Цикл Молокин 1-3 (ЛП) - Фостер Алан Дин (книга жизни .txt) 📗
- Это слишком, даже для местного гостеприимства, - сказал Септембер, внимательно глядя на взбешенного Гуннара. Свирепо обнажив свои стиснутые зубы, он осматривал укрепленные стены и старался оценить силу противника.
- Это причиняет мне боль и разочарование, друг Гуннар. Я все больше понимаю склад вашего мышления. Сначала Пойолавомаар, теперь здесь. Не похоже, чтобы траны готовы были к сотрудничеству.
- К нам приближается судно! - послышался голос впередсмотрящего.
Вся команда кинулась на корму, с нетерпением глядя на пройденный от первых ворот путь.
Очень маленький буер приближался к корме “Сландескри”, появившись из дока, расположенного где-то внутри стены. Он был похож на одинокий, коричневый листок, оторвавшийся от дерева и скользящий под ветром по белизне льда. Трое транов виднелись на нем: один держал руль, другой управлял парусом, а третий стоял на носу судна и с любопытством изучал огромный ледоход, который возвышался перед ними.
Один из моряков, который залез на мачту, чтобы все лучше рассмотреть, проворчал:
- У них нет с собой оружия.
- И они не подняли никакого флага, - сказал Гуннар и добавил уважительно: - Они сказали, что пропустят нас через эти ворота, а потом мы переговорим. Так и вышло. Разговор произойдет, хотя мне не очень по душе вести его в этих условиях. - Он обернулся к одному из своих помощников и спросил. - Васен, какие у нас шансы разрушить ворота и прорваться сквозь них?
Помощник ответил так, как будто он уже обдумал каждую возможную деталь этого плана.
- Имея в виду, что эти стены очень толсты, сэр Гуннар, я бы не стал пытаться делать это. Мы можем проломить деревянные ворота, хотя здесь не хватает места для развития нужной скорости. Но канаты из пика пина очень хорошо защищают ворота и накрепко привязаны к башням. Они не порвутся, и я бы не пытался отвязать их якоря, намертво впаянные в стены. - Он подумал немного, прежде чем продолжать дальше: - При помощи наших арбалетов и легкого оружия друзей-людей мы, возможно, победим охрану на стенах. Но ведь нам придется открывать ворота и разрывать канаты, а это займет слишком много времени. - Он указал рукой на нос корабля и вторую стену, закрывающую путь в каньон. - Я не знаю, сколько солдат может ждать нас за этой стеной? Они могут атаковать нас с тыла и подавить количеством. - Он сделал транский жест разочарования и невозможности что-либо предпринять.
- Будет благоразумнее сначала переговорить с ними. В конце концов, мы всегда сможем перерезать горло посланникам, прежде чем предпринять попытку бежать.
Гуннар ответил ему нечленораздельным рычанием. Ему не нравилось ждать чего-то. Терпение не значилось среди достоинств этого трана. Люди уже неоднократно упрекали его за это. Что же, он постарается быть терпеливым, как безволосые люди, и сможет приятно и вежливо разговаривать с посланником.
Как сказал Васен, они позже смогут перерезать ему глотку - в крайнем случае.
Наконец кто-то сообразил кинуть за борт лестницу. Маленькое судно привязали к борту ледохода. На носовую часть, крепко держась обеими руками за лестницу, поднялся местный тран. Он с трудом балансировал на своих шивах по плоскому полу.
Наконец он оперся о перила и удобно встал, бесстрашно встречая враждебные взгляды и держась с уверенностью, какой Этан мог только восхищаться.
Он был худ и казался из-за этого не таким высоким. Однако в нем чувствовалось здоровье и сила. Он оглядел команду с суровой полуулыбкой и перевел потом взгляд на людей. Снежинки, которые ветер налепил на его брови, поблескивали на свету.
- Это правда? Вы действительно прибыли из иного, отличного от нашего мира? - спросил тран.
- Да, это так, - ответил Этан. - Однако мы хотели бы, чтобы вы не думали о нас как о чужестранцах. Мы бы хотели, чтобы вы считали нас своими друзьями, хотя и понимаем, что наш внешний вид мешает этому.
- Напротив. Мы тоже этого хотим. Я - Полос Мирмиб, королевский советник и хранитель ворот.
- Каких ворот? - спросил Гуннар, и в голосе его звучала не только вопросительная интонация, - тех в которые нам гостеприимно предложили пройти или тех, которые нам не открывают, коварно устроив нам ловушку?
