"Фантастика 2023-128". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Малицкий Сергей Вацлавович (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
А ситуация создалась практически патовая.
Мы ждем.
И враг ждет. Ничего не предпринимает, что странно.
Минуты тикают. Поглядел на часы: какие минуты? Секунды! А кажутся минутами. Вот такой перекос восприятия.
Подтянул за ремешок небольшой мегафон на батарейках, что нашелся в автобусе от прежнего водителя. Запасливый он парень был. И то правда: зачем надрывать собственную глотку, чужих детишек в автобус собирая. Не казенная, чай. Взяв мегафон в руку и немного помедлив, пытаясь убрать волнение — адреналин уже вскипает в тушке, как шампанское в открытой бутылке, — нажал на кнопку и крикнул по-русски:
— Эй, на Плюке. [639] Зачем твой пепелац [640] тут катается?
Враги, не вылезая из машины, шеи себе свернули по сторонам, оглядываясь. Это в джипчике. «Ленд ровер» же стоял, как будто в нем вообще никого не было.
А я опять в мегафон командую:
— Даю пять минут на то, чтобы сменить колеса и вернуться туда, откуда пришли. Иначе открываю огонь на поражение.
Из «дефендера» с переднего правого сиденья вылез наконец-то какой-то крендель. Без оружия в руках. Сложил руки рупором и крикнул по-русски:
— Эй, мужик!
— Мужики в поле пашут, — тут же откликнулся я, припомнив многочисленные стрелки девяностых. Вот, блин, не думал не гадал, где пригодится такой специфический опыт. Однако ж…
— К тебе базар есть, — не унимался тот, даже не извинившись за «мужика».
— А кто ты такой, чтобы с тобой ЛЮДИ базарили? — ответил я в матюгальник. [641]
— Я — Ваха! — ответил он гордо.
— Какая такая Ваха? Не знаю никакую Ваху! — Если все идет классически, то сейчас этот мачо начнет заводиться. То, что надо.
— Ты много кого тут не знаешь, — надрывался он снизу, не обращая внимания на мои подколки, граничащие с оскорблением.
— А я и знать не хочу всяких шестерок, — добавил я в голос презрения.
— Короче, мы тебе стрелку забили, — крикнули снизу.
Стрелка — это уже серьезно. На стрелку не пойти нельзя, иначе ты действительно «мужик». Хотя я заранее догадываюсь, какой пойдет там гнилой базар.
Нажал тангенту на рации.
— Девочки, третий запасной канал.
Просчитал про себя до двадцати и переключился сам.
— Тут такое дело. Мне сейчас придется выйти побеседовать с товарищами.
— Жорик, может, не надо? — раздался в ухе дрожащий голос Анфисы.
— Сам не хочу, милые. Но так вышло. Смотрите внимательно, как я упал — это сигнал: всем огонь. До этого никому не стрелять, что бы ни произошло. Ясно всем? — И через паузу: — Роза, что у врагов слышно?
Роза сидела у широкополосного сканера в замаскированном на обратном скате автобусе, от которого с нашей позиции видна была только антенна, торчащая среди деревьев.
— Пулеметчику приказали глаз с тебя не спускать, — откликнулась Шицгал.
— Все? — уточнил у нее.
— Все, — подтвердила радистка. — Будет что-нибудь еще — сообщу.
— Добро. Отбой.
Подумал немного и позвал снайпера.
— Таня?
— Тут я, — откликнулась Бисянка.
— На тебе пулеметчик.
— Куда тебе его? — Ухмылка Бисянки была слышна даже сквозь атмосферные помехи.
— Куда угодно, лишь бы сразу наповал, — и уточнил: — Как стрелять начнет, так и вали его. Отбой.
Выглянул из-за куста сбоку. Картина все та же. Храбрые парни, однако. Как бы сам в такой ситуации себя вел, находясь под прицелом, откровенно говоря, не знаю.
Поднял мегафон.
— Большой камень впереди себя видишь? Стрелка у него. Идет от вас один. Без оружия, — вроде все сказал.
— Ништяк, — крикнул этот Ваха и стал снимать с себя черный жилет-разгрузку.
Когда он сделал два шага от «дефендера», я снова указал ему:
— Пистолет тоже оставь.
Мегафон разнес мои слова громко по всей ложбине.
Ваха послушно вернулся, отстегнул от пояса кобуру и положил ее в машину. Потом повернулся ко мне и расставил в стороны руки.
