Ковчег Спасения - Рейнольдс Аластер (книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Бойся того, что не боишься… Все верно, — Лю кивнул. — Это одна из его любимых пословиц.
— На самом деле…
Оба посмотрели на приборную панель.
— Что, Кораблик? — спросила Антуанетта.
— На самом деле, это моя любимая пословица. Но твоему отцу она так понравилось, что он ее позаимствовал. Это было лестно.
— Так что, Лайл Меррик в действительности говорил… — начал Ксавьер.
— Конечно.
— Не врешь? — недоверчиво спросила девушка.
— Не вру, Маленькая Мисс.
Последняя волна снарядов все еще двигалась по направлению к «Ностальгии по Бесконечности», когда Клавейн начал следующую стадию атаки. Это опять-таки не было элементом неожиданности. Он вообще редко присутствует в космических войнах, где противников разделяют тысячи километров пустоты, и нет никакой возможности прятаться и маскироваться. Только хладнокровное планирование, тактика и стратегия, и надежда на то, что враг упустит нечто очевидное, что хитроумная уловка выдаст подлинную расстановку сил. Это почти во всех отношениях игра в открытую. Это война, в которой противникам не следует строить иллюзии: его планы ни для кого не секрет. Как шахматная партия, где исход можно предсказать уже после трех-четырех ходов, особенно если силы игроков неравны.
Вольева следила за траекториями гиперскоростных ракет, которые неслись сквозь пространство от развернутых «Зодиакальным Светом» пусковых установок. Ускорение сто «g» поддерживалось в течение сорока минут, после чего становилось чисто баллистическим. Тогда они начинали двигаться со скоростью чуть ниже одного процента световой. Страшная угроза, но не настолько, чтобы с ней не справились средства автономной защиты корпуса. Любой звездолет должен уметь отслеживать и уничтожать быстро движущиеся объекты — это неотъемлемая часть стандартных программ по избежанию столкновения. Пока этих средств хватало, чтобы отражать удары Клавейна.
Вопрос состоял в распределении нагрузки. Каждой ракетой занималась определенная группа судовых орудий, поэтому всегда оставалась отличная от нуля вероятность, что в одном секторе обстрела появится слишком много ракет одновременно, и ей — или Капитану, который на самом деле держал оборону — придется попотеть.
Но до такого не дойдет. Илиа изучила прогноз распределения и пришла к выводу, что Клавейн не пытается нанести ей серьезных повреждений. Не потому, что не может. На стадии ускорения ракетой можно управлять — этого достаточно для того, чтобы подстроиться под самый легкий маневр «Ностальгии по Бесконечности». Прямое попадание гиперскоростной ракеты, даже с холостой боеголовкой, могло бы мгновенно уничтожить корабль. Но ни одна из ракет не находилась на траектории, которая бы обеспечивала реальный шанс попадания. Они промчались мимо на расстоянии в десятки километров. Одна из двадцати взорвалась недалеко от Ресургема. Судя по характеру вспышки — маленький заряд антивещества. Либо остатки топлива, либо мини-боеголовка.
Чуть ближе — и «Ностальгию» определенно задело бы взрывом, подумала Вольева. Пять орудий, которые она вывела, достаточно прочны, чтобы о них не беспокоиться. Но взрыв снес или вывел бы из строя добрую половину орудий на корпусе, и звездолет мог не выдержать более плотной атаки. Конечно, она бы не допустила подобного. Просто ей бы пришлось потратить значительную часть ресурсов, чтобы предотвратить подобную ситуацию. Но кое-что ее откровенно раздражало. Большинство ракет, которые приходилось уничтожать, не представляли настоящей угрозы — они не несли боеголовок, и их траектории не пересекали курс корабля.
Она еще не дошла до того, чтобы поздравлять Клавейна. Пока он просто действовал по учебнику — раздел «Массированная атака». Он проверял ее оборону, последовательно создавая угрозу — низкую, вероятную, высокую. Ничего умного, ничего оригинального… правда, в подобной ситуации Вольева действовала примерно так же. По крайней мере, надо отдать ему должное: он не успел ее разочаровать.
Пожалуй, за это стоит дать ему последний шанс. А потом шутки кончатся.
