Неизведанные гати судьбы (СИ) - Хиневич Александр Юрьевич (полные книги .TXT) 📗
Моя Яринка тоже без дела не сидела. Примерно через два месяца, после отъезда Семёна в Москву, наш старший снабженец привёз из Барнаула семейную пару. Какие у них были проблемы со здоровьем мне неизвестно. Иван Иваныч лишь сказал, что барнаульские врачи им ничем уже помочь не могут. А вот Яринка очень внимательно осмотрев их, в нашей поселянской больничке, сказала, что ещё есть возможность вернуть обоим полноценное здоровье, но придётся лечиться в Урманном примерно два-три месяца, а возможно и чуть дольше. Услышав такое заключение, семейная пара сначала даже не поверила словам Яринки, а солидный мужчина, который нам представился как Василий Иванович, прямо высказал своё сомнение, заявив, «что ему достаточно трудно поверить в то, что простая деревенская знахарка, живущая в таёжной глуши, лучше разбирается в болезнях и в лечении, чем дипломированные врачи». На его слова моя Яринка лишь весело рассмеялась, а затем спросила: «Значит, по вашему мнению, я простая деревенская знахарка, так?». Через несколько минут моя супруга успокоилась, достала из шкатулки диплом доктора медицины, а также все остальные документы об окончании медицинских курсов, и положив их на стол, вкрадчиво сказала Василию Ивановичу: «Полюбуйтесь на документы простой деревенской знахарки». Когда мужчина и его супруга увидели документы и диплом выданные в Москве, да ещё и с подписями Сталина и Дзержинского, то все возникшие у них перед этим сомнения, о знаниях и возможностях «деревенской знахарки», сразу же исчезли. После увиденных документов семейная пара была готова начать лечиться без всякого промедления.
Через две недели, после начала лечения семейной пары, я возвращался домой с охоты. Лошадка тянула волокушу на которой лежали марал, трое крупных кабанчиков и мешки с живыми ушастыми. Проходя мимо нашей поселянской больнички, я увидел сидящего на лавочке Василия Ивановича. Несмотря на позднюю осень, день выдался довольно тёплым и солнечным, вот он и нежился под лучами Ярилы-Солнышка. Мы поздоровались. Потом из ворот нашего дома вышли мои старшие сыновья, приняли у меня лошадку с охотничьими трофеями, и сообщили что банька протоплена, а на кухне для меня приготовлен обед.
— Демид Ярославич, у вас найдётся немного времени чтобы поговорить со мной? — обратился ко мне мужчина. — Я вас надолго не задержу.
— Я не против общения, Василий Иванович. Скажите, пожалуйста, как вы отнесётесь к тому, ежели я приглашу вас попариться в баньке?
— Я никогда не был против хорошей бани, но сейчас мне нужно получить разрешение Ярины Родасветишны. Вдруг посещение бани как-то помешает лечению?
— Банька никак не может помешать вашему лечению, наоборот она быстрее из вас все хвори выведет, — раздался от калитки голос Яринки. — Здравствуй, Демидушка. С возвращением, — сказала супруга и подойдя обняла меня.
Пока мы с Василием Ивановичем охаживали друг друга берёзовыми веничками в парилке, Яринка с дочерями быстро накрыли стол в предбаннике, и помимо вкусного обеда, нам принесли холодного квасу и горячего взвару. Так сказать, кому что понравится.
Напарившись и помывшись до хруста кожи, мы облачившись в приготовленные простыни, пообедали в предбаннике. И лишь только когда мы закончили трапезу, и перешли к горячему взвару, я спросил:
— О чём вы со мной хотели поговорить, Василий Иванович?
— Скажите, пожалуйста, Демид Ярославич, вы что-нибудь слышали об августовском законе этого года?
— Знаете, честно говоря, законов сейчас столько принимается, что я просто не могу уследить за появлением новых. Уточните, пожалуйста, о каком именно законе вы спрашиваете?
— Хорошо, я уточню. Четырнадцатого августа этого года, Советским правительством был принят «Закон о всеобщем обязательном обучении детей в СССР». В сельской местности все дети должны получать знания в объёме четырёхлетнего курса начальной школы, а вот уже в городах и посёлках знания должны даваться детям уже в объёме семи классов. Всем детям, кто захочет и дальше продолжать учиться, предоставляется возможность получить десятилетнее образование, я уже не говорю про высшее.