— Номана все. Можешь идти, — согласился я на «встречу в верхах».
Валун стоял ближе ко мне, чем к нему. Большая такая каменюка, высотой чуть больше метра и метра полтора в диаметре. Прямо у «дороги», если можно так выразиться.
Ваха уже шел к месту стрелки, а я все тормозил. Давно уже надо было встать и пойти к камню, но руки и ноги отказывались подчиняться мне, как парализованные. Одновременно пробила мелкая такая трясучка.
Вдруг понял, какой я маленький, слабый и ничтожный по сравнению с этим миром, с обоими известными мне мирами, со всей Вселенной наконец — тварь, букашка. Но как каждая букашка отчаянно цепляется за свою никчемную жизнь — как за высшую ценность Бытия. И все в ней кричит каждой клеточкой: ЖИТЬ!!! ЖИТЬ ХОЧУ!!!
Просто жить, несмотря ни на что.
Ух ты! Я, оказывается, трус поганый. А раньше не знал.
У Геннадия Полоки, в «Интервенции», герой, которого гениально сыграл Владимир Высоцкий, произносит такую сентенцию: «В контрразведке тебе сначала предложат папиросу, а потом — жизнь. Папиросу взять можно, а вот жизнь — нет».
А мне СТРАШНО!
ЖУТКО страшно!
ХОЧУ взять жизнь!
ЖИЗНЬ!!!
А тут надо вот так вот: взять и ВСТАТЬ ПОД ПУЛЕМЕТ.
Не оставить себе ни единого, даже призрачного шанса остаться в живых.
Чтобы этот пулемет навертел во мне много-много мелких дырок.
ВО МНЕ!!!
Не поручусь за точность цитирования, но эта мысль о жизни и папиросе настолько пронзила меня до пяток, что заставила впервые в жизни обратиться к Богу с молитвой.
«Боже, — взывал я мысленно, тычась носом в сухую траву, — если ты только есть! Помоги мне сохранить пасомых моих, чтобы они имели хотя бы возможность припасть к стопам твоим. Они мляди и грешницы, но не ты ли сам предпочел раскаявшуюся блудницу Магдалину тем бабам, которые никогда не грешили? Я пытался убежать, но не смог. Я пытался всех обхитрить, но не сумел. Меня догнали. Меня обхитрили. Боже, укрепи мою мышцу, укрепи мой дух, ибо сам я слаб. Дай силы мне, ибо я всего лишь человек, а не Рэмба голливудская».
Отложив в сторону карабин, лежа отстегнул подсумок с магазинами, вынул хромированный кольт из кобуры, передернул затвор и засунул его за пояс на спине. «Когда ни помирать, а все день терять!» — говорили мои предки. И их мудрость так придала мне недостающих сил, что я, кряхтя и мелко подрагивая, встал на колени и выпрямил спину.
Никто не стрелял, но вставал я из-за своего укрытия с обреченным чувством бойца, поднимающегося в атаку под ураганным огнем противника. Жутко захотелось продлить это мгновение, впитать в себя окружающий лик чужой Природы; вздохнуть ноздрями в полную силу ее запах; обнять своих девчат… Но, увидев, что переговорщик от бандитов прошел уже половину расстояния до валуна, торопливо несколько раз перекрестился, быстро поднялся на ноги, опустил шемах на шею и пошел к этому чертову камню сам, непроизвольно подрагивая поджилками.
В голове — полная шизофрения. С одной стороны, я молча продолжал истово молиться, то есть совершал «умное делание» [642] для укрепления своего слабого, как оказалось, духа. А с другой — в той же голове билась, постоянно натыкаясь изнутри на кости черепа, фраза из песни: «Тут старшой Крупенников встал, как на парад», [643] взывая к предварительному оплакиванию моей никчемной тушки, которая очень скоро станет дырявым чучелком.
И вдруг, на очередном трудном шаге, за одно мгновение ясно осознал, как прозрел, что я уже мертв. Мертв с той самой секунды, когда покинул СВОЙ мир и очутился ТУТ, в ИНОМ мире — ПОТУСТОРОННЕМ. А если я уже мертв, то какого хрена я буду эту блатную мразь страшиться. Он меня второй раз убить уже не сможет.
«Спасибо тебе, Боже, — поблагодарил мысленно. — Спасибо, что пришел на помощь. Спасибо, что не оставил меня в сей трудный час».