- Ворот в Молокин, конечно, - ответил Полос, никак не прореагировав на враждебность Гуннара и дипломатично избегая уточнения. - Эти ворота сделаны из камней и дерева, они же ворота разума.
Враждебный голос послышался у уха Гуннара: это был Сваксус Даль-Джаггер.
- Я слышал, что молокинцы известны как лучшие кораблестроители, а не философы.
Мирмиб улыбнулся:
- Пышные метафоры - моя слабость. Не приписывайте эту черту всему нашему народу. В большинстве своем они флегматичны, бесстрашны, честны и не очень одарены воображением; они хотят не больше, чем жить, жить спокойно и наслаждаться своей жизнью: работой, хорошей едой, домашним очагом, любовью и дружбой со своими соседями.
В его голосе послышались суровые нотки, когда он продолжал.
- Для чужаков такая жизнь может показаться простой и неинтересной. Но мы рады, что у нас легкий характер, - суровость опять исчезла из его голоса, - мы также рады всяким гостям, которые приносят нам новости и рассказы о неизвестных нам странах, в которых молокинцы никогда не бывали.
- Потому вы боитесь? - в вопросе, от которого не удержался один из моряков, послышался явный вызов.
Мирмиб обладал таким же хорошим самоконтролем, как и чувством дипломатии. Он не рассердился, хотя это было бы оправдано в таких условиях.
- Мы не путешествуем, потому что из рассказов других путешественников узнаем все, что хотим знать о далеких странах. А поскольку еще никто не рассказывал нам о странах, которые в чем-то превосходили бы наш добрый Молокин, мы не видим причин, по каким должны покинуть свой дом, чтобы пуститься в странствие. Лучше оставаться дома, и пусть другие путешествуют, преодолевая трудности.
Его взгляд остановился на Этане.
- Как у путешественников из таких далеких стран, что я даже не могу себе представить, у вас, конечно, найдется много захватывающих историй, чтобы рассказать нам.
Этан хотел было ответить, но Мирмиб остановил его рукой.
- Прежде, чем вы ответите, прежде, чем мы сможем поприветствовать вас как своих дорогих гостей и друзей, та простая жизнь, которую я описал вам, должна быть защищена от всякого вмешательства извне. Поэтому, чтобы открыть ворота и пропустить вас в наш дом, в мой дом, я должен прежде попросить всех оставить свое оружие здесь, сложить его передо мной. Его соберут и положат на хранение до вашего отъезда.
Он добавил еще несколько слов, но они потонули во всеобщем недовольном ворчании и возмущенных восклицаниях, которые породило это предложение у моряков, стоявших вокруг.
Наконец вперед выступил Балавер Лонгакс. Его присутствие несколько успокоило команду.
- Там, где я рос и воспитывался и долгое время жил, принято так: ни один тран не войдет в незнакомое ему место, даже в дом его соседей, без оружия, по крайней мере, без ножа при себе.
- Должно быть, вы не доверяете своим соседям, - ответил Мирмиб, но не отменил и не изменил свой приказ. Он пожал плечами и продолжал: - Мне горько при мысли о том, что может произойти. Вы заключены здесь между двумя крепкими стенами, которые даже такой чудный корабль, как ваш, не сможет сломать. В считанные секунды я, или кто-то другой, если я окажусь неспособен это сделать, позовут огромное количество солдат, которые захватят вас в плен. Вы попытаетесь убежать, хотя я так не думаю. В любом случае, многие погибнут и с моей стороны, и с вашей. Я бы предпочел не затрагивать такие неприятные вопросы. Как главный хранитель ворот, я обещаю, что никому из вас не будет нанесен вред и вы будете встречены как самые желанные гости и друзья.
Он повернулся к рядом стоящим морякам.
- Конечно, я понимаю, что этот обычай кажется вам странным. Но это требование ко всем иностранцам, прибывшим в Молокин впервые, и мы настаиваем на нем. В последующие ваши визиты от вас не будут требовать этого. Вы незнакомы нам, и судя по этому кораблю, обладаете большой силой. Мои люди ограничены и подозрительны. Это требование не раз спасало нас в прошлом, когда постоянно кривящие душой и завидующие нам посетители хотели разбойно поживиться в городе. Пожалуйста, я прошу вас, сделайте жест доброй воли. Мы хотим вашей дружбы, но не крови.
