"Фантастика 2023-128". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Малицкий Сергей Вацлавович (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
Я поднялся со стула, наклонился над девушкой и поцеловал ее в заскорузлые губы. Такие родные губы. Правда, излишне напомаженные.
И пообещал:
— Жди, завтра я снова приду.
— Буду ждать, — ответила мне Наташа, улыбаясь и с надеждой глядя мне в глаза. — Знай, я люблю тебя.
Мы снова поцеловались, и я под мрачными взглядами медперсонала вышел в коридор.
Убил бы, на фиг, кайфоломовых.
Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.
22 год, 4 число 6 месяца, вторник, 15:15.
Обедали в симпатичном семейном ресторанчике в самом центре Виго, недалеко от госпиталя. «Gitano's radjah» назывался. Небольшом, столиков на пять, среднеевропейском семейном кабачке, без какого-либо национального колорита в интерьере. Но кормили в нем весьма прилично. И вина типа Риохи мы также усугубили по бокальчику, чтоб вкуснее было. Хорошее вино попалось, забыл только спросить официантку, местное оно уже или все же из-за «ленточки». Ну да ладно, по чеку узнаю, по выставленной цене.
Официантка была одета на контрасте со скучным интерьером оперной цыганкой. В пестрой широкой юбке до полу, белой рубахе с широкими рукавами до запястий и жилете-корсете на шнуровке спереди, кокетливо завязанной на уровне груди ослабленным узлом. С шелковой шалью на бедрах вместо передника. В черных волосах была закреплена небольшая красная роза над левым ухом. Живая. Кажется, такой сорт называется Мерседес. И толстый слой ярко-красной губной помады на губах в тон цветку. В ушах — массивные золотые серьги без камней. На обоих запястьях — куча тонких, мелодично звенящих золотых браслетов.
Однако в ее поведении никакой цыганщины не было замечено. Спокойно взяла у нас заказ и быстро обслужила, без «выходов».
Припомнилась тут сценка из студенческой жизни. Как возвратившись из геологической экспедиции, после получения окончательного расчета в Москве, ввалились мы всей студенческой братией в ресторан «Славянский базар». И когда халдей соизволил взять у нас заказ, кто-то из компашки взял и выпендрился:
— А поросенка!
Официант невозмутимо уточнил:
— С выходом?
— А с выходом! — только что шапку на землю не бросили.
Сидели.
Ели.
Пили.
А поросенка все нет.
Приблизительно через час, не раньше, видать, ждали хитрые, чтобы мы водочки поднабрались, вываливается с кухни в зал пестрая толпа цыган с гитарами. А с ними цыганки с подносами, на которых по четверти молочного порося с гречневой кашей. И на ходу слабали они нам что-то непонятное на языке ромэлов, юбками тряся, браслетами звеня, гитарами мурча, заливисто при этом всем табором визжа и подпрыгивая… Вот такой вот поросенок «с выходом» оказался.
Потом я счет из ресторана долго хранил и всем показывал. «Выход» стоил в семнадцать раз дороже самого блюда, тоже не дешевого. Но это еще честное московское разводилово.
Все успели проголодаться, и обед прошел в строгом соответствии с пионерским принципом: «когда я ем — я глух и нем». Только приборы постукивали по тарелкам.
Мы не стали заморачиваться с ожиданием приготовления блюд и выбрали «дежурную котлету». И вино. Однако кормили нас довольно вкусно. Острым супом из красной свеклы с капустой — что-то среднее между щами и борщом. На второе значились зразы из овощей, картофеля и «баранины». Картофель был местный, дикий и мелкий. Подозреваю, что и «баранина» тоже недавно бегала в пампасах за городом. Тут, на Новой Земле, в отличие от Старой, дичь стоит намного дешевле мяса домашних животных. Мало еще их тут, и к ним труд приложить надо. А дикое само растет. Всех трудов — удачно выстрелить по месту.
Когда трапеза плавно докатилась до кофе, Ингеборге, несмотря на присутствие за столом кирасир, вдруг выпалила по-русски:
— Теперь я за тебя спокойна, Жорик. Ты в надежных руках.
— Спасибо, — ответил ей по-английски, намекая на то, что мы тут не одни в компании.
