2312 - Робинсон Ким Стэнли (читаемые книги читать .txt) 📗
На следующий день они встретились с другой знаменитой ошибкой, и те, кто наблюдал за «Сбоем программы», снова собрались там же. Но эту ошибку Варам считал удручающей. Террарий «Иггдрасиль» пережил непредвиденную катастрофу: не замеченная вовремя трещина в ледяной поверхности привела к внезапной разгерметизации. Это была не утечка, а скорее взрыв. Из трех тысяч обитателей уцелело всего пятьдесят. Подобное угрожает любому, кто живет не на Земле и не на Марсе. Варам предпочел не смотреть.
Перечни (2)
Лежать обнаженным на ледяной глыбе под тепловой лампой.
Провести пять часов в космическом скафандре с запасом воздуха на четыре часа.
Обежать Меркурий по экватору.
Лазерным ножом вырезать у себя на груди схему Солнечной системы.
Падать (целый день) обнаженной с Большой Лестницы, как у Дюшана [13].
Нестись в поппере («прыгуне») через терминатор во время корональной вспышки, выброситься и спуститься только на ракетных двигателях скафандра.
Целый год сидеть в кресле и смотреть в глаза людям, сидящим напротив.
Танцевать в огне в жаростойком скафандре.
Целый день скатывать шары для боулинга по Большой Лестнице с вершины Рассветной Стены (День патинко [14]).
Провести неделю в червятнике.
Висеть на солнце вниз головой в позе распятого, когда открываются врата Рассветной Стены.
Провести неделю на груде лука, очищая луковицу за луковицей.
Выйти из убежища в скафандре, но без подогрева, чтобы проверить, сколько времени выдержишь (четырнадцать минут).
Выйти из убежища в скафандре с воздухом, но без подогрева, чтобы проверить, долго ли сможешь ходить частично под солнцем и под радиоактивным обогревом (шестьдесят одна минута).
Выйти из убежища в скафандре с подогревом, но с воздухом только в шлеме, чтобы проверить, сколько выдержишь (восемь минут).
Свон и кошка
Свон покидала «Вегенер», смущенная и подавленная ужасными воззрениями своей молодости, в данном случае «Вознесением» с саваннами и пампасами, не говоря уж о том, что ее поймали на браконьерстве, действительно «с поличным», подумаешь, какой умник выискался! Но ей стало еще хуже, когда такси высадило их в террарии, направлявшемся к Юпитеру; это оказался «Плейстоцен», тоже плоды ее юношеского неблагоразумия — ледниковый период, север с разнообразной искалеченной фауной, где животные бродят как жалкие копии самих себя. Гигантские короткомордые медведи в откровенном смятении оглядывались по сторонам — а еще древние страшные волки, саблезубые тигры, американские гепарды, мастодонты и шерстистые мамонты, и почти все они лишь отчасти представляли реализацию древних ДНК, а на самом деле были искусственно выведены, порожденными из слонов, или львов, или бурых медведей, и потому не знали обычаев своего вида. Печальное зрелище. Свон проклинала себя. На недели полета к Юпитеру она ушла в дикую природу и едва не поплатилась за это жизнью; во-первых, было страшно холодно, во-вторых, однажды она проснулась в чудовищно неудобном положении на дереве и обнаружила, что оно трясется под тяжестью взбирающейся на него кошки, большой кошки бог весть какого вида, — возможно, это был горный лев или снежный барс — с очень длинной шерстью; кошка была намерена до нее добраться и весила не больше Свон; казалось, она вполне в состоянии залезть достаточно высоко, чтобы выполнить задуманное. В добрых двенадцати метрах от земли. Вращение террария создавало одно g; на секунду Свон прокляла давний уход в этом террарии от марсианского g, которое вначале было нормой. Но потом страх изгнал из ее головы все мысли. Выбраться из гнезда. Подняться выше, чем может кошка твоего веса. Задача номер один. Свон забралась на следующую ветвь, которая росла более прямо вверх, чем та, на которой она спала. Кошка спокойно разглядывала ее, сохраняя неподвижность. Топазовые глаза, окруженные длинной белой шерстью; верхняя губа сморщена, зубы белые и хищные. В глазах ни капли злобы. Вверх по вертикальной ветви, ноги глубоко застревают в развилках, их приходится высвобождать с болезненными усилиями, и все вверх, вверх. Наконец вокруг оказалась лишь листва, ветви вокруг выглядели одинаково тонкими и гибкими. Какая-то разновидность дуба. Если в момент нападения пнуть зверя в морду, возможно, он промахнется и свалится. Передние когти издерут ее; пинком кошку не сбросить. Свон попыталась подняться еще выше и не смогла.
Она в «Плейстоцене». У нее с собой парализатор.
Но она забыла его в гнезде.
— Ч-черт.
Кошка добралась до ветки Свон. Тяжелая: достаточно, чтобы раскачать ветку.
— Полина, есть предложения?
