Дороги. Часть вторая. - Йэнна Кристиана (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Вот как старший сын Иволги, Люк, он уже стал пилотом-навигатором первого класса, как Иост, и подолгу пропадал в таинственных экспедициях...
Вскоре у Вениса и Сириэлы родился сынок, названный Иостом. Его крестными стали Арнис и подруга Сириэлы, врач. Ильгет вздохнула:
— Ну наконец-то, хоть кто-то нарушил эту идиотскую традицию... я уже боялась, что опять.
Она всегда очень серьезно относилась к своим крестникам. Но Сириэла сама выбрала Арниса, с ним ее многое связывало, а Ильгет в этом случае уже не могла стать второй крестной.
Арнис, окрестив маленького Иоста, как-то повеселел. Как будто часть груза — потери друга — спала с плеч, как будто долг перед ним, погибшим, был выполнен.
— Ну что, Иль, как твой роман? — спросила Иволга. Она сняла бикр, оставшись в одном тельнике, и теперь сидела и растирала мышцы бедер, какие-то судороги начинались после длительной тренировки.
— Заканчиваю, — отозвалась Ильгет. Она посмотрела с любопытством на Дрона. Арнис бы в такой ситуации сразу кинулся растирать ей ноги сам, а вот Дрон сидит, как ни в чем не бывало. Такие у них отношения... независимые... впрочем, меня это совершенно не касается. А Иволгу, похоже, устраивает.
— Вот-вот, расскажи подробнее, — влез Ойланг, — ты же знаешь, что я твой великий почитатель.
— Ты лучше скажи, когда мы на «Протеусы» перейдем, — вставил Марцелл. Ильгет посмотрела на него. Она так и осталась в группе испытателей... а вот Гэсс...
— Я думаю, к осени начнется внедрение. Все же совсем новая вещь...
— А представляете, что это даст в технике, — мечтательно сказал Арнис, — молекулярная трансформация... например, бикры можно будет со временем сделать изменяющимися... отращивать бластеры или защиту при необходимости.
— Ну это пока фантастика, — возразила Ильгет.
— Можно многое будет сделать, — сказал Марцелл, — в медицине, например... во всяком там дизайне. Универсальные домашние роботы, а то сейчас у нас куча всяких — чистильщики, тележки...
— Это все со временем, — сказал Дэцин, — а началось все с боевых ландеров. И так ведь всегда, заметьте... Сначала для войны что-то изобретают, а потом уже приспосабливают это к хозяйству.
— Наверное, это потому, что война ставит жесткие требования, — заговорил Арнис, — или совершенствовать технику, или погибнуть. В мирной жизни мы ведь не погибнем, если не будем улучшать технику... мы, в общем-то, уже достигли полной безопасности и довольства, нам больше и не нужно. Ну, конечно, экспансия, колонизация новых планет — но для этого можно обойтись тем, что у нас уже имеется.
— Но между прочим, — заметила Мари, — мы отвлеклись от темы. Иль обещала что-то рассказать о своем романе!
Ильгет пожала плечами.
— Видите ли, тут трудно рассказывать... Содержание? Ну, содержание там очень фантастическое.
— Да уж, очень! — подтвердила Иволга.
— Хотелось такую гипотезу придумать, о ветвящихся реальностях. Хотя об этом уже писали. Но мне всегда интересно, как человек себя чувствует в той или иной обстановке. И вот... пишу я о реальностях, а получается — о любви. И о сверхлюдях тоже. Начала просто о развитии всяких там способностей, а получилось — о сагонах. Только они там, конечно, иначе называются. И потом, они там у меня начинают с того, что стараются приблизиться к Богу. Но вместо этого получают только способности. А любовь — нет... с любовью все сложнее. И вот они становятся сверхлюдьми, а по характеру — такие же люди, как и мы. Разные.
— Миф о сверхчеловеке, — сказал негромко Арнис, — он такой живучий... Так хочется эволюционировать. Стать другим. И даже не это — кажется, что так приблизишься к Божественной любви, а ведь на самом деле ничего другого человек так не желает, как этой Любви, как этого счастья — быть с Богом. А так логично кажется, выполнил ряд каких-то рекомендаций, и приблизился...
