План Б. Дерзаю - Ли Шарон (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Он пригубил вино и совершенно серьезно продолжил:
— Во всех важных вопросах — в том, как ты держалась с Делмом и главой твоего рода, в твоем ответе тель-Вости — ты была безупречна. Если в менее важных вещах ты ошибешься или просто сочтешь нужным не обращать внимания на Кодекс, то это… пустяк. Люди просто скажут — если вообще что-то скажут: «О, она — оригинал!» Что совсем не плохо.
— Оригинал?
Мири нахмурилась и покачала головой. Вал Кон вздохнул.
— Это — одна из причин, по которой я настаивал, чтобы ты выучила Кодекс по учебным материалам, а не с моих слов, — медленно проговорил он. — Каждый человек берет Кодекс и… видоизменяет его в соответствии с собственным характером и необходимостями. К примеру, я, возможно, слишком многое перенял от моего дяди (или, если верить Шану, просто выучился слишком рано), поэтому обычно держусь холодно и чрезвычайно пунктуально.
Он снова выпил немного вина, задумчиво хмуря брови.
— Шан — оригинал, — пробормотал он. — Манеры у него ужасающие, но поведение приятно. Антора следует его примеру. Пат Рин держится безупречно, но непринужденно, так что эта безупречность кажется естественно связанной с его меланти. Нова… — Тут он покачал головой и чуть печально улыбнулся. — Мне случилось подслушать, как кто-то сказал, что предпочел бы встретиться с разгневанным лиркотом, чем с Новой и со мной, когда мы приветствуем гостей.
Мири рассмеялась.
Вал Кон наклонился к ней и поцеловал в губы.
— М-м… — сказала она, ощутив сладкую дрожь, когда его теплые умные пальцы скользнули вдоль ее шеи.
— Ты находишь меня чересчур лиадийцем, Мири? — Хрипловатый голос Вал Кона звучал у самого ее уха, его мягкая щека прижималась к ее щеке.
Она вдохнула его запах, а потом протяжно, со стоном, выдохнула, охваченная волной желания.
— Твой наряд меня смутил, — пробормотала она. — Почему бы тебе его не снять?
Он тихо засмеялся, взял у нее вино и повернулся, чтобы поставить чашечки на столик. Вес его тела заставил ее глубже погрузиться в диванные подушки. А потом его губы снова вернулись, захватив все ее внимание. Тем временем его руки ласкали ее и дразнили — а потом нашли застежки платья и расстегнули их.
Она попробовала ответить ему такой же услугой, потянувшись к шнуровке тонкой белой рубашки, но он уклонился, обездвижив ее почти до полной беспомощности. Платье он спустил с ее плеч, покрывая поцелуями ее горло, грудь, живот…
С платьем было покончено. Мири снова подняла руки, чтобы избавить его от рубашки. Ей до боли хотелось прижаться к нему кожа к коже — но он снова удержал ее, чуть задыхаясь, но смеясь.
— Ах! Не надо так жадничать, шатрез…
Его губы и руки снова полностью завладели ее вниманием. Мягкая ткань рубашки и брюк прикасалась к ее нагому телу, то волнуя, то пробуждая досаду.
В какой-то момент он взял ее на руки и перенес на высокую огромную кровать, а потом исчез на секунду, вернувшись с целой охапкой постельных цветов.
И со смехом засыпал ее этими цветами, а потом размял один пальцами, покрыв благоуханным соком ее грудь. Мири дрожала, смеялась и выгибалась, а потом притянула его к себе, шутливо обозначив боевой прием. Ее переполняло желание, которое подпитывал цветочный запах.
Он рассмеялся. Его губы и пальцы продолжали дразнить ее. Но он позволил ей снять с него рубашку — а потом вдруг позволил все, отбросив доминирующую роль. Она покусывала, целовала и гладила — и цветы сминались, источая свой соблазнительный аромат.
Мири лежала у него на груди, дразня его, двигаясь почти лениво, борясь с понуканием цветов. Вал Кон полузакрыл глаза и его лицо размякло от желания, а ласки стали настойчивее. Но теперь командование перешло от него к ней. Она потерлась об него, ощутила, как приподнялись его бедра, и со смехом поцеловала его в ухо.
— Жадничаешь, Вал Кон…
Он то ли засмеялся, то ли тихо застонал:
— Мири…
Она закрыла глаза и сосредоточилась на том, как она его ощущает: на его тепле, на том, как их тела подходят друг к другу, на едва сдерживаемой страсти, которая скоро получит свободу.
Она посмотрела на его узор в своем сознании.
