Гиперион - Симмонс Дэн (мир книг txt) 📗
– Когда начнется бомбардировка?
– Не знаю. Это зависит от того, насколько успешно флот ВКС будет держать оборону.
– С обороной у них неважно, иначе разведчики Бродяг не уничтожили бы «Иггдрасиль», – напомнила Ламия.
Кассад молча кивнул.
– Эй, послушайте, – вдруг произнес Мартин Силен, – а ведь мы окажемся в самом эпицентре, ни дна ему ни покрышки!
– Вот именно, – подтвердил Консул. – Если Бродяги атакуют Гиперион, чтобы воспрепятствовать открытию Гробниц Времени, как следует из истории, рассказанной нам госпожой Брон, то Гробницы, да и весь этот район для них основная цель.
– Они применят ядерное оружие? – нервно спросил Силен.
– Почти наверняка, – ответил Кассад.
– Я полагал, антиэнтропийные поля заставляют корабли обходить этот район стороной, – заметил отец Хойт.
– Если в них есть экипаж, – произнес Консул. – Антиэнтропийные поля не действуют на управляемые ракеты, самонаводящиеся бомбы и лучи «адских плетей». По той же причине они не действуют и на механическую пехоту. Бродяги могут забросить сюда пару-другую боевых скиммеров или танков-автоматов – и смотреть потом издалека, как они изничтожают долину.
– Они не сделают этого, – сказала Ламия Брон. – Они хотят контролировать Гиперион, но не уничтожить его.
– Я бы не стал рисковать, полагаясь на это предположение, – заметил Кассад.
Ламия улыбнулась.
– Тем не менее именно это мы и делаем.
От сверкающей в зените огненной мозаики отделилась искра, которая быстро превратилась в яркий оранжевый уголек, прочертивший небосклон. Полыхнуло пламя, и окрестности Башни огласил резкий визг раздираемого воздуха. Огненный шар вырос в размерах и исчез за горами.
Спустя минуту Консул осознал, что у него перехватило горло, а руки железной хваткой сжимают перила. Он шумно выдохнул. Ему показалось, что все остальные тоже только сейчас перевели дыхание. Ни взрыва, ни сотрясения почвы так и не последовало.
– Не сработало? – спросил отец Хойт.
– Скорее всего это подбитый малый охотник ВКС, который пытался достичь орбитального периметра или сесть в космопорте Китса, – деловито ответил полковник Кассад.
– Но ему это не удалось, не так ли? – спросила Ламия.
Кассад промолчал. Мартин Силен, подняв полевой бинокль; осматривал темнеющие пустоши в поисках тамплиера.
– Скрылся, – сказал он наконец. – Наш славный Капитан либо обогнул холм, за которым лежит долина Гробниц Времени, либо повторил свой трюк с исчезновением.
– Жаль, что теперь мы уже не услышим его историю, – сказал отец Хойт и добавил, повернувшись к Консулу: – Но вашу мы услышим, не правда ли?
Консул вытер вспотевшие ладони о брюки. Его сердце бешено колотилось.
– Д-да, – с трудом произнес он, осознав только в этот миг, что действительно решился. – Да, я расскажу свою историю.
С восточных склонов гор с ревом налетел ветер, и, откликнувшись ему, Башня Хроноса загудела. Частота вспышек над их головами как будто уменьшилась, но в наступившей темноте каждая новая казалась ослепительнее предыдущей.
– Пойдемте отсюда, – сказала Ламия, и ветер тут же унес ее слова. – Становится холодно.
Погасив единственную лампу, они сидели в темной комнате, которую освещали теперь лишь разноцветные зарницы. У предметов внезапно появлялись тени, исчезали и вновь возникали, окрашивая стены во все цвета радуги. На несколько мгновений воцарялась темнота, а затем следовал новый залп.
Консул порылся в своей сумке и вынул странного вида прибор, размерами чуть побольше стандартного комлога, с необычным орнаментом и жидкокристаллическим дисплеем на передней панели, какие можно увидеть разве что в исторических голопьесах.
– Секретный мультипередатчик? – сухо спросила Ламия Брон.
