Цикл Молокин 1-3 (ЛП) - Фостер Алан Дин (книга жизни .txt) 📗
Большинство кочевников предпринимали отчаянные усилия добраться до плотов, - единственных известных им жилищ. Несколько других бросились врассыпную, хотя было трудно двигаться против ветра, или на север, или на юг. Некоторые бесцельно толпились, иные были затоптаны своими истеричными собратьями.
Гуннар рычал, переводя взгляд от парусов на напряженного капитана, потом на корму.
- Поверни нос, Та! Поверни нос!
Сейчас стадо было уже достаточно близко, чтобы Этан мог разглядеть отдельных особей. Достаточно близко, чтобы увидеть длинные, колоссальные клыки, врезанные во рты-пещеры. Их рев перекрывал шум ветра, и был подобен грому, когда они вдыхали кубические метры воздуха и выталкивали их струями из своей плоти.
Траны на “Сландескри” работали, как проклятые, чтобы задействовать каждый сантиметр парусов. Все скрипело и трещало. Разбитый бушприт медленно, но верно повернул на юг. Плот, которому Орда уже не в силах была как-либо помешать, начал движение.
Он медленно миновал полуразложившийся труп, чье гниющее зловоние привлекло к себе неистовое, ревущее стадо, приплывшее от места кормежки далеко за горизонтом, чтобы оплакать своего сородича.
Все вышло именно так, как сказал Ээр-Меезах.
Этан вдруг осознал, что бьет кулаком по перилам.
- Двигайся, корабль, двигайся! Пожалуйста, двигайся!
Рокочущие волны грома заглушали все звуки, неослабно ударяя в его барабанные перепонки. Мольбу никто не расслышал.
Немногие, очень немногие плоты дикарей подняли паруса. Остальные тщетно пытались это сделать.
Стадо медленно надвигалось на плоты. Вот оно - рядом с ними. Вот - среди ник.
Вот оно прошло сквозь ник.
Плотов не стало видно.
А “Сландескри” понесся вперед, его паруса наполнились ветром. Недочиненное лезвие держалось минуту, потом другую, и еще одну, пока про него не забыли за другими заботами. Этан стоял, примерзнув к перилам, и смотрел на стадо, которое приближалось невероятно быстро. Они мчались со скоростью, не меньше ста километров в час - против ветра!
То, что оставалось от когда-то всемогущей Орды под началом Смерти, исчезло под несколькими миллионами килограммов серой плоти, превратившись в кроваво-коричневое месиво на сверкающем льду.
Стадо подошло ближе. Во второй раз Этан заглянул в горло Левиафана.
Стадо задержалось, как бы застыв в пространстве.
И начало отступать.
- Они останавливаются у тела, - наконец прошептал Гуннар, когда они давно уже были в безопасности, удаляясь далеко на юг. Ему пришлось откашляться еще раз, прежде чем он смог выговорить. - Благодарение Богам!
- Не похоже на то, что многим из ни_х_ удалось спастись, - сказал Этан.
- Да, согласился Гуннар, странно бесчувственный. - Не многим.
- Детенышам тоже, - продолжил Этан, его голос упал до едва слышного бормотания.
Септембер не выказал такой заботы. Он потирал руки и болтал с матросами и солдатами, он казался таким счастливым, будто достал из духовки только что испеченный горячий пирог и не уронил его. Гуннар перегибался через корму, с напряжением вглядываясь в силуэты среди быстро удаляющихся груд.
- Я не заметил Саганак в последние секунды. Могла ли эта дьявольская стерва опять спастись?
- Прости за то, что лишаю тебя всех страшных снов, которые ты понадеялся видеть, друг Гуннар, - сказал Септембер. Он подхватил свой капюшон, когда внезапный порыв ветра рванул его. - Я видел ее.
- Что делают со своим мертвым детенышем ставанцеры? Для чего они собираются вокруг него? - спросил Этан.