— Клавейн? — поинтересовалась она, отправив сигнал на той же частоте, на которой они ранее обменивались ультиматумами. — Ты меня слышишь?
Прошло двадцать секунд, затем в динамиках раздался голос Клавейна.
— Слушаю, Триумвир. Предлагаешь выслушать предложение о капитуляции?
— Я предлагаю тебе шанс, прежде чем тебя прикончить. Шанс убраться подальше и сражаться в другое время и с другим противником.
Вольева ждала, пока сообщение проползет туда и обратно. Возможно, он специально создает задержку. Но, скорее всего, Клавейн до сих пор на борту «Зодиакального Света»
— Зачем тебе это нужно, Триумвир?
— Я не считаю тебя плохим парнем, Клавейн. Просто… ты немного заблуждаешься. Думаешь, что тебе эти орудия нужны больше, чем мне. Но ты не прав… Ты ошибаешься. Я не отдам их тебе. Наши корабли не пострадали. Сворачивай свой флот, и мы объявим это недоразумением.
— Илиа, ты говоришь как человек, уверенный в своем превосходстве. На твоем месте я бы не был столь самонадеян.
— У меня есть орудия, — она обнаружила, что улыбается и хмурится одновременно. — Это создает определенное преимущество, согласен?
— Извини, Триумвир, но мне кажется, одного ультиматума хватит кому угодно. Или я не прав?
— Ты болван, Клавейн. А знаешь, что самое грустное? Ты никогда не представлял, насколько глуп.
Клавейн не ответил.
— Ну что, Илиа? — спросила Хоури.
— Я дала шанс этому ублюдку. Поиграли — и хватит, — она повысила голос — Капитан? Ты меня слышишь? Я хочу, чтобы ты передал мне полный контроль над Семнадцатым. Сделаешь?
Ответа не последовало. Момент затягивался. Триумвир замерла в ожидании. Если Капитан откажется, все ее планы пойдут прахом. И окажется, что старик не так глуп, как ей только что казалось.
Затем она увидела, как один из значков, висящих в сфере, чуть-чуть изменился. Илиа получила полный контроль над Семнадцатым.
— Спасибо, Капитан, — проговорила она почти с нежностью. — Привет, Семнадцатый. Рада встретиться.
Илиа сунула руку в проекцию и сжала значок в пальцах. Иконка снова слабо вспыхнула, отображая собственный вес орудия, которое вышло из-за корпуса «Ностальгии». По мере движения оно выравнивалось, корректировало дистанцию и наводилось на «Зодиакальный Свет». Сведения о местоположении Клавейна запаздывали на двадцать секунд, но это не беспокоило Вольеву. Даже если он резко тронется с места, это его не спасет. Семнадцатый накроет огнем всю область вероятного местоположения противника, зная, что тот гарантированно находится в одной из данных точек. Гадать о результативности попадания не придется — взрыв двигателей Конджойнеров осветит всю систему. Пожалуй, она всерьез рискует привлечь внимание Подавляющих.
Но она должна сделать это.
И все-таки она беспокоилась. В этом расстреле было что-то неправильное. Слишком необратимо, слишком быстро, слишком… непорядочно. Последнее ее удивило. Надо дать ему еще один шанс уйти, сделать последнее предупреждение. В конце концов, он преодолел такой путь. И вполне естественно вообразил, что она отдаст орудия.
Клавейн… Клавейн… думала она. Это не должно произойти таким образом…
Но произошло. Ничего не поделаешь.
Вольева ткнула пальцем в иконку, как ребенок в игрушку.
— До свидания, — прошептала она.
Прошла секунда. Символы состояния возле иконки менялись, отражая процесс глубоких изменений. Триумвир смотрела на модель «Зодиакального света» в реальном времени и мысленно считала до двадцати. Через двадцать секунд луч Семнадцатого разорвет корабль в клочья. Убийственный поток проделает в звездолете дыру величиной с каньон, при условии, что не вызовет мгновенную и необратимую детонацию двигателей.
На счете «десять» Илиа замерла. Она уже знала, что взяла идеальный прицел. Попадание будет идеально точным. Клавейн не узнает о собственной смерти, не почувствует, как наступит небытие.
Еще десять секунд она предвкушала горькое чувство триумфа, которое последует за убийством.
