Дороги. Часть вторая. - Йэнна Кристиана (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
— Вы не любите друг друга.
— Если хочешь, так. Да, так проще всего сказать. Хотя и глупо звучит. Нам нужен человек. Очень нужен. Без людей мы одиноки — беспредельно...
— Но, Хэрон... почему вы воюете с нами? Для чего вам война? Мы отказываем вам в общении?
— Сейчас объясню, Арнис. Сейчас... Я не могу объяснить это тебе словами... адекватно.
Туман вновь рассеялся. Но и моря больше не было. Пространство...
Не привычный Космос, где звездные дорожки на черном бархате, а белое, пустое, слепое пространство.
Космос, каким его видят сагоны...
Свет...
Арнис зажмурился. Он не ощущал рядом Хэрона. Вернее, ощущал, но не рядом...
Он сам был Хэроном. Висящим в пустоте беспредельного мира.
Это длилось всего несколько секунд, и потом Арнис вновь стал человеком. Жесткий грязный пол ударил по ногам. Арнис устоял.
Они были в бойлерной, совсем рядом с тем подвальным помещением, где... Ильгет?! Хэрон, в обличье ночного сторожа-алкаша, печально и чуть укоризненно смотрел на него.
— Арнис... Теперь ты знаешь.
— Да, — сказал он, — теперь я знаю.
Жалость захлестывала его. Арнис стиснул зубы и начал молиться.
— Я знаю твое будущее, — тихо сказал сагон.
— Я догадываюсь.
— Ты превратишься в чудовище, Арнис.
— Но у меня останутся те, кто любит меня.
— И они станут чудовищами.
— Но Христос простит нас.
— Ваши имена будут прокляты среди людей.
— Но Церковь Небесная примет нас.
Дверь распахнулась. В проеме стояла Ильгет, поднимая руку.
Браслет полыхнул малиновым огнем. Тонкий луч вонзился в грудь ночного сторожа.
— Вот так всегда, — прошептал он. Кровь запузырилась на его губах. Но он еще стоял.
— Так всегда, Хэрон. Едва любовь просыпается в душе, ты умираешь. Ты делаешь себя беззащитным. Тебя может убить любой.
Ильгет выстрелила снова — для верности. Грудь сагона была уже разворочена. Он оперся о бойлер... стал медленно сползать. Арнис нагнулся над ним.
— Прощай, Хэрон... я знаю, что это невозможно, бесполезно. Но я буду молиться за тебя. Хэрон...
— Арнис! — Ильгет подбежала к нему, обняла, — Арнис, Господи! Ты жив! Что он сделал тебе?
— Ничего, Иль. Ничего он не может сделать. Это мы убили его.
Они молча вышли из подвала. Ночь раздвинула тучи, и в черном небе над Зарой раскинулись знакомые дорожки и россыпи близких звезд. Было тепло.
— Надо сообщить, — дрожащим голосом произнесла Ильгет. Арнис кивнул. Активировал свой спайс.
— Энджи? Говорит Зара-один. Зара-один. Как слышно? Хорошо. Мы только что уничтожили сагона. Тело находится... — Арнис назвал адрес, — желательно эвакуировать до утра. Свидетелей не было. Хорошо. Понял.
Он отключился. Посмотрел на Ильгет. Взял ее за руку.
— Пойдем пешком? Прогуляемся...
— Дети волнуются...
— Да, конечно. Уже... ого, уже за полночь.
— Сегодня здесь Рождество.
— Да... как странно. Он родился, и...
— Арнис, мне показалось... Может быть, мне не следовало стрелять?
— Нет, Иль, все хорошо. Как ты освободилась?
— Не знаю. В какой-то момент этот столб вдруг... вдруг ослаб. Потом исчез. Я решила подождать в подвале, вы просто исчезли — и все. Думала, вы там и появитесь. Ну и действительно, прошло минут десять, и вот... я услышала шум в бойлерной. Арнис, о чем вы говорили с ним?
— Все о том же, Иль. Я попытался выяснить причины войны.
— И?
— Я узнал их. Конечно, не исключено, что и это ошибка, что это морок... Но я практически уверен, что это правда. Почему-то уверен.
— Расскажи...
— Хорошо, Иль...
Когда-то давно, на одной далекой планете, расположенной в недоступной флюктуации пространства, среди ее населения возникла мутация.
