Солнечный ветер - Кларк Артур Чарльз (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Нельзя не залюбоваться переливами солнечных лучей на этом исполинском гибком зеркале… Оно медленно колыхалось, вибрировало, и множество отражений светила бежало по нему, теряясь у кромки паруса. Эта вибрация неизбежна; как правило, она ничем не грозила хрупкой конструкции, по Мертон был начеку. Иногда колебание переходит в зловещее биение, от которого парус рвется в клочья.
Убедившись, что все в порядке, он снова стал ловить перископом своих соперников. Как он и думал, «прополка» уже идет, менее совершенные яхты отстают. Но настоящая проверка их качеств начнется, когда они войдут в тень Земли и маневренность будет играть такую же роль, как скорость.
Казалось бы, не самое сейчас подходящее время — гонки только что начались, — но не худо было вздремнуть. На других яхтах по два человека, они могут чередоваться, а Мертона некому подменить. Он может положиться лишь на свои собственные силы, как Джошуа Слокум, который в одиночку провел вокруг света свою крохотную «Спрэй».
Мертон пристегнул к креслу ноги и пояс эластичными ремнями, потом надел на лоб электроды усыпляющего устройства. Включил реле времени на три часа и закрыл глаза.
Электрические импульсы нежно гладили лобные доли мозга; перед глазами, навевая сон, поплыли цветные спирали.
— Номер шесть, «Арахна», порядок.
Назойливый сигнал тревоги вырвал его из крепкой хватки сна.
Он тотчас скользнул взглядом по приборной доске. Прошло всего два часа, но над акселерометром мигал красный огонек. Пропала тяга, «Диана» теряла скорость.
Первой мыслью Мертона было: «Что-то с парусом! Наверно, отказало противовращательное устройство и запутались фалы». Он посмотрел на приборы, отмечающие натяжение снастей. Странно: один край паруса в полном порядке, зато вдоль другого края приборы показывают ослабление тяги.
Вдруг Мертона осенило, и он прильнул к перископу. Ну, конечно, в этом вся закавыка!
Огромная, резко очерченная тень наползала на отливающий серебром парус. Мрак грозил окутать «Диану», словно между ней и Солнцем появилась туча. А в темноте, без солнечных лучей, яхта потеряет скорость и начнет беспомощно дрейфовать.
Но какие же тучи здесь, в двадцати тысячах миль от Земли? Если появилась тень, она создана человеком.
Усмехнувшись, Мертон навел перископ на Солнце; одновременно он установил фильтры, позволяющие без вреда для глаз смотреть на ослепительный лик светила.
— Маневр четыре-а, — пробурчал он. — Ладно, посмотрим, кто кого.
Казалось, огромная планета наползает на солнечный диск, уже накрыла его край черным сегментом. Это «Паутина», шедшая в двадцати милях за Мертоном, пыталась специально для «Дианы» сотворить искусственное затмение.
Вполне дозволенный прием. В старину, когда устраивали парусные гонки на море, капитаны частенько старались перехватить друг у друга ветер.
Но Мертон не думал легко сдаваться. Настал миг для контрдействий.
Маленькая счетная машина «Дианы» — всего со спичечную коробку, но заменяет тысячу вычислителей — подумала ровно секунду, после чего выдала ответ. Придется с помощью панелей управления 3 и 4 развернуть парус под углом двадцать градусов; тогда световое давление вынесет его из опасной тени «Паутины» и откроется все Солнце. Жалко нарушать работу автопилота, тщательно запрограммированного с таким расчетом, чтобы обеспечить высшую скорость, но на то он и сидит здесь. Благодаря таким вот минутам солнечные гонки остаются спортом, а не поединком электронных машин.
Он вытравил лини 1-6. Натяжение сразу ослабло, и они начали извиваться, словно сонные змеи. В двух милях от капсулы медленно приоткрылись треугольные секции, пропуская солнечный свет. Но еще долго все оставалось по-прежнему. Трудно привыкнуть к этому миру замедленного движения, где проходит несколько минут, прежде чем твои действия производят зримый эффект. Наконец Мертон увидел, что парус наклонился к Солнцу: тень «Паутины» отступила, и темный конус растворился в космическом мраке.
