Гиперион - Симмонс Дэн (мир книг txt) 📗
– Но я не…
– Ну, хватит, Мерри! Решайся же, я тороплюсь.
Я поколебался еще мгновение. Если нас застукают, меня тут же вышвырнут с корабля. А корабль – это моя жизнь. Я сам так решил, подписывая контракт на восемь рейсов на Мауи-Обетованную. Мало того: от цивилизации меня отделяло две сотни световых лет, или пять с половиной объективных лет полета в спин-режиме. Даже если нас отвезут назад, в пространство Гегемонии, мы найдем наших друзей и родственников состарившимися на одиннадцать лет. Разрыв во времени невосполним.
Взобравшись на парящий ковер, я кое-как примостился позади Майка. Он поставил между нами рюкзак, велел мне покрепче держаться и принялся нажимать на сенсоры. Ковер поднялся на пять метров над площадкой, скользнул влево – и помчался над неведомым океаном. А в трехстах метрах под нами в сгущающейся тьме белел прибой. Поднявшись еще выше над бушующими волнами, мы направились на север, в кромешную ночную тьму.
Так решения, принятые за считанные секунды, определяют всю дальнейшую жизнь.
Я вспоминаю разговор с Сири во время нашего второго Единения – вскоре после того, как мы перебрались в виллу на берегу у Фиварона. Мы гуляли по пляжу. Алон остался в городе, под присмотром Магрит. Это было разумно. Я чувствовал себя неуютно в присутствии этого мальчика. Только глубокая серьезность его зеленых глаз, только тревожащее сходство темных кудрявых волос и вздернутого носа с моими собственными связывали его в моем сознании с нами… со мной. Да еще быстрая насмешливая улыбка, которую он старался скрыть от Сири, выслушивая ее замечания. Такой скептической, осторожной и ироничной улыбки трудно ожидать от десятилетнего мальчика. Я хорошо знал ее. Раньше я думал, что она приходит с возрастом, а не наследуется.
– Ты знаешь очень мало, – сказала Сири. Сбросив башмаки, она подбежала к неглубокому озерцу, оставленному на пляже приливом, и зашагала прямо по воде. Время от времени она подбирала тонкие раковины в форме валторны, но, обнаружив в них какой-нибудь дефект, бросала обратно в мутную воду.
– Меня научили многим вещам, – возразил я.
– Конечно, Мерри, тебя многому научили, – согласилась Сири. – И ты наверняка был хорошим учеником. Но знаешь ты очень мало.
Рассердившись, я отвернулся и молча пошел рядом с ней. Вытащив из песка кусок белой лавы, я швырнул его в море. На востоке, у самого горизонта громоздились тучи. Я испытывал острое желание вернуться на корабль. В этот раз мне вообще не хотелось спускаться на планету, и сейчас я убедился, что был прав. Это было мое третье посещение Мауи-Обетованной, второе Единение, как называли наши встречи поэты и здешние жители. Через пять месяцев мне должен был исполниться двадцать один стандартный год. Сири три недели назад отпраздновала свой тридцать седьмой день рождения.
– Я побывал во многих местах, которых ты никогда не видела, – сказал я наконец, и сам почувствовал, как по-детски это прозвучало.
– Да, да! – Сири захлопала в ладоши и оживилась. В этот миг я увидел другую, прежнюю Сири: юную девушку, о которой мечтал долгие девять месяцев пути туда и обратно. А затем этот образ оттеснила суровая реальность: сменившая длинные волосы короткая стрижка, морщинки на шее и лиловые жилки, проступившие сквозь кожу так любимых когда-то мною рук.
– Ты был в таких местах, которые я никогда не увижу, – торопясь, заговорила Сири. Ее голос не изменился. Почти. – Мерри, любимый, ты видел такие чудеса, которые я не могу даже вообразить. Ты знаешь о Вселенной много такого, о чем я даже не подозреваю. И тем не менее, мой милый, ты знаешь очень мало.
– Господи, о чем ты, Сири?
Я сел на ушедшее в сырой песок бревно и выставил вперед ноги, словно отгородившись от нее.
Сири опустилась передо мной на колени. Она взяла мои руки в свои, и, хотя мои были крупнее и грубее, я ощутил силу, исходящую от ее пальцев. И понял, что силу эту дают ей годы жизни, которые я с ней не разделил.
– Надо жить так, чтобы узнавать жизнь по-настоящему, любимый. Алон помог мне понять это. Когда растишь ребенка, обостряется восприятие того, что действительно важно.