- Если верить колдуну, а ему, очевидно, следует верить, - ответил рыцарь, - то пожиратели грома останутся с мертвецом на несколько дней. Я сам никогда этого не видел. Предполагают, они толкают его своими клыками, в надежде как-то растормошить его, разбередить, вернуть к жизни… В конце концов, когда их какая-то внутренняя потребность будет удовлетворена, они оставят его и никогда больше не вернутся на это место. Впрочем, никто ничего не знает точно. Среди моих людей не слишком популярно наблюдение за повадками громоедов с близкого расстояния. Да и те не так уж часто подыхают.
- Я не удивляюсь вашей осторожности.
Этан заметил, что теперь, когда “Сландескри” оказалась вне опасности, Та-ходинг был на границе полного изнеможения. Потной грудой меха и мяса капитан плюхнулся на палубу рядом с рулевым колесом. Он уставился вдаль невидящим взглядом. Казалось, единственное на что он сейчас способен, - это дышать.
- Благородные животные, - промямлил Этан.
- Что? - подошел Септембер. - Эти-то перекормленные нелепые травоядные? Держите себя в руках, дружище!
Этан вздохнул.
- Сква, иногда я думаю, что вашей душе совершенно чужда поэзия.
- А что до этого, мой юный друг, то вы сперва должны доказать существование таковой, - он втянул в себя воздух с преувеличенным усилием. Получившаяся в результате высокомерная поза была настолько комичной, что Этан не смог удержаться от смеха. - Будьте любезны, объясните мне, каковы на рынке цены и скидки на поэтические томики.
Этан хотел было так и сделать, но вынужден был прерваться в середине фразы.
Но почему ему нужно было постоянно напоминать о том, что не хлебом единым живет мир насущный!
Смотреть особенно было не на что, пока гигантский плот поглощал километр за километром. Путешествие быстро превратилось в однообразный распорядок жизни: прогулки по палубе, разговоры, еда, сон. Правда, в одном отношении от людей требовалась изобретательность. У них была еще одна задача - бороться за то, чтобы не замерзнуть.
Путники достигли нового края, полного маленьких островов. Некоторые поднимались почти перпендикулярно и представляли собой сильно изъеденные временем сердцевины вулканов. Они несколько разбавляли монотонность горизонта, но не слишком, потому что все были похожи прут на друга.
Некоторые из них были обитаемы. Крохотные деревеньки ненадежно лепились на скалах.
Иногда небольшая группа странствующих охотников проходила всего в нескольких метрах от “Сландескри”. Здешний диалект отличался от софолдского. Но Та-ходинг мог вполне общаться с ними, по-соседски. А вскоре Этан и другие люди смогли понимать их самостоятельно, хотя капитанской беглости им не хватало.
Транский язык имел общую для всей планеты основу. Местные вариации не мешали общению между широко разбросанными группами. Еще один плюс, способствовавший торговле.
Как бы ни были сильны и искусны местные, они очень скоро оставались позади, не в силах состязаться со скоростью большого корабля.
Жизнь стала скучноватой, и Этану захотелось встряски, какого-нибудь шторма - только не рифса, конечно.
И он вскоре это получил.
После третьего дня бесконечного ледяного ветра, дополнявшегося бритвенно-острой снежной крупой, он уже проклинал себя за идиотский романтизм и молил о возвращении прежних ясных и однообразных дней. Все что угодно за спокойную погоду!
Постоянные маневры при быстром ветре в конце концов сломали несколько верхних мачтовых перекладин и расшатали исправленную фок-мачту. Та-ходинг все еще не починил сломанный бушприт, а о наспех приделанном полозе нечего было и говорить. У них впереди был еще долгий путь, и никто не мог сказать заранее, когда им снова понадобится заменить паруса и полозья.
Маленький совет собрался снова, хотя все были настроены гораздо менее тревожно, чем в предыдущий раз. Предложения легко выдвигались и легко отвергались. В конце концов было решено, что они пойдут дальше, пока не встретят первый город или деревню, где смогут найти защиту от западного ветра.
Следующим утром Этан был на палубе, когда раздался крик вахтенного, увидевшего монастырь Эвонин-та-бан. Он присоединился к Та-ходингу, когда убежище стало хорошо видно, темное и сверкающее в лучах быстро поднимавшегося солнца.
- Странно выглядит это местечко, - сказал Этан. - Что это такое? Мы еще не встречали ничего подобного. Это не похоже на охотничье или фермерское поселение.