Задолго до того, как тень ушла совсем и Солнце очистилось, он выровнял парус и вернул «Диану» на прежний курс. Инерция вынесет яхту из опасной полосы, незачем перебарщивать и ломать все расчеты, вильнув слишком далеко в сторону. Вот еще правило, которое нелегко усвоить: едва ты начал какой-нибудь маневр в космосе, как уже пора думать о его прекращении.
Он снова включил сигнальное реле, готовый преодолеть любое естественное или подстроенное — препятствие; может быть, «Паутина» или кто-нибудь другой из соперников попробуют повторить этот трюк. А пока можно и перекусить, хотя особенного голода он не ощущал. В космосе расход физических сил невелик, не мудрено забыть про еду. Но это опасно: в случае неожиданных затруднений может не хватить энергии, чтобы справиться с ними.
Он вскрыл первый пакет с едой и без особого восторга изучил его содержимое. Одного названия — «Космопаек» достаточно, чтобы отбить аппетит… И он не очень-то полагался на вторую надпись: «Отсутствие крошек гарантируется». А крошки, говорят, для космического экипажа опаснее метеоритов. Летая по кабине, они могут вызвать короткое замыкание, закупорить важные каналы, проникнуть в приборы, которые считаются вполне герметичными.
Как бы то ни было, он с удовольствием проглотил ливерную колбасу, а за ней шоколад и ананасное пюре. Пластиковый кофейник уже согрелся на электроплитке, когда уединение Мертона было нарушено голосом радиста с коммодорского катера.
— Доктор Мертон? Если вы не заняты, с вами хотел бы поговорить Джереми Блер.
Блер слыл одним из самых умных комментаторов; Мертон не раз выступал в его программах.
— Согласен, — ответил он.
— Здравствуйте, доктор Мертон, — немедля вступил комментатор. — Рад, что вы можете уделить нам несколько минут. Позвольте вас поздравить — похоже, вы идете впереди.
— Об этом пока слишком рано судить, — осторожно отозвался Мертон.
— Скажите, доктор, почему вы решили вести яхту в одиночку? Потому что до вас этого никто не делал?
— А разве это не уважительная причина? Но дело, конечно, не только в этом. — Он помолчал, подбирая слова. — Вы знаете, как сильно ход солнечной яхты зависит от ее массы. Второй человек да еще все запасы для него — это лишних пятьсот фунтов, которые могут решить исход гонок.
— Вы вполне уверены, что справитесь с «Дианой»?
— Достаточно уверен, для этого я и установил автоматы. Моя главная задача — следить и принимать решения.
— Но ведь какой парус — две квадратные мили! Просто не верится, чтобы один человек мог управляться с такой махиной!
Мертон рассмеялся:
— Почему? Эти две квадратные мили дают максимальную тягу десять фунтов. Ее можно одолеть одним мизинцем.
— Ну ладно, спасибо, доктор. Желаю успеха. Я еще свяжусь с вами.
Комментатор выключился, а Мертон ощутил запоздалую неловкость. Ведь он сказал не всю правду, а Блер достаточно проницателен, чтобы понять это.
Есть еще одна причина, почему он сейчас один здесь, в космосе.
Почти сорок лет он работал с бригадами по сто, даже по тысяче человек, создавая самые сложные двигательные аппараты, какие когда— либо видел свет. Последние двадцать лет он руководил конструкторским бюро и видел, как его творения взмывают к звездам. (Иногда бывали и неудачи, которых нельзя забыть, хоть вина и не его.) Он прославился, за его плечами блестящая карьера. Но сам он никогда не был главным действующим лицом, всегда выступал в ряду со многими.
Это его последняя надежда лично отличиться. До следующих гонок не меньше пяти лет — период спокойного Солнца кончился, идет полоса скверной погоды, в солнечной системе будут бушевать радиационные штормы. Когда снова станет безопасно ходить на этих хрупких, не защищенных броней яхтах, он уже будет стар.
Мертон бросил в мусорный ящик пустые коробки из-под еды и снова повернулся к перископу. В первый миг он обнаружил только пять яхт, «Вумера» куда-то исчезла. Прошло несколько минут, прежде чем он отыскал ее — туманный призрак на фоне звезд, парализованный тенью «Лебедева». Он хорошо представлял себе, как австралазийцы лихорадочно пытаются выбраться из ловушки. Как же они попались? Очевидно, у «Лебедева» необычайно высокая маневренность; стоит присматривать за ним, хотя сейчас он слишком далеко, чтобы угрожать «Диане».
