Надежда ''Дерзкого'' - Файнток Дэвид (книги онлайн полные txt) 📗
– Не знаю.
Этот разговор поверг меня в уныние, и Аманда поспешила сменить тему.
После ужина Тенер пригласил нас к себе в каюту и угостил вином. Брать спиртные напитки в полет запрещалось, но, чтобы не обидеть гостеприимного хозяина, я сделал несколько глотков. Аманда же, не обращая внимания на формальности, осушила бокал до дна.
Скоро мы вернулись на «Порцию». Я сразу отправился в центр управления, а Аманда поспешила в каюту к Нэйту.
В следующие два дня прибыли еще три корабля, а вскоре всего в двухстах пятидесяти тысячах километров от места сбора появился «Дерзкий», флагманский корабль эскадры. После этого спокойная жизнь кончилась. На нас обрушился поток ценных указаний нашего флагмана.
Я целыми днями пропадал в центре управления. Дважды, зайдя в нашу каюту, заставал Аманду с Алексом. Они вели нескончаемые беседы. С ней явно творилось что-то неладное, но после той памятной ссоры из-за Филипа я избегал выяснения отношений.
Наконец собралась вся эскадра, и корабли один за другим снова тронулись в путь в режиме скачка, то есть со сверхсветовой скоростью. «Порция» и «Свобода», как и планировалось, отправились последними. Я, как обычно, проверил расчеты компьютера и пилота. Потом отдал приказ к скачку, во время которого корабль находится в полной изоляции от внешнего мира.
Несколько дней общения с другими кораблями эскадры быстро миновали. Теперь полет казался особенно скучным. У меня появилась возможность проводить больше времени с Амандой и Нэйтом. На мостике делать было нечего. Потянулись однообразные вахты с пилотом, Ваксом и гардемаринами.
Дерек Кэрр на «Гибернии» был простым пассажиром. Я зачислил его на службу два года назад, шестнадцатилетним юношей. Теперь он превратился в опытного гардемарина. На его тонком аристократическом лице лежала печать уверенности. Когда я бывал в хорошем расположении духа, Дерек позволял себе немного поболтать со мной и благоразумно молчал, когда видел, что командир не в настроении.
Гардемарин Рейф Трэдвел по-прежнему немного робел и первым никогда не заговаривал, только отвечал на вопросы.
Алекса Тамарова я знал давно – с первых дней полета «Гибернии». Сейчас нельзя было не заметить, что его что-то гнетет. Но я не стал ничего выяснять, все еще был зол на него. Однако продолжал за ним наблюдать и регулярно заглядывал в бортовой журнал. Какое-то время нарядов у Филипа было немного, а потом они обрушились лавиной. И конечно же незаслуженно. Сомнений в этом не было. Ведь он такой исполнительный, опытный, ничуть не хуже Дерека! Просто Алекс снова стал придираться к бедняге. В который уже раз я пожалел, что взял Филипа в полет. Лучше бы ему уйти в отставку, чем быть козлом отпущения.
Однажды после полудня на вахте Алекс долго ерзал в кресле. Потом наконец решился обратиться ко мне:
– Я хотел бы поговорить с мистером Таером, но, если не возражаете, в вашем присутствии.
Я ушам своим не поверил.
– Вы это серьезно?
– Да, сэр. Я велел ему зайти ко мне в каюту, когда вернусь с дежурства.
Сразу после вахты мы с Алексом в полном молчании отправились к нему. Филип Таер уже ждал нас у двери. Вид у него был, словно у приговоренного к смерти. Увидев меня, он помрачнел еше больше.
Алекс долго молчал, сверля взглядом Филипа, который, не выдержав такой пытки, стал нервно теребить край кителя.
Тягостное молчание первым прервал Филип:
– Сэр, если речь идет о нарядах, то я отработал всего три. Прошу прощения, но с беспризорниками столько работы и…
– Наряды здесь ни при чем, – оборвал его Алекс.
– Простите, мистер Тамаров.
– Все. – Каждое слово Алексу давалось с большим трудом. – С тобой покончено.
Филип, кусая губы, с недоумением переводил взгляд с меня на лейтенанта.
– Не знаю, что я такого сделал, сэр. Простите, но…
– Гардемарин, – перебил его Алекс, – я вас ненавижу. Больше всех на свете. Чего только вы не творили! Вы мне отвратительны!
Я никак не мог понять, куда клонит Алекс, и уже хотел вмешаться, но тут последовало продолжение:
– А теперь я собираюсь поступить самым подлым образом.
У меня рот открылся от удивления. Филип тяжело дышал.
