Неизведанные гати судьбы (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич (полные книги .TXT) 📗
— Насчёт ентого можешь не переживать. Мои сыновья едут при оружии. Им Семён Маркович сделал разрешения на повседневное ношение оружия, заверенные руководством ОГПУ и НКВД. Как он такое провернул, мне неизвестно, но номера «Кольтов» указаны во всех разрешениях. Так что поездных воров и бандитов может ожидать неприятная неожиданность.
— Будем надеяться, что твои дети никогда с поездными гастролёрами не повстречаются.
— Я тоже на енто надеюсь.
Иван Иваныч прекрасно справился с порученным делом. Ему, хоть и за солидную взятку, но удалось выкупить все билеты в два четырёхместных купе. Причём вагон, в котором отправились в Москву мои дети, был прицеплен следующим за вагоном-рестораном. Так что, при желании у них будет возможность получить горячие обеды. Через четыре дня после отъезда детей из поселения, наш старший снабженец вернулся назад.
Яросвет также хорошо справился с моим заданием. Он со своими помощниками, также за четыре дня, успели все копчёные продукты со складов Управы перевезти в схроны на болоте. Про патроны к «Винчестерам», «Арисакам», «Мосинкам» и охотничьим ружьям, можно даже не думать. Их не осталось в поселении.
А вот мои предположения, относительно деятельности местных властей, в отношении нашей артели, оказались не совсем точными. Представители власти, в сопровождении отряда красноармейцев, появились в Урманном спустя три дня, после возвращения Иван Иваныча в поселение, а не через месяц, как я предполагал.
Мы с Иван Иванычем пили чай с сушками в моём кабинете, когда в Управу забежал Яр, сын Яросвета и сообщил, что по дороге к поселению приближается большой отряд чужаков. Военные едут на лошадях, а гражданские — на автомобилях. Они их заметили, когда проверяли ловушки на зайцев в ближнем урмане. Поэтому Яросвет сказал старшему сыну брать коня, и быстро скакать в Управу, чтобы предупредить меня и Иван Иваныча.
Мы поблагодарили Яра, и начали готовиться к встрече непрошенных гостей. Я заранее подготовил книгу учёта, которую мы вели для проверки властями, договор о поставке продуктов в город, а также все регистрационные документы по нашей промысловой артели.
Непрошенные гости не заставили себя долго ждать. Через пять минут, после ухода Яра, мой кабинет наполнился множеством неизвестных людей. Мы, как ни в чём не бывало, продолжали пить чай с Иван Иванычем и хрустеть вкусными сушками, которые он привёз из Барнаула. Видя что никто не здоровается с нами, я решил ответить им тем же, а потому просто спросил:
— Вы по какому вопросу пришли, товарищи? Разве не видите, что у нас обеденный перерыв?
— Нам нужен Глава поселения «Урманное», — чиновник в полувоенном френче посмотрел в бумажку, напрягая и так выпученные глаза, после чего, добавил: — Старобогатов Демид Ярославич.
— Я, Старобогатов Демид Ярославич, — представился я чиновнику. — Повторюсь. Вы по какому вопросу пришли, товарищи? И кто вы вообще такие? Извините, но вы так и не представились.
— Я уполномоченный по хлебозаготовкам Алтайского районного Исполнительного комитета, а остальные присутствующие товарищи, представляют другие отделы райисполкома. Нас в первую очередь интересует, на каком основании вы решили закрыть своё артельное представительство в Барнауле, и отказались от поставки продовольствия в город.