— Скажите, Василий Иванович, а почему вы решили со мной поговорить на данную тему? Вы чиновник из народного комиссариата просвещения?
— Нет, Демид Ярославич. Я всего лишь директор школы, преподаю детям историю. Шесть лет назад у нас в Затоне, это район в Барнауле на правом берегу Оби, построили школу-семилетку, а после принятия августовского закона, она стала средней школой. Я живу рядом со своей школой, в старом многоквартирном деревянном доме и стараюсь сделать всё, чтобы все дети получили образование. Поговорить на эту тему я с вами решил вот почему. У вас в поселении я видел много детей на улице, но не увидел даже начальной школы. Разве вы не хотите чтобы ваши дети умели читать и писать?
— Василий Иванович, а почему вы решили, что наши дети не умеют читать и писать?
— Извините, но я не то что бы здания начальной школы, даже простой избы-читальни в вашем поселении не увидел. Так где же ваши поселковые дети могли чему-то научиться? Я уже не говорю про ваших с Яриной Родасветишной родных детей.
— Все дети в поселении получают хорошее домашнее образование, Василий Иванович, так что наличие здания школы или избы-читальни нам не требуется.
— Что-то мне не верится, что крестьяне могут дать детям хорошее домашнее образование. Насколько мне известно, лишь один из тысячи крестьянских детей посещал церковно-приходскую школу, а все остальные оставались неграмотными. Христианским священнослужителям не нужны были грамотные прихожане. Вот поэтому Советская власть и организовала ликбез для крестьян и их детей, чтобы ликвидировать безграмотность в сельской местности. Думаю вашему таёжному поселению не помешает школа, где ваши дети могли бы получить хотя бы начальное образование. Разве я не прав?
— Вы удивитесь, но вы не правы.
— И в чём же я не прав? — с улыбкой спросил Василий Иванович, и отпил из кружки горячего взвару на лесных травах и ягодах.
— Хотя бы в том, Василий Иванович, что в нашем таёжном поселении никогда не было ни крестьян, ни прихожан христианской церкви, ни церковно-приходской школы. В нашем поселении живут потомки русинских шляхтичей, хотя я сомневаюсь, что вы как историк, что-нибудь слышали о нашем народе. Все дети поселян испокон веков получали хорошее домашнее образование, согласно Родовых Устоев, а некоторые дети, для разнообразия в знаниях, даже посещали уездную церковно-приходскую школу, а также реальные училища в Барнауле и в Томске. Своих детей я обучал сам и считаю, что они получили хорошее домашнее образование.
— Скажите, Демид Ярославич, а у вас какое образование?
— У меня домашнее образование. Меня обучали отец и дед. Мне также пришлось посещать уездную церковно-приходскую школу, о чём имеется свидетельство об успешном обучении, с подписями и печатью. Но в ней учиться мне не понравилось, хоть я её и закончил. Слишком много лжи и неправды там преподавали, особенно по истории.
— И вы по-прежнему считаете, что получив такое несущественное образование, ваши дети вполне способны грамотно писать и читать?! — удивился директор школы.
— Ну если свободно говорить на шести языках, правильно считать, грамотно писать и читать на них, для вас всего лишь «несущественное образование», тогда я вообще не понимаю, что вы подразумеваете под словами «начальное образование»?
— Сколько языков знают ваши дети?! — поперхнувшись взваром, удивлённо спросил Василий Иванович.
— Шесть. Можете сами с ними пообщаться, ежели иностранными языками владеете. Честно говоря, не все мои дети полностью шестью языками овладели. Ванюшке моему всего десять лет исполнилось. Так что я своего младшенького пока только первым трём языкам общения обучаю: русскому, польскому и германскому. Я хотел, чтобы Иван сначала латынь выучил, ибо тогда легче другие иностранные языки учить, но он у меня весьма упрямым оказался, и настоял на изучении германского языка, прежде латыни. Ему почему-то захотелось «Сказки братьев Гримм» на языке авторов прочитать.