– Тогда, на борту «Гибернии», вы издевались надо мной и другими гардемаринами, и я поклялся отомстить вам, мистер Таер. И отомстил. Но больше не могу! Бог свидетель. Не знаю только, простит ли он меня, потому что я собираюсь нарушить клятву. С местью покончено! Навсегда!
Филип обалдело уставился на лейтенанта.
– Я так же, как прежде, презираю вас, Филип, но оставлю в покое. Отныне вы будете получать наряды только по справедливости. Во всяком случае, постараюсь к вам не придираться.
– Алекс, может, хватит? – не выдержал я.
– Нет, сэр, пожалуйста, дайте мне высказаться. Мистер Таер, вы обращались с нами жестоко, и больше года я платил вам той же монетой. А теперь хватит. Я постоянно наблюдал за вами, исподтишка, вы даже не замечали. И мы достаточно поработали вместе, и с беспризорниками тоже. Командир прав, считая вас добросовестным, верным своему долгу. При всем желании я не мог найти у вас недостатков, вы были отличным помощником. Так я и запишу в ваше личное дело. – Алекс вздохнул и снова заговорил, но уже спокойнее: – Итак, с местью покончено. Это не извинение. Информация. Вы свободны.
Филип Таер машинально отсалютовал, повернулся кругом и направился к выходу.
– Сэр, я… – начал он, задержавшись у двери.
– Свободны, – устало оборвал его Алекс.
– Дайте ему сказать, – вмешался я. Таер судорожно сглотнул и заговорил:
– Тогда, на «Гибернии», когда вас произвели в лейтенанты, я едва не рехнулся. Никто еще не обращался со мной так жестоко, как вы. Но я решил терпеть до конца полета. Однако понял однажды, что не смогу. – Филип говорил, уставившись в стену, глаза его полны были боли. Тогда я написал записку, надел чистую одежду, лег на койку и собрался проглотить таблетки, которые стащил в изоляторе. Но не решился. Потом пришло время идти на вахту. Кошмар продолжался… Месяц за месяцем. Потом мы вернулись домой, адмирал Брентли почему-то включил меня в состав экипажа для следующего полета, вместо того чтобы отправить в отставку. Я надеялся, что на новом корабле будет лучше. Но все началось по новой… Четыре, нет, пять раз собирался я покончить с собой, но каждый раз что-то мешало. Однажды я все-таки проглотил три таблетки, но этой дозы оказалось мало. – Он повернулся ко мне, и я заметил, что по его лицу текут слезы. – Командир, за что вы так ненавидите меня. Клянусь Богом, все это правда.
Алекса начало трясти. А Филип продолжал:
– Командир, вы ведь предостерегали меня, но я не прислушался, был уверен, что честно выполняю свой долг. И сейчас так считаю, даже не понимаю, что плохого делал гардемаринам. Я старался поддерживать дисциплину. Но… – Филип опустил глаза. – Вы полагаете, что я поступал неправильно, отвратительно, а мистер Тамаров меня презирает. И мистер Кэрр… Так что мне остается лишь поверить всем вам. Но хуже всего другое. Я так и не понял, за что меня мучают. И, возможно, именно поэтому хотел покончить с собой. Я верю вам. Постараюсь исправиться. Мистер Тамаров, сэр, простите меня. А если не можете, то хотя бы поверьте, что я искренне раскаиваюсь в своих ошибках. – Филип вытянулся по стойке «смирно», отдал честь по всем правилам, как учат в Академии, повернулся и вышел.
– Господи Иисусе, – пробормотал потрясенный Алекс, – что я наделал?
– Я тоже виноват. Перед вами обоими. Когда он мучил тебя, я не вмешивался. Потом поставил тебя над ним.
Я ненавидел себя и ругал на чем свет стоит. Только сейчас я ощутил всю глубину своей вины.
– Ты правильно поступил, Алекс. Теперь вы помирились.
Алекс смотрел невидящим взглядом куда-то сквозь стену.
Слышал ли он меня? Этого я никогда не узнаю.
Аманда не только возилась с ребенком, но еще успевала преподавать в корабельной школе. Шли недели и месяцы, наш малыш рос. Отдыхая от дел в нашей уютной каюте, я усаживал Нэита к себе на колени, и он с интересом изучал блестящие пуговицы на моем кителе. Я так привык качать его на коленях, что иной раз непроизвольно поднимал и опускал их, даже находясь на мостике. Разговариваю, бывало, с Баксом или пилотом Ван Пэром и вдруг замечаю, что колени у меня ходуном ходят. Нэйта я с собой на мостик ни разу не брал – семья семьей, а служба службой.
