Джейтест - Иванов Борис Федорович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
Маршрут их был причудлив. Словно кто-то незримый замкнул эту коротенькую цепочку вымотанных Испытанием, почерневших людей в прозрачный лабиринт, по которому они двигались к невидимой цели, делая в пути нелепые для стороннего наблюдателя повороты, остановки, возвращения. Только Кайлу было дано видеть, точнее, ощущать невидимые стены, окружившие их. Но и он время от времени останавливался, застывал, поднимая к небу лицо, похожее в это мгновение на лицо ослепшего колдуна, и прислушивался к чему-то внутри себя. Пот мелким бисером покрывал тогда его лицо, мгновенно испаряясь в сухом полуденном зное. Он и в самом деле становился незрячим в эти моменты — жутковатым слепым из древних фильмов. Слепцом, белая трость которого вдруг, не встретив привычной преграды, повисала над бездной. Тому показалось даже, что еще немного, еще вот-вот — и он увидит ее, эту белую трость. После таких остановок приходилось отступать, невольно ломая сложившийся строй, нелепо и мучительно топтаться на месте, пропуская поводыря в хвост колонны, который теперь делался ее головой, и вновь двигаться за ним — часто в совершенно неожиданном направлении. А иногда Кайл неожиданно спокойно, как ни в чем не бывало, шагал сквозь невидимую преграду, словно просто миновало время, которое он выжидал, чтобы преграда эта исчезла с его пути. Том испытывал при этом что-то вроде опасения из-за излишне смелого поступка товарища, да и Сухов в таких случаях с каким-то особым своим значением поводил тяжелой, коротко остриженной головой.
До цели они дошли неожиданно.
— Здесь, — глухо сказал Кайл.
Склон слева перешел в обрыв. В провал пропасти. Они стояли перед отвесной, сине-фиолетовой стеной. Скала справа уходила на десятки, пожалуй, на сотни метров вверх. И еще на добрую сотню тянулась вдаль над гулкой, мглистой пропастью каньона. Незримая тропа вывела их на скальную полку, которая шла вдоль скалы и сходила на нет у ее дальнего обреза. Кайл молча, со все той же завораживающей осторожностью слепца, двинулся по ней, словно тропка эта вела куда-то еще, а не в сумеречную пустоту.
«Там всегда вечер, — подумал Том, не в силах оторвать взгляда от этого зыбкого сумрака пропасти. — Даже в такой вот тающий в зное полдень».
В наступившей тишине гулкие, но странно звонкие, лишенные ритма и мелодии, своей странной жизнью живущие звуки долетали до Пятерых оттуда из мглистой бездны. Это текла по порогам дна каньона почти невидимая река. Странная, как и все здесь.
Кайл дошел до самого края скальной тропы, до того места, где она обрывалась, и вдруг исчез, словно скала поглотила его. Том, стараясь не заглядывать больше в пропасть под ногами, пошел следом. След в след. И только добравшись до того места, где только что стоял Кайл, понял, что не было никакого чуда. Не время еще было для чудес. Просто с этого — дальнего, обращенного в пропасть — торца скала, гладкая и монолитная на всем остальном своем протяжении, неожиданно расслаивалась, распадалась на вертикальные слои, страницами гигантской книги уходящие ввысь, в бездонное, безоблачное небо каньона.
Кайл исчез в просвете между двумя такими «страницами», и Том скорее ощутил, чем увидел его там, в тени, прохладной и оглушительно глубокой, после яростного света полудня, царившего снаружи.
И Четверо (Том — первым) начали все так же след в след входить, втягиваться в эту заколдованную, мерцающую тьму. Да, эта тьма мерцала, это стало заметно не сразу: только после того, как тонкий просвет неба над головами идущих по узкой щели между стенами скального лабиринта сомкнулся и стало ясно, что идут они уже не по жутковатой узкой расселине, а по пещере, уходящей в глубь каньона. Теперь вокруг них был уже зримый, воплощенный в камне, в тяжести надвигающихся стен, в стынущем, пропитанном дыханием ледяного холода воздухе лабиринт. И лабиринт этот наполняло странное мерцание. Том никак не мог понять, что было его источником. Не мог понять даже: то ли это воздух подземелья мерцает вокруг, то ли что-то в нем самом, внутри его сознания, ставшего вдруг зыбким, словно рябью подернувшегося, мерцает. И словно микроскопическими вспышками высвечивает, делает видимыми, различимыми то выбоины на поверхности тесно надвинувшейся стены, то камешки под ногами, то какую-нибудь странность, притаившуюся под низкими сводами. Том провел ладонью по глазам, тряхнул головой раз, другой. Магия не отпускала его.