И — потянулась, очень осторожно, чтобы погладить его, подышать на него… поцеловать его… любить, и хотеть, и…
Вал Кон внезапно замер. Мири открыла глаза.
— Шатрез… — Он прикоснулся к ее лицу. Глаза у него были широко открыты и в них отражалось потрясение, словно его неожиданно разбудили. — Мири, что ты делаешь?
Она прищурилась на него, продолжая ласково прижимать его узор — его квинтэссенцию — к себе, ощущая, как из ее сердца потоком течет любовь, возвращаясь обратно обогащенной и преумноженной.
— Люблю тебя, — с трудом проговорила она. Растерянность, которую она увидела в его глазах, начала отражаться в его узоре. — Мне перестать?
— Нет! — Его руки судорожно сжались у нее на талии, и он перевернулся, опрокинув ее в смятые цветы, приподнявшись над ней в страстном желании. — Не надо! Никогда не переставай.
И тогда были только их тела, и страсть, и цветы — и, наконец, два одновременных вскрика потрясенной радости.
Они все еще обнимали друг друга, когда таймер выключил в комнате свет. Оба крепко спали.
«Исполнение долга»
На орбите
— Еще раз! — приказала первый помощник Присцилла Мендоса. — Процедура двенадцать. Начали!
Пилот в спасательной шлюпке ввел нужную команду. Снаружи повернулись башни с лазерами: направо, налево, вверх, вниз, вытянулись и снова втянулись под защитный экран.
— Великолепно! — объявила Присцилла. — Отключай, Сет. Все в порядке.
Маленький корабль послушно отключил все системы, и пилот вышел из кабины, с шумом захлопнув люк.
— Последняя! — сказал он. — Пора выступать против икстранцев.
Присцилла изумленно воззрилась на него: высокий, некрасивый, молчаливый Сет преспокойно установил лазерные пушки на спасательные шлюпки!
— По-твоему, именно это мы собираемся делать? — спросила она. — Начинать войну с Икстрангом?
Сет пожал плечами и нагнулся за чемоданчиком с инструментами.
— Не могу придумать, кто бы еще стал стрелять в спасательные шлюпки, — хладнокровно заметил он. — Земляне не будут. Лиадийцы не будут: чтобы они — да платили жуткие суммы компенсаций? — Он улыбнулся неожиданно белозубой и широкой улыбкой, странной на его узком крысином лице. — Я еще не встречал лиадийца, который был бы таким психом, чтобы пойти на верное разорение.
Присцилла ответно улыбнулась и повесила на плечо собственную сумку с инструментами.
— Так что методом исключений ты пришел к выводу, что это будут икстранцы?
— Кажется логичным, — ответил Сет, неспешно шагая рядом с ней по подсобному коридору, ведущему к четвертому причальному узлу. — Либо так, либо Шану просто понадобился тайный козырь. — Он пожал плечами. — На моей памяти Шан не сыграл ни одной неудачной партии в том, что касалось корабля. Я и тут останусь с ним.
Присцилла остановилась и посмотрела ему прямо в глаза — тускло-карие и довольно маленькие. Ее способности Целительницы сосредоточились на всех оттенках его эмоционального состояния.
— Сет, это не икстранцы. Но опасность может оказаться очень серьезной. Это — люди, которые способны наплевать на все счеты и стрелять по спасательным шлюпкам. Мы не уверены, что они это сделают, но отнюдь не убеждены в том, что не сделают. — Она помолчала и следующие слова произнесла очень веско, стараясь вызвать в нем эмоциональный резонанс: — Ты должен быть абсолютно уверен в своем выборе, Сет. У тебя еще есть возможность улететь на планету, и никто тебя винить не будет.
Он смотрел в ее глаза, наполовину погрузившись в транс.
— Шан нашел меня в захолустном притоне, — произнес он так тихо, что Присцилле пришлось напрягать слух. — Я едва сводил концы с концами, водил каботажные рудовозы и мусоровозы. Слишком много пил, слишком много курил. Вся моя семья погибла во время икстранского налета: жена, дети, родители. Наверное, я рехнулся. Но в конце концов пришел в себя: без денег, без работы, без друзей. Шану нужны были пилоты. «Мне всегда нужен хороший пилот», — сказал он. Боги, я как сейчас вижу, как он зашел в тот притон: худой, еще совсем мальчишка. Ему было лет шестнадцать — семнадцать, но сделки он уже заключал профессионально. Эти белые волосы, мальчишеское лицо и эти глаза! Никогда не видел таких глаз…