— Плевать, — отмахнулась девушка в ответ на мой намек и продолжила вещать на языке моих осин: — Перетопчутся. Тем более у нас с тобой больше не будет такой возможности серьезно поговорить. Я и так со вчерашнего вечера этот разговор все откладываю.
— Ладно, излагай. — Я также перешел на русскую мову.
Сумела заинтриговать.
— Если ты помнишь, то ты мой должник дважды, — выпалила литовка. — Первый твой долг я реализовала ночью. А второй твой долг покроется тем, что ты не будешь препятствовать тому, что я от вас уйду.
— Куда уйдешь? — Нет, это просто пыльным мешком по голове!
— В Палангу. Я не хочу в Одессу. Пока ты валялся тут без сознания, я не удержалась и съездила на экскурсию в литовский анклав и там поняла, что хочу жить среди звуков родной речи. Тем более что по вечерам они там поют по-литовски на набережной, хором, очень тихо и красиво, а мне этого, как оказалось, так не хватало все эти годы. Я больше не хочу быть эмигранткой. Я хочу жить среди СВОЕГО народа. Прости меня, но я тебя не бросаю, а оставляю на Наташу, которая будет тебе очень хорошей женой, поверь. Когда ты с ней, я спокойна за тебя, милый.
— Что ты будешь там делать?
— Шпроты коптить, — и улыбнулась мне очень мило; если бы я ее не знал, то сказал бы — наивно.
— Значит, ты все-таки шпротная, — усмехнулся я, припомнив гаремные баталии трехнедельной давности.
— Выходит так, что шпротная, — засмеялась девушка в голос, — только уже не млять, а порядочная женщина, бизнес-вумен, входящая в сливки местного истеблишмента по статусу владелицы стекольного завода. Надо будет соответствовать. Наверное, даже замуж выходить. — Последнюю фразу она произнесла просто горестным тоном.
— Неужели двести экю за час не дают? Ну, и жмоты эти твои жмудины, — не удержался я от подколки.
— Я теперь сама намного больше заработаю, даже не раздвигая ног, — глаза у девчушки сузились, а речь стала жестче, — и мужики у меня теперь будут только такие, кто мне самой нравится. Вот как ты, например. Но ты не останешься со мной кильку коптить.
Я только головой покивал, подтверждая, что кильку коптить — это не мое.
— А тебе так резко менять жизнь не влом? — на всякий случай спросил, понимая, что решение ею уже принято. — Как же твоя тяга к красивой жизни?
— Ты забыл? Я рабочая девочка с рыбачьего поселка. Я люблю запах моря, гниющих водорослей, мокрых сетей и копченой рыбы. Я в этих запахах выросла. Я сбежала оттуда только потому, что там не стало работы после независимости. Вообще никакой работы. Вот увидишь, я тут еще баркас куплю и сама буду в море ходить на промысел.
— Что делает твой стекольный завод?
— Все. Очень универсальное оборудование и производительность на вырост. Хорошее оборудование. Испанское. Рассчитанное на минимум обслуживающего персонала. Мне просто повезло купить недорого такое предприятие.
— Наверное, все свои деньги, полученные за квартиру, туда вбухала?
— Почти, но орденский банк мне дает льготный кредит за то, что я поднимаю разорившееся предприятие перерабатывающей промышленности. О как! Всего за семь процентов годовых он обеспечивает меня оборотными средствами. И даже за три процента, если я не буду выходить за лимит. Пятнадцать процентов всевозможных налогов, остальное — все мое, и я его не упущу.
— А с крышками как? Помню, это всегда было проблемой для консервов в стеклянной таре.
— Первое время можно обойтись стеклянными крышками с проволочным зажимом. К тому же рядом, в Портсмуте, тонкую жесть уже катают, даже с оловянным покрытием, но делать целиком жестяную банку сейчас невыгодно. Стекло дешевле выходит. Да и аппарат для вакуумной винтовой закрутки вместе с заводом достался, так что и на резинки затрат не будет. Все подготовил мой предшественник как надо. Только вот не бизнесмен он. Решил консервному заводу конкуренцию составить с эксклюзивным товаром. Понадеялся на местное оливковое масло от первого местного урожая… Кстати, ты знаешь, что олива плодоносит только на восемнадцатый год?