— Напугай ее, — сказала Полина. — Добейся, чтобы она получила приличную порцию адреналина, потом сделай что-нибудь необычное.
Свон отпустила руки и выпрямилась, затем истошно завопила и саданула ногой кошку по морде. Потеряла опору и, падая, ухватилась за ветки, прижала их к себе и почувствовала, как что-то двинуло ее по ребрам. Воздух в легких закончился — вопль прекратился. Свон поискала ногами опору, нашла и посмотрела вниз. Кошка сидела на земле, глядя на нее. Свон снова заорала, чувствуя боль в треснувших ребрах. Затем перешла на брань, грязно проклиная кошку. «Убей ее, как Архилоха!» Сиплый, болезненный хрип в горле, крик, от которого больно, который невыносимо терзает слух, показавший Свон, что она сорвала голос. Кошка тяжело вздохнула и убежала.
Свон вернулась в свое гнездо и взяла парализатор. Спуск на землю причинял адскую боль.
С тех пор она избегала Варама, а к тому времени как их высадили на Каллисто, начала ценить свою боль в боку. Эта боль бодрила, стала проявлением и горя, и гнева. Свон не забыла связанный с этой болью ужас, но превратила его в нечто иное — в торжество. Ею едва не позавтракали! Она сваляла дурака, но снова уцелела — с ней слишком часто происходило такое. Конечно, это судьба. Конечно, так случится еще не раз.
— Это главный из всех ложных силлогизмов, — сообщила Полина, когда Свон поделилась с ней своим выводом.
Спутники Юпитера огромны, а сам Юпитер — гигантская картина, вышедшая из-под кисти перетрудившегося гения: густые тягучие массы перетекают от одного узора, как на Кашмирской шали, к другому; границы между полосами фантастичны и превосходят любое воображение. Свон нравилось это зрелище, да и город, из которого она им любовалась, был необычным — Четвертое Кольцо Валгаллы, построенное на краю одноименного гигантского кратера, состоящего из множества колец. Их у Валгаллы шесть, они расходятся по стороне Каллисто, как круги от брошенного в пруд камня. Город, возникший на четвертом кольце, растянулся по всей его окружности; теперь города начали возникать и на верху третьего и пятого колец. Говорят, со временем они покроют всю поверхность Валгаллы, а потом, возможно, и всю Каллисто. А Каллисто — большая планета. Шли разговоры и о том, что Каллисто удастся полностью терраформировать, несмотря на исходное отсутствие атмосферы.
На самом деле это лишь одна из четырех планет, ибо галилеевы спутники [15] Юпитера размерами весьма значительные. Но Свон казалось, что на них лежит какое-то проклятие: один почти бесполезен, другой — предмет спора. Но так глубоко погружена в свирепый радиационный пояс, что никогда не будет заселена, на ней возможно существование лишь нескольких небольших научных станций с суровыми исследователями. У Европы, большого, прекрасного ледяного спутника, достаточно толстый слой льда, чтобы люди могли, углубившись в него, укрываться от радиации Юпитера, сильной даже здесь: замечательные ледяные дворцы под гигантским Юпитером, вечно буйствующим над головой, — вернее, поначалу все так считали. Но не тут-то было — выяснилось, что в океане подо льдом есть чуждая жизнь, замкнутая экологическая система, включающая водоросли, хемотрофы, литотрофы, продуцентов метана, скребущих, сосущих тварей, существ с плавниками, падальщиков и существ, питающихся камнями; вот они-то и создали большую проблему. Некоторые считали, что человек уже заразил этот океан при своих исследованиях; в результате сверление панциря привело к повторению ситуации на озере Восток [16]. Но предварительно зонды тщательно стерилизовали, а когда обнаружилось существование замкнутой экологической системы, отверстие заделали, и теперь над ним научная станция, которая изучает полученные образцы и пытается решить, что делать дальше, стоит осваивать этот мир или нет, а если да, то зачем. Возможно, предполагаемые дворцы все же возведут: от жизни внизу их отделяет десять километров гляциосферы, лежащей между поверхностью и океаном. С другой стороны, жизнь, как правило, подобно сперматозоидам, пробирается в любое место, куда может пробраться, и заселение спутника почти несомненно приведет к заражению местной биосферы. И все же разве так уж плохо, что мы будем жить рядом со своими родичами, длительное время изолированными от нас, а теперь вновь обретенными? Бывали ли здесь когда-либо разумные существа, поглощавшие чуждую микроскопическую жизнь, позволявшие ей попадать в свою кровь? Блуждала ли жизнь по всей Солнечной системе, взаимодействуя со всеми своими родичами? Эти вопросы оставались открытыми и живо интересовали жителей Европы и прочих спутников Юпитера и всю остальную систему. Свон помнила, что интересовало ее в дни молодости и занятий дизайном, и одобряла недавно принятое решение заселить Европу, но не лезть во внутренний туземный аквариум.
