Надежда гардемарина - Файнток Дэвид (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Рейф и Паула были в восторге от жизни на военном корабле и обожали всех, кто носил военную форму. Рейф буквально достал меня вопросами, а до меня – доктора Убуру и миссис Дагалоу. Что нужно, чтобы стать моряком? С каких лет принимают в Академию?
Миссис Трэдвел хмурилась:
– Это работа не для девушки.
– Да ну, Ирэн. – Голос Паулы напрягся, – А как же лейтенант Дагалоу, которая сидит за соседним столиком?
Я едва сдержал удивление. Своего отца я называл не иначе, как «отец» или «сэр».
– Мы подумаем об этом, когда доберемся до места. – Мать Паулы виновато улыбнулась, – Нельзя же поступить на военную службу в середине пути. – Лица детей вытянулись. Вот и конец очередной фантазии. Я попытался подбодрить их:
– Это не совсем так, миссис Трэдвел. Командир корабля имеет право назначать гражданских лиц офицерами или членами экипажа. Это бывает крайне редко, но в принципе возможно. – Командир также обладал правом заставить гражданское лицо служить в случае необходимости, но об этом я умолчал.
Близнецы решили уговорить командира взять их на службу даже без разрешения родителей. Шестилетняя Тара почти все время молчала. Джэред Трэдвел обратился ко мне:
– Это правда, мистер Сифорт, что корабль вооружен?
– Все корабли Флота Объединенных Наций вооружены, мистер Трэдвел. – Я улыбнулся. – Это старинная и весьма странная мера предосторожности. Врага как такового просто нет. Правда, на планетах иногда можно встретить бандитов. Но корабельные лазеры непригодны для операций против партизан. Они, как соски у мужчин, обязательны, но бесполезны.
Моя острота вызвала у жены Трэдвела нервный смех. Отношения между полами были четко регламентированы. Забавно смотреть старые голофильмы об эпохе Мятежного Времени, но все равно невозможно представить себе молодую неженатую пару, показывающуюся на людях с ребенком, или кого-нибудь, кто решился бы искупаться нагишом на пляже. Конечно, современные средства контроля над рождаемостью провели границу между случайными связями в любой комбинации полов и случайной рождаемостью. К случайным связям проявляется терпимость. К случайной рождаемости – нет.
На следующий день у всех четырех гардемаринов был урок астронавигации. Проводил его лейтенант Казенс. Я изо всех сил сражался с трудностями, а мистер Казенс с отвращением тряс головой при виде моих ошибок. У Вакса все, как всегда, было в ажуре. Потом Алекс с позором завалил действительно легкую задачу и угробил корабль, направив его прямо на гипотетическое солнце.
Лейтенант Казенс свирепо смотрел на экран Алекса, каждое его слово было полно яда.
– Вы юный оболтус! Разрази Бог ваши глаза, мистер Тамаров. Вы безнадежны!
Лейтенант явно хватил через край. Алекс это понял. Казенс тоже. Хотя и не сразу. Даже Вакс посмотрел на меня и слегка покачал головой.
Алекс поднялся и вытянулся в струнку, но едва открыл рот, как мистер Казенс сказал:
– Примите мои извинения, мистер Тамаров. – И обвел взглядом всех остальных. – Выслушайте меня! Я произнес это сгоряча, ненамеренно. Я не хотел проявить неуважение к Господу Богу.
Алекс с облегчением опустился на свое место, в комнате воцарилась тишина. Я знал, что никакие запугивания не заставили бы Алекса отказаться от протеста. Богохульства на корабле не терпели, так же как и на Земле. Лейтенанта могли бы запросто высадить на берег.
В последующие три дня у лейтенанта Мальстрема не было никаких симптомов болезни. Потом он слег с забинтованным боком. Мы играли в шахматы каждый день, иногда по две-три партии. Пожалуй, я не поддавался ему, но пытался разыгрывать необычные варианты, на которые вряд ли решился бы раньше. И они не всегда удавались.
Через неделю он поднял рубашку и показал мне свой бок. На месте зловещего синего нароста теперь была красная полоса, которая в некоторых местах уже побледнела. Я хлопнул его по плечу:
– Сработало!
Он улыбнулся:
– И я так думаю, Ники. Док говорит, что теперь все в порядке.
– Фантастика! – На радостях я вскочил с кровати. – Харв, сэр, это же здорово!
