил из лавки и поспешил затеряться в толпе. Раздались какие-то крики, но, возможно, мне это только показалось.
На обратном пути я попытался проанализировать весь этот странный эпизод и пришел к выводу, что не иначе как эта шпага предназначалась кому-то другому… Я собирался поразмыслить над этим еще, но уже подошел ко дворцу, и события начали разворачиваться с фантастической скоростью.
В парке царил переполох, слуги и воины носились туда-сюда, а на террасе дворца метался Генрих, крича и размахивая руками. Я подбежал, и он, опережая мой вопрос, чуть не истерически выкрикнул:
– Марцию похитили! Я снаряжаю погоню! Ты едешь?!
У меня не было никакого желания принимать в этом ни малейшего участия, однако Генрих был одним из моих очень немногих друзей, и я молча поспешил за лошадью.
Когда мы собрались у террасы, появился Кнут, он шагал не торопясь, был не вооружен. Я повернулся к Генриху и не без удивления поинтересовался:
– А он что, не поедет?
Генрих лишь раздраженно отмахнулся:
– Он-де не хочет ни во что ввязываться!
Внезапно, когда мы уже отъезжали, Кнут ссадил с лошади одного из воинов и, забравшись в седло, отправился за нами. Вскоре, поравнявшись со мной и Генрихом, он сумрачно произнес:
– Я решил принять участие в этом небольшом развлечении.
Через несколько минут кавалькада из тридцати с небольшим человек, стремительно пронеслась через Западные ворота Дагэрта в степь…
Глава 2
Наш отряд бойко пылил по Ассэртскому тракту. Очевидно, Генрих рассчитывал, что похитителей немного, но, оглянувшись, я увидел вырвавшийся из Охотничьих ворот эскадрон легкой кавалерии. Нет, погоня была организована с размахом.
– Как это случилось? – спросил я у Генриха, решив узнать подробности похищения.
– Они травили зверя в Двуречной роще, Марция чуть вырвалась вперед, и невесть откуда взявшийся всадник буквально сдернул ее с лошади и умчал в неизвестном направлении. Сопровождавшие ее офицеры клянутся, что секунд через тридцать после этого на них обрушился большой отряд всадников, завязался бой, и только поэтому, дескать, они не смогли сразу организовать преследование.
– А кто были эти всадники?
– Местальгорцы! – лаконично ответил Генрих и лицо его потемнело.
Тем временем мы одолели уже километра четыре, миновав опушку леса Садрика. Император рассчитал верно: если бы похитители свернули направо, путь им закрыл бы широкий и многоводный Пант, единственная переправа через который располагалась километрах в десяти от места нападения, возле деревушки Эльбен, где их наверняка бы заметили и запомнили. Если же ехать прямо, то, переправившись через Дагрэй, они оказались бы зажаты между Пантом и Ассэртским трактом у поста Ста Слепых. Так что самый вероятный путь действительно был на северо-запад – там, пересекши тракт, похитители могли скрыться в лесу Садрика или в болотах вдоль западного берега Коронного озера…
Копыта моей лошади бойко стучали по камням дороги, я удачно выбрал скакуна и по-прежнему мчался во главе погони рядом с Генрихом. Чуть позади меня ехал Кнут, отчаянно нахлестывавший свою лошадку, за ним – остальные. Тракт на несколько километров вперед был пуст, а дальше терялся среди невысокой гряды холмов, поросших густым кустарником. Лес Садрика просматривался насквозь, и я, припоминая, что Двуречная роща похожа на этот лес, ума не мог приложить, как большой отряд похитителей ухитрился организовать там засаду.
Лошадь Генриха внезапно заржала и встала на дыбы. Мы уже подъезжали к холмам, когда из зарослей на нас хлынул поток всадников.
Я ударил шпорами своего коня и успел проскользнуть прямо перед вырвавшимся вперед вражеским солдатом, тот попытался огреть меня булавой, но промахнулся и, кажется, вывихнул руку. Я поднял своего скакуна на дыбы, чуть развернул и бросил в галоп, атакуя неприятеля по флангу. Не без волнения я извлек свою новую шпагу. Первый встретившийся на моем пути местальгорец не успел приготовиться к защите, его голова сказала шее последнее «прости», и на этом схватка для него закончилась. Я увернулся от клинка второго, третий нанес длинный рубящий, удар, но тоже промахнулся, лишив моего коня роскошной гривы, после чего сам лишился руки. С четвертым мне пришлось драться не меньше минуты, он был хорошим воином, но, прежде чем судьба разлучила нас, я успел наделать в нем несколько лишних дырок. Следующий противник достал меня раньше, чем я его: тяжелая чугунная шишка кистеня скользнула по голове, и на мгновение мир засверкал небывалыми красками. Нанести второй удар ему, к счастью, помешало оседающее тело моей прошлой жертвы, я же, не обращая внимания на набат в голове, описал клинком широкий полукруг, обрубив цепь кистеня, затем последовал короткий прямой выпад – и мой враг ткнулся лицом в гриву своей лошади. После этого на меня насели сразу трое местальгорцев. Доспехов на мне, к сожалению, не было, а кровью я дорожил, так что пришлось отчаянно вертеть конем и шпагой, кроме того, у одного из моих противников была кривая, очень острая сабля, необычайно меня раздражавшая, именно поэтому первым я убил его. Второй излишне понадеялся на прочность своего поруча и попробовал отбить им рубящий удар, за что и поплатился. Третий же их товарищ – редко встречал такую подлость – атаковал не меня, а мою лошадь! Та, естественно, защититься не смогла, а я помочь ей вовремя не успел и, уже падая, рубанул врага по корпусу. Увернувшись от двух-трех ударов проносившихся мимо местальгорцсв, я сбросил тело своего противника с лошади и вскочил в еще теплое седло.
Схватка уже перешла в отдельные дуэли; наши явно одолевали. Я свалил еще одного нападавшего и вдруг заметил выбитого из седла Кнута, на которого наседало шесть всадников, а он что-то орал и размахивал отобранным у кого-то двуручным топором. Кнут был сильным воином, но сейчас положение его было крайне тяжелым. «Человек Человеку – друг!» – решил я и отправился на помощь.
Первого врага мне пришлось убить некрасивым ударом в спину, второй же внезапно поднял своего коня на дыбы, и мой удар, вместо того чтобы распороть ему брюхо, рассек лишь подпругу. Седло немедленно съехало набок, всадник свалился под копыта лошадей, а его обезумевший от боли конь сделал огромный скачок вперед и на мгновение отвлек внимание Кнута. Я видел, как две шпаги местальгорцев рванулись вперед и минимум одна достигла цели. Рука Кнута дернулась, и вот незадача: роняя топор, он ухитрился подрубить ноги моей лошади. Несчастный конь рухнул, подмяв под себя мою правую ногу. Оставшиеся в живых всадники тотчас же переключили свое внимание на меня, и мне пришлось очень несладко. Когда, заработав несколько пинков подкованными копытами и парочку царапин, я выбрался-таки из-под своей лошади, Кнут лежал невдалеке без движения, и таким образом четыре противника целиком и полностью доставались мне. Я нырнул под брюхо ближайшей лошади, распоров его по дороге, и, вынырнув с другой стороны, убил всадника, а пока остальные разбирались что к чему, – успел добежать до отброшенного Кнутом топора и метнуть его левой рукой. После, этого стало еще одним нападающим меньше. Тогда оставшиеся двое передумали драться со мной, последовав за удирающими местальгорцами.
