Зов странствий. Лурулу (ЛП) - Вэнс Джек Холбрук (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗
«Мы останемся в Каксе еще на один день, — сказал Мирон. — Монкриф и его труппа выступят в «Треванионе» завтра вечером. Мы вылетим утром следующего дня».
Зазвонил телефон под рукой диспетчера; тот поднял трубку, не включая экран: «Диспетчер Йейл слушает. Чем могу быть полезен?»
Мирон не расслышал слова собеседника Йейла, но манеры диспетчера сразу изменились — он ответил прохладно-официальным тоном: «Нет, сударь, дело обстоит вовсе не таким образом. То, на что вы намекаете, не имеет никакого отношения к нашим намерениям». Выслушав довольно продолжительную тираду, Йейл продолжил так же равнодушно и строго: «В данном случае я выступаю в роли частного консультанта. Владелец товара — молодой астронавт с другой планеты, предъявивший достаточно надежные рекомендации, но незнакомый с методами заключения коммерческих сделок на Бленкинсопе… Нет, он не возражает против возможной сделки с «Мономархом» на не менее выгодных условиях». Еще раз выслушав собеседника, Йейл ответил: «Предлагаются сорок шесть ковров высшего экспортного качества, доставленные непосредственно со Звездной Обители. Мы хотели бы получить по пятьсот сольдо за ковер. Пока что другие стороны предлагают не больше четырехсот двадцати пяти».
Разговор продолжался. Наконец Йейл сказал: «Я сообщу о вашем предложении продавцу, находящемуся в данный момент у меня в управлении. Будьте добры, подождите минутку». Диспетчер повернулся к Мирону: «Представитель «Мономарха» готов заплатить по четыреста семьдесят пять сольдо за ковер. Принять его предложение?»
«Конечно, конечно!» — откликнулся Мирон.
Йейл сообщил скупщику о согласии владельца товара и положил трубку. «Дело сделано, — сказал он Мирону. — Не будет никаких задержек. Инспектор и подвода прибудут в течение часа».
«А наличные они привезут?»
«Разумеется! Торговля — двигатель прогресса, но никакой двигатель не может работать без смазки… — Йейл прикинул в уме. — После вычета моих комиссионных вы получите чистоганом восемнадцать тысяч семьсот шестьдесят восемь сольдо. Это соответствует вашим расчетам?»
«Полностью».
«Сотрудничество с вами оказалось прибыльным, — заметил Йейл. — Хотел бы я, чтобы такое случалось каждый день!»
«Кто этого не хочет?»
«Остается одна деталь, — спохватился диспетчер. — Я должен сообщить распорядителю Гарлоку из торгового дома «Парре» о том, что наша предварительная договоренность отменяется».
Йейл набрал номер и принес распорядителю Гарлоку надлежащие извинения, каковые тот принял в надлежащих выражениях. Диспетчер с облегчением положил трубку.
«Как только за ковры заплатят и мы от них избавимся, — сказал Мирон, — складские рабочие могут начать загрузку трюмов. Я оформлю транспортные накладные, и «Гликка» будет готова к вылету».
~
Глава 10
Вечером, когда уже начинало смеркаться, Шватцендейл опустил автолет на поле космодрома и отвез труппу Монкрифа, а также капитана Малуфа, Винго и Мирона, на посадочную площадку у северной стены «Треваниона».
Все они зашли в огромный театр. Монкриф и его исполнительницы направились в костюмерную, чтобы приготовиться к первому номеру, а команда «Гликки» нашла закулисную гостиную, упомянутую распорядителем Скеймом, и заняла кресла, позволявшие беспрепятственно наблюдать за происходящим на сцене.
Зал уже наполнялся начинавшими прибывать зрителями, стремившимися найти места получше. Некоторые завсегдатаи задерживались у прилавков, окаймлявших центральный проход в зал, чтобы купить свертки с жареными моллюсками, медовыми колбасками, палочками вяленой требухи и прочими деликатесами, призванными подкреплять их во время представления. Другие запасались продуктами иного свойства — тухлой рыбой, пакетами с дохлятиной и гнилыми фруктами, а также ведерками со слизью и экскрементами — чтобы вознаграждать по заслугам бездарных артистов. В особом погребе под театром хранились более чем достаточные резервы таких материалов.