И люди иногда становятся магами, овладевают нефизическими силами. Но у людей всегда есть потолок, они не могут зайти далеко. Психофизиологическая организация сдерживает их. А на Сагоне люди стали настоящими магами. Им было подвластно все. Время и пространство. Психика живых существ и физика мертвых. И все это — от рождения, как подарок. Наследование признака было доминантным, от магов рождались дети -маги, и скоро большая часть населения Сагоны стала всемогущей. Их знания и умения развивались. Правда, наступили неприятные побочные эффекты. Перестали рождаться дети. Собственно, если первое время среди сагонов существовала сексуальная вседозволенность, то позже какой-либо интерес -и способность к сексу — пропали вообще. Большая часть, а потом и все сагоны, приняли мужской, более удобный облик. Обычные люди, еще жившие на планете, вымерли за несколько сотен лет.
А потом сагоны нашли путь в обычное пространство и заинтересовались цивилизацией людей.
Зачем им нужны были люди — сначала свои же, оставшиеся на планете... ведь сагоны согнали их в резервации, хранили и берегли, кормили и позволяли заводить лишь обычных детей. Но это не сохранило людей от вымирания — почему-то. Потом им понадобились люди с других миров.
Беда в том, Иль, что на определенном этапе маг становится безмерно одиноким.
Ты знаешь, что они должны отказаться от Бога. Нет, на первых этапах такой необходимости нет. Пока они еще люди. Этим и пудрят мозги юным ученикам кнасторов. Они убеждены что служат Богу. Ведь сознательно отказаться от Бога, от Христа — это не каждый решится. Но на определенном этапе маг начинает понимать, что наступило время выбора. Или он остается с Богом, оставляет в своей груди сердце живое, так же, как носят его люди — даже самый худший человек несет в груди своей искру Божью. Или движется дальше... по пути так называемого «духовного развития»... достигает могущества, почти невероятного, бессмертия, владения всеми оболочками своего тела, и так далее. Но без Бога.
Ибо любящий слаб. А тот, кто настаивает на своей силе и могуществе... тот не может любить. Он сам отвергает Господа.
Поначалу это кажется пустяком. Бог — он где-то там, далеко, мы не видим и не слышим его, нам, вроде бы, и безразлично Его мнение.
Но проблема в том, что Бог есть любовь. И лишаясь Бога — не сразу, очень постепенно — сагон или маг лишает себя возможности любить и людей, и себе подобных. И вообще кого или что бы то ни было. Нет, какое-то время длится суррогат, некие чувства, фантомные ощущения... так же, как ощущают ампутированную конечность, так сагон чувствует отголоски любви. Очень долго. Потом еще остается воспоминание... о том, что когда-то было иначе, было хорошо.
Так становятся одинокими. Сагоны безмерно одиноки, Иль. Ты даже представить себе не можешь... я вот ощутил это на мгновение. И в это мгновение мне действительно стало жаль... впервые. Жаль — сагона. Странно... но так.
Видишь ли, сагон не понимает причины. То, что я говорил тебе до этого — мои мысли. Не Хэрона. Просто я понял это. А для сагона все выглядит иначе. Он и сам не знает, чего он лишился, знает лишь — чего-то очень важного. И начинает искать это, он чувствует, что ему нужно общение. Понимаешь — общение.
И не с себе подобными. Он знает о них все, они — единое целое. И они ему неинтересны, они не дают ему того, чего он ищет.
Странным образом сагон ощущает это — в людях.
Помнишь, как кто-то вытягивал тебя за руку из ада? Помнишь? Ты ведь знаешь, понимаешь, Кто стоял рядом с тобой, кто спас тебя тогда, кто помог все выдержать. Кто замыкает психоблокировку. Твоя вера, Иль, спасла тебя.
Сагоны не видят этого. Твой мозг прозрачен для них, они способны читать все мысли, они знают твои тайные желания, помыслы, стремления. И только одно, вот это — стержень твоей души — они не видят, он для них — лишь непонятный свет. Но и неимоверно притягательный. Именно этот свет манит их — в людях. Именно ради этого света они стремятся к общению с нами. Но добравшись до него, вскрыв его — они испытывают лишь разочарование. Он не принимает их. Он ничего им не дает.