– Да. Мне вернули жизнь.
От возбуждения мы не могли играть в шахматы и принялись обсуждать наши перспективы на Надежде. Мы оба видели голофильмы, но я впервые оказался в межзвездном рейсе, а мистер Мальстрем никогда не был на Надежде. Он сказал, что во время остановки покажет мне знаменитые горы Вентура, а я пообещал ему «двойной астероид» со льдом в первом же баре, в который мы попадем.
Счастливый, я вернулся в кубрик переодеться. Вакс, надувшись, лежал на боку. Я не сказал ни слова. Он тоже. И настроение у меня сразу испортилось.
Алекс был на вахте, когда мы вышли из синтеза в поисках «Селестины». Нам повезло: хотя находилась она далеко, сенсоры с первой попытки зарегистрировали ее сигнальные маяки Под бдительным оком Лизы Дагалоу Алекс проложил курс к заброшенному кораблю. Лейтенант проверила его расчеты. Они соответствовали расчетам Дарлы. Мы снова вошли в синтез, совершив короткий скачок к тому месту, где дрейфовал в космосе покинутый корабль.
Двумя днями позже, во время моей вахты, синтез снова останавливали. Мы с лейтенантом Казенсом находились на мостике и ждали. Командир подошел к переговорному устройству:
– Мостик – машинному отделению. Приготовиться к выходу из синтеза.
– Есть приготовиться к выходу, сэр. – Через мгновение оттуда послышалось: – Машинное отделение к выходу из синтеза готово, сэр. Управление передано на мостик.
– Вас понял. – Капитан посмотрел на приборы, провел пальцем по экрану управления. На экранах вспыхнули миллионы звезд. Я знал, что не смогу самостоятельно обнаружить «Селестину», но все равно искал ее глазами.
– Подтвердите отсутствие посторонних объектов, лейтенант. – Командир ждал.
Лейтенант Казенс повернулся ко мне:
– Займитесь этим, мистер Сифорт. – В голосе его чувствовалось нетерпение.
Я проверил показания приборов, как меня учили. Потом еще раз взглянул на них и встревожился. Там что-то было.
– Препятствие, сэр! Курс один-три-пять, расстояние двадцать тысяч километров!
– Это же «Селестина», идиот. – От презрительного тона Казенса щеки у меня вспыхнули. Вмешался пилот:
– Включите маневренные двигатели, шеф.
– Есть включить маневренные двигатели.
Командир наблюдал, ни во что не вмешиваясь. Он мог, конечно, управлять своим собственным кораблем, но для этою у него был пилот Хейнц. Импульсами реактивных двигателей он продвигал корабль вперед.
Лейтенант Казенс включил увеличение изображения. Темная точка превратилась в пятнышко, потом в глыбу. Вдруг «Селестина» оказалась в фокусе, и я впервые увидел результаты трагического крушения, унесшего двести семьдесят жизней.
Она лениво вращалась вокруг своей продольной оси, в шахте двигателей синтеза зияла дыра. Покореженные и разорванные листы металла торчали по обеим сторонам диска. Ни у пассажиров, ни у экипажа не было ни единого шанса.
Я молчал, к горлу подкатил комок. На этом злополучном корабле находились сотни колонистов. Как и у нас, были командир, матросы, инженеры. И такие же, как мы, гардемарины. На глаза навернулись слезы.
– Займитесь работой! – Лейтенант Казенс навис надо мной. – Наблюдайте за своим экраном, вы… вы… молокосос!
– Отставить, лейтенант! – холодно прозвучал голос командира.
Время от времени я отрывался от своего пульта, чтобы бросить взгляд на экран моделирования, где все увеличивался и распухал покинутый корабль. Вскоре на белом фоне дисков уже можно было различить крошечные иллюминаторы, казавшиеся в темноте межзвездного пространства почти черными. Спустя некоторое время эта картина увлекла даже лейтенанта Казенса. Он возился с увеличением, пока случайно не поймал надпись на борту судна, выжал максимальное увеличение, и буквы КОН «Селестина» заполнили экран. У меня захватило дух. Теперь молчали все.
Пилот Хейнц подвел корабль на расстояние полукилометра от «Селестины» и снова передал управление командиру. Тот взял микрофон и обратился к пассажирам, которые, видимо, сгрудились у иллюминаторов, чтобы посмотреть на открывшееся им чудо.