Шло время. Люстры моргнули и стали блекнуть. Из высоко подвешенных громкоговорителей послышалась музыка: возгласы медных труб, звонкие переливы тарелок, дробь барабанов. Маршеобразная каденция закончилась тремя ударами низко гудящего гонга.
Прозвучал голос, гулко разносившийся по всему залу: «Сегодня в «Треванионе» — необычная программа! Выступают выдающиеся мастера со всех концов Ойкумены! В первом номере силурийцы выполнят достопримечательные упражнения — так называемые «извилистости». Вы не поверите своим глазам!»
Зал ответил жидковатыми аплодисментами.
Голос продолжал: «После того, как силурийцы завяжутся в узлы и развяжутся, Прюфелегрыз расскажет, как он избегает ловушек, расставленных его недостаточно прозорливой матушкой. Нашему любимцу По-По придется изрядно пошевелить мозгами! Как ему не стыдно вести себя так нехорошо?»
Этому объявлению зрители аплодировали с энтузиазмом.
«Затем нас познакомит с тремя номерами из своего обширного репертуара знаменитая межпланетная труппа Чародея Монкрифа, заслужившая признание во многих секторах Ойкумены!»
За машинальным коротким всплеском аплодисментов последовали несколько мяукающих возгласов, хрюканий и свистов.
Перечислив прочие номера, включенные в продолжительную вечернюю программу, конферансье объявил: «В связи с неувязками административного характера «Плюхошлепы» сегодня выступать не смогут — и не только сегодня, но и в ближайшем будущем».
Это известие было встречено возмущенным хором улюлюкающих голосов и громким свистом.
Привычный ко всему, конферансье продолжал: «А теперь — силурийцы и их головокружительные «извилистости»!»
Из левой кулисы на сцену выкатились шесть круглых серых рулонов; они по очереди остановились, каждый у своего шеста. Рулоны развернулись; каждый превратился в длинную фигуру, закутанную с ног до головы в серую ткань. По какому-то сигналу, незаметному для публики, серые фигуры обняли блестящие шесты и скользнули по ним вверх, к перекладинам. Они соединились в орнаментальную композицию, застывшую на несколько секунд, после чего композиция распалась — и начался первый этап «извилистостей».
Серые фигуры перемещались из стороны в сторону, вверх и вниз, вращаясь и кувыркаясь, образуя не поддающиеся запоминанию мимолетные орнаменты из тел, и в конечном счете вернулись к первоначальной застывшей композиции. Некоторое время они оставались в таком положении, но снова разлетелись в стороны, и последовал второй этап. Теперь фигуры двигались неспешно и ритмично, с судьбоносной решительностью, словно стараясь поведать какую-то ужасную тайну, но затем потихоньку восстановили исходную неподвижную конфигурацию.
В течение двадцати секунд фигуры не шевелились, а затем приступили к третьей стадии «извилистостей». Сочетания тел стали более определенными, но, тем не менее, приводили зрителей в замешательство, так как порой казалось, что на перекладинах вертятся четыре фигуры, а не шесть, а иногда их становилось восемь. Композиции постепенно усложнялись, но в конце концов хаотически рассыпались — все это вызывало странные, невыразимые словами эмоции. Фигуры бесшумно соскользнули с шестов, свернулись в рулоны и выкатились со сцены. Занавес опустился.
Несколько секунд зрители молча сидели и часто моргали; мало-помалу некоторые стали хлопать в ладоши — неуверенно и осторожно, словно не зная, чему именно они аплодируют.
Светильники разгорелись, чтобы публика стряхнула с себя оцепенение. Объявили короткий перерыв: желающие могли обновить запас закусок и напитков. Затем люстры снова погасли.
Из громкоговорителей разнесся голос конферансье: «Силурийцы смотались, наградив нас временным косоглазием. Это скоро пройдет — где-то неподалеку шныряет Прюфелегрыз По-По! Как всегда, ему не везет, но иногда даже ему удавалось одержать славную победу — например, когда ему поручили принести прюфели в подарок умирающему дедушке! Но, как правило, его авантюры заканчиваются трагически. По-По уже идет — слышите?»