Консул хмуро улыбнулся:
– Это старинный комлог. Его привезли с Земли во время Хиджры. – Он достал из нагрудного кармана стандартный микродиск и вставил его в гнездо. – Как и отец Хойт, я должен сначала рассказать историю другого человека, чтобы вы смогли понять мою собственную.
– Дерьмо на палочке, – ухмыльнулся Мартин Силен. – Неужели в этой компании только я смог сразу рассказать собственную историю? И долго мне придется…
Реакция Консула изумила даже его самого. Он вскочил, сгреб щуплого поэта в охапку и, с размаху ударив его о стену, схватил за шею и прошипел:
– Еще одно слово, стихоплет, и я тебя убью.
Силен начал было сопротивляться, но Консул сдавил ему горло и так выразительно на него взглянул, что тот притих. Лицо его побелело.
Полковник Кассад, не говоря ни слова, осторожно развел их в стороны и, прикоснувшись к висевшему на поясе «жезлу смерти», предупредил Силена:
– Свои замечания держите при себе.
Тот, массируя шею, молча отошел подальше и плюхнулся на ящик. Консул прошел к двери, сделал несколько глубоких вдохов и вернулся к поджидавшим его паломникам.
– Извините меня. Просто дело в том… Никогда не думал, что способен на такое.
Небо в дверном проеме побагровело, затем раскалилось добела. Несколько секунд спустя снова наступила темнота.
– Мы понимаем, – мягко сказала Ламия Брон. – Все мы испытывали нечто подобное.
Консул потеребил нижнюю губу, прочистил горло и наконец уселся рядом с древним комлогом.
– Запись не такая старая, как сам прибор, – пояснил он. – Она сделана около пятидесяти стандартных лет назад. Я кое-что добавлю от себя, когда она закончится. – Он помолчал, будто собираясь сказать еще что-то, потом покачал головой и включил антикварный прибор.
Изображения не было. Голос, несомненно, принадлежал молодому человеку. Он звучал на фоне бриза, шелестевшего то ли травой, то ли ветками кустарника, а вдали шумел прибой.
По мере того как нарастал накал космической битвы, небо полыхало все яростнее. Консул сжался, словно ожидая сокрушительного удара. Но удара не последовало. Он закрыл глаза и вместе с остальными стал слушать.
История консула: Вспоминая Сири
Я взбираюсь по крутому склону холма к гробнице Сири в тот самый день, когда на отмели Экваториального Архипелага возвращаются острова. Погода дивная, но я ее за это ненавижу. Небо безмятежно, как в легендах Старой Земли, отмели пестрят круглыми пятнами ультрамаринового цвета, с моря дует легкий бриз, шурша красноватой ивнянкой.
А мне хотелось бы, чтобы небо затянули облака и этот день был сумрачным. Чтобы стоял густой туман, от которого по корабельным мачтам в гавани Порто-Ново стекали бы капли воды, и пробудился от сна ревун маяка. Или задул яростный морской самум, который прилетает из холодных южных широт и гонит перед собой плавучие острова и пасущих их дельфинов, пока те не укроются от него под защитой наших атоллов и скалистых берегов.
Любая скверная погода лучше этого теплого весеннего дня, когда солнце сияет на таком синем небосводе, что хочется бегать вприпрыжку и кататься по мягкой траве, как я бегал и дурачился когда-то вдвоем с Сири на этом самом месте.
Да, на этом самом месте. Я останавливаюсь, чтобы оглядеться. Солоноватый южный бриз гонит по траве легкую рябь, и она кажется шкурой неведомого зверя. Я прикрываю рукой глаза и всматриваюсь в горизонт, но там ничего нет, ничто не движется. Волнение усилилось, и за лавовым рифом на морской глади появились небольшие барашки.
– Сири, – шепчу я, сам не зная зачем.
В ста метрах от меня стоят люди. Они остановились отдохнуть, но глаз с меня не спускают. Траурная процессия растянулась больше чем на километр – до белых домиков на краю города. В первых рядах я вижу седую голову моего младшего сына. На нем синий, вытканный золотом мундир Гегемонии. Я знаю, что должен подождать его и идти с ним вместе, но он, как и другие престарелые члены Совета, не может поспеть за широкими шагами моих молодых, натренированных на корабельной службе ног. Однако этикет требует, чтобы я шел вместе с ним, с моей внучкой Лирой и с моим девятилетним внуком.