– Что ты имеешь в виду?
Сири взглянула в сторону и машинально отбросила прядку волос со лба. Левой рукой она все так же крепко сжимала мою ладонь.
– Я не знаю, как это получается, – начала она мягко, – но человек вдруг начинает чувствовать, что важно, а что – нет. Как тебе объяснить? Ну вот, к примеру, если тридцать лет подряд входишь в комнаты, наполненные незнакомыми людьми, ты испытываешь меньшее напряжение, чем если бы ты делал это только пятнадцать лет. В первом случае ты точнее знаешь, чего ты можешь ожидать от комнат и от людей. И если ожидания не оправдались, ты очень быстро понимаешь это и не задерживаешься там. Ты просто лучше знаешь, что там есть, а чего нет, и быстрее чувствуешь разницу. Ты меня понял, Мерри? Ну хоть немножко?
– Нет, не понял, – ответил я.
Сири кивнула и прикусила нижнюю губу, но вместо того, чтобы продолжить, она внезапно наклонилась и поцеловала меня. Ее губы были сухими и, казалось, спрашивали о чем-то. Я отстранился на секунду, глядя в небо за ее спиной: мне хотелось немного подумать над ее словами. Но тут губы ее слились с моими, и я закрыл глаза. Начинался прилив. Сири расстегнула мою рубашку, ее острые ноготки пробежали по моей груди, и ее возбуждение передалось мне. Прошла секунда – без мыслей, без слов, – затем я открыл глаза и увидел, что она расстегивает последние пуговицы на своем белом платье. Ее груди стали больше, чем я помнил, и тяжелее, соски темнее и шире. Прохладный воздух пощипывал кожу. Я сорвал с нее платье и прижал к себе. Мы соскользнули с бревна на теплый песок. Я обнимал ее все крепче, не переставая удивляться, с чего я взял, что она сильнее меня. Ее кожа была соленой на вкус.
Руки Сири помогли мне. Ее короткие волосы разметались по высветленному водой бревну, по белой ткани, по песку. Мой пульс заглушал грохот прибоя.
– Так ты понял меня, Мерри? – прошептала она после того, как ее пыл соединил нас.
– Да, – прошептал я в ответ. Но я ничего не понимал, как и прежде.
Майк направил ковер-самолет на запад, в сторону Порто-Ново. Мы летели в темноте более часа, и, спрятав лицо от ветра, я все время ждал, что ковер вот-вот свернется и мы оба свалимся в море. За полчаса до цели нашего полета мы увидели первые плавучие острова, которые шторм согнал с южных пастбищ. Бесконечная процессия островов с надутыми листьями-парусами неслась на север. Многие были ярко освещены и украшены цветными фонариками и мерцающими вуалями лучистой паутины.
– Мы правильно летим? – прокричал я.
– Да, – крикнул Майк, не поворачивая головы. Ветер трепал его длинные черные волосы. Время от времени Майк сверялся с компасом и вносил небольшие изменения в курс. Наверное, было бы удобнее следовать за островами. Мы пролетели над одним из них – довольно крупным, с полкилометра в длину. Я напряженно вглядывался, стараясь рассмотреть детали, но островок был погружен в темноту, светилась лишь кильватерная струя. Темные тени скользили в молочных волнах. Я хлопнул Майка по плечу и указал на них.
– Дельфины! – завопил он. – Помнишь, как возникла эта колония? Кучка доброхотов во время Хиджры собиралась спасти всех млекопитающих в океанах Старой Земли. Не успели.
Я уже собирался задать следующий вопрос, но в этот миг впереди показались выдающийся в море мыс и гавань Порто-Ново.
Я считал, что звезды над Мауи-Обетованной сияют необыкновенно ярко. Я считал, что плавучие острова – незабываемое зрелище. Но тут я увидел Порто-Ново, раскинувшийся между гаванью и холмами, сверкающий, словно маяк в ночи. Его сияние напомнило мне увиденную однажды искусственную сверхновую, сотворенную дюзами факельщика, шедшего над ночной стороной разбухшего газового гиганта. Город представлял собой пятиярусный улей, белые здания которого освещались изнутри мягким светом ламп, а снаружи – множеством факелов. Казалось, белая лава, из которой состоял остров, позаимствовала свое сияние от огней города. А за городом теснились палатки, павильоны, костры, очаги кухонь и огромные пылающие огненные столбы, слишком большие для практического применения, слишком большие, чтобы быть чем-то иным, кроме приветствия возвращающимся островам.