— И поначалу даже и кажется, что да, ты приближаешься к Богу, все так прекрасно, светло, такая любовь, — добавила Ильгет, — словом, на этом... сагоны подлый народ, конечно, но на этом играть... хуже этого просто нет. Ведь это же на самом деле лучшее, что в нас есть — стремление стать ближе к Богу.
— Погодите, — сказал Ойланг, — но как же сагоны на этом могут играть? Ну то есть, всякий там свет, сияние — это они умеют показывать, это мы знаем. Но ведь если пойти по их пути, сразу станет ясно, что никакого Бога там нет.
— В том-то и дело, что не сразу, — вздохнула Ильгет, — а когда становится ясно, человек уже зашел так далеко, что... он уже и не совсем человек.
— Да, очень хочется, — сказала Айэла, — я вот читала недавно святого Флависа из Эдоли, так он пишет — нет в человеческой душе более высокого стремления, чем стремление к единству с Богом. Но на земле это так трудно, так невероятно трудно, кажется, почти невозможно...
— И кажется, как логично пойти по пути сагона, — подхватила Ильгет, — так называемое духовное развитие... развитие в себе способности воспринимать тонкий, запредельный мир и взаимодействовать с ним. Ведь вроде бы тонкий мир — он ближе к Богу. Но это не так, не так...
— Ну да, это и догматически не так, — согласился Марцелл, — ведь Бог трансцендентен не только видимому миру, но и невидимому. Он вообще вовне.
— А приблизиться к нему можно и здесь с тем же успехом, что и в тонком мире, — тихо сказал Арнис, — только любовью. Ничего нет важного, кроме любви.
Ильгет нашла его руку и сжала сильные, крепкие пальцы.
Иволга встала и принялась натягивать бикр. Дрон все же поднялся и начал ей помогать.
— Интересно вы рассуждаете, — вдруг сказал он, — я как-то в таких категориях и не думал.
Иволга посмотрела на него и улыбнулась.
— Как это ты хорошо сказал, Арнис, — произнесла Мари, — ничего нет важного, кроме любви. Никаких способностей не нужно, никаких талантов, ни умений, только одна любовь важна...
— Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто*, — вдруг продекламировал Ойланг. Все уставились на него.
— Вот это да! — пораженно произнесла Иволга, — Ойли, ты никак креститься собрался.
Капеллиец самодовольно улыбнулся.
— Нет, лапочка... Но надо сказать, ваши мудрецы иногда изрекали кое-какие умные вещи.
* 1 коринф. 13-1,2
— Все же я не понимаю... — сказал Венис, — а почему нельзя сохранить и даже усилить любовь в душе, занимаясь, так сказать, одновременно, развитием вот этих способностей?
— Потому что, — буркнул Ландзо и замолчал. Как это объяснить — только еще раз рассказать то, что произошло с ним самим? Но как доказать, что это единственный вариант?
— Да, изначально мои герои — неплохие люди, и как раз они способны любить, — подтвердила Ильгет, — но потом, идя по этому пути, они все равно теряют любовь, это неизбежно, ведь они думают совсем не о ней, не о своих близких, не о Христе — они все больше погружаются в себя, раскрывают себя. У них и принцип такой — познай себя, раскрой свое Я. А любовь, она всегда направлена вовне, на что-то, отличное от себя. Вы знаете, я сейчас думаю, какое это счастье, что Бог попустил появиться цивилизации сагонов лишь тогда, когда мы, люди уже стали способны от них защититься. Когда мы построили цивилизации в Космосе, корабли, оружие, когда нас стало достаточно много.
— Ну что ж, в мире все логично, — подтвердил Дэцин, — только надо понять эту логику.
— А как же кнасторы? — спросил Венис, — ведь говорят, что они...
— Кнасторы — это сказки, — ответил Арнис.
Выходили один за другим из учебного центра. Ильгет заметила, что Ойланг снова вел под руку Мари. В последнее время они часто оказывались вместе.