Иногда они перекликались — негромко, но отчетливо, чтобы не потерять друг друга во все более круто заворачивающих переходах, в лазах, в которые время от времени приходилось нырять, а потом и в узких, изломанных в сечении колодцах, по которым приходилось спускаться, соскальзывать, срываться вниз. Все чаще и чаще. Дважды, не сговариваясь, они устраивали привалы, изредка перебрасываясь короткими, скупыми фразами. В общем-то ничего не значащими. Дожевали остатки своих сухих пайков, запивая последними глотками воды из фляг. И снова двигались дальше, и снова глухо перекликались между собой. И хотя никто не отставал и на каждый оклик следовал хотя и искаженный стенами, потолком, самим здешним воздухом, но все же узнаваемый отклик, Тома не оставляло беспокойство. И не оставляло оно никого из Пятерых до тех пор, пока странный их путь не закончился тупиком — тесной комнатой-колодцем. В ней они остановились, сгрудившись вокруг причудливой формы постамента, словно сталагмит со срубленной верхушкой, растущего из каменного пола.
Теперь Том уже хорошо понимал, что эта пещера и этот пройденный ими по заколдованному Лабиринту путь изменили их. Наделили способностью воспринимать окружающее каким-то иным, не требующим ни кванта видимого света, зрением. «Этот Лабиринт словно проецирует себя, свой образ нам прямо в сознание. Рисует себя в нашем мозгу. Или он все-таки существует — этот призрачный, трепетный свет, заполняющий заколдованное подземелье?» Он закрыл глаза и не смог понять, видит ли окружающее сквозь закрытые веки или это лишь снится, предстает его воображению в невероятно реальных, точных деталях. «Будь я проклят, если я это понимают, — подумал Том. — И будь я проклят, если мы осилим обратный путь вверх по этим чертовым колодцам. Отсюда пути нет».
— Отсюда мы уйдем, — сухо сказал Кайл. — Это — Портал. Точнее, можете считать, что это — Портал. Осталось немного.
Цинь молча положила «Джейтест» к подножию странной колонны. Словно принеся жертву.
— Что нам осталось? — безразлично и устало спросила Марика.
Она, пожалуй, устала больше любого из них, но держалась в своей обычной манере (Кайлу эта манера была хорошо знакома с давних, теперь очень давних пор), словно хорошо воспитанная девочка на затянувшейся загородной вылазке-пикнике. Только вот ноги уже почти отказывались помогать ей удерживаться стоя.
— Осталось Изменение, — ответил Кайл. Ей и всем. — Еще одно Изменение. Последнее.
Том поднял голову. Посмотрел вверх. Уходя из этого Мира, он вдруг отчаянно захотел невозможного, уже упущенного безвозвратно: он захотел хоть на призрачный, краткий миг в последний раз увидеть небо. И остальные Четверо тоже подняли лица туда, вверх. Но никакого неба над ними, конечно, не было. Не было вообще ничего. Стенки колодца, на дне которого они стояли, уходили отвесно во тьму.
Тьму подарил им на прощание Джей.
— Это не такой Портал, как те, которые нашли на Чуре. И на Прерии, — как-то особенно четко выговаривая слова, сказал Кайл. — И путь отсюда — не в те Миры. В другие.
— Да, — вдруг сказала Марика. — Отсюда... Очень странная дорога.
Она оперлась о стену и, прикрыв глаза, прислонилась щекой к холодному камню. Впервые ее Дар открыл перед ней такой странный Мир.
— Это... Это не переход, не туннель через подпространство, — продолжал объяснять Кайл. — Это скорее пересечение. Перекресток. Этот Мир... Вселенная... Она имеет не три измерения. И не четыре. Неопределенно много. Только наше сознание... Та его часть, которая работает здесь... Оно не способно — мозг так устроен, — не способно переварить информацию больше чем о трех. Если хотите, наша личность, наш мозг — это и есть отражение нашего «я», его частичка — в этой нашей тройке измерений. И тело, руководствуемое таким мозгом, не может из этой тройки вырваться. А Изменение переставит кое-какие соединения там, в том, чем мы мыслим и воспринимаем. Закроет для нас эту тройку и откроет другую. Это вообще-то можно сделать из любой точки нашего Мира. Но только можно провалиться в пустоту чужого, того, не нашего Космоса. Или в пекло его звезд. Или... А Перекрестки — они соединяют точки Миров, чем-то похожие, гомологичные. Такие места, переходы, пройдя которые можно сохранить жизнь и сознание. Не без помощи с той стороны. Они много знают об этих сопредельных Мирах. Но не о том, куда уйдем мы.