— Хорошо, товарищ уполномоченный по хлебозаготовкам, я отвечу на все ваши вопросы. Хотя мне совсем не понятно ваше присутствие здесь. Ведь мы не крестьяне. Хлеб не растим. Да у нас даже полей для посевов нет, лишь урман, да болота кругом. Так что хлеб вы у нас заготовить никак не сможете. Кроме того, зерном и мукой нашу артель, до недавнего времени, обеспечивали представители Советской власти находящиеся в Барнауле. У нас и соответствующий договор был заключён. Наша промысловая артель поставляла в город различные копчёные продукты, а взамен мы получали хлеб и патроны. Видите ли в чём проблема, уважаемый товарищ уполномоченный. Вам похоже неверно сообщили о том, что произошло в Барнауле. Мой помощник по снабжению, Иван Иваныч, доставил в город продовольственный обоз с копчёной продукцией. В артельном представительстве произошла передача продуктов питания представителям Советской власти, о чём имеются записи в книге учёта и подписи ответственных лиц. Моему помощнику было сказано, ожидать подвоза хлеба и патронов, однако за два последующих дня, нам ничего не привезли. На звонки по телефону также никто не отвечал. Тогда Иван Иваныч пошёл в райисполком, чтобы узнать о причинах задержки. Председателя и помощников на месте не оказалось, и секретарь направила его к начпроду. Начальник продовольственного отдела ничего моему помощнику не стал объяснять, а просто заявил, что «в связи с тяжёлой продобстановкой в Западно-Сибирском крае, он принял решение все продукты питания реквизировать, а ранее заключённый договор с промысловой артелью окончательно расторгнуть».
— Всё правильно начальник продовольственного отдела сказал, — тут же раздался писклявый голос из толпы присутствующих. — В нашем Западно-Сибирском крае, действительно сложилась довольно тяжёлая обстановка с продовольствием.
— Товарищи, так мы же не опровергаем слова начпрода. Услышав доводы ответственного лица, мой помощник попрощался, и сразу же покинул его кабинет в райисполкоме. Вернувшись в наше артельное представительство, Иван Иваныч выдал положенную зарплату работникам, а потом объявил всем присутствующим, «что представительство временно закрывается, а когда вновь откроется пока не известно».
— Почему это неизвестно? — задал вопрос уполномоченный по хлебозаготовкам.
— Потому что начальник продовольственного отдела райисполкома принял решение, «ранее заключённый договор с промысловой артелью окончательно расторгнуть». Что вам непонятно в решении товарища начальника? Вот мы представительство временно и закрыли. Возить нам туда нечего, а содержать просто так пустующее здание и наёмных работников наша артель не может. Как вы сами теперь видите, товарищи, не наша артель «отказалась от поставки продовольствия в город», а начпрод райисполкома отказался от наших поставок продуктов питания в Барнаул. Даже если он теперь изменит своё решение, то поставок всё равно не будет.
— Это ещё почему? — вновь спросил чиновник в полувоенном френче.
— А где мы по вашему мнению, товарищ уполномоченный, должны взять продукты?
— Но вы же, как я понимаю, сами копчёности производили.
— Совершенно верно. Наша артель перерабатывала добычу полученную на охоте. Но когда начальник продовольственного отдела принял решение «все продукты питания реквизировать», мы не получили за них ничего. Я ещё могу понять, что нам положенный хлеб не выдали, согласно договора. Нехватка его в стране, понимаем. Но почему, товарищи, нам не выдали патроны для охоты? Скажите, как без них мы должны охотиться?
— Вы хотите нам сказать, что у вас нет патронов для охоты?
— Именно так. Нету. Остались только патроны для «Наганов», но с ними на охоту не сходишь. Мы рассчитывали получить патроны для охоты в Барнауле, но нам их не дали, по указанию свыше. Вот такая у нас проблема образовалась, товарищи. Нет патронов для охоты, значит нет добычи. Ежели нет добычи, то значит нашим артельщикам и перерабатывать нечего.
— Что-то нам не верится, что у вас вообще патронов не осталось, — раздался тот же писклявый голос из толпы присутствующих. — Предлагаю провести обыск в поселении. Тем более разрешение на его проведение у нас имеется.
— Ничего не имею против обыска. Проводите. Вот только, товарищи, пожалуйста, будьте предельно аккуратны и ничего не сломайте. Сие в первую очередь касается товарищей военных. Наше поселение находится под охраной и защитой. Не хотелось бы, чтобы кто-то из вас выплачивал причинённый ущерб из своего кармана.
— И кто же подписал документы по защите и охране вашего поселения? — с ухмылкой спросил уполномоченный по хлебозаготовкам. Остальные присутствующие также заулыбались.
— Товарищ Дзержинский и товарищ Сталин, — сказал я поднявшись из-за стола. — Надеюсь вас устраивают их подписи на документах по защите и охране нашего поселения?
