Джек Бестелесный - Мэй Джулиан (читать книги TXT) 📗
Когда Тереза узнала, что будет сделано с Джеком для спасения его жизни, никакие обнадеживающие заверения, что регенванна все исправит, не могли смягчить страшного удара. Она пришла в такое состояние, что ее пришлось держать на транквилизаторах. К чести Поля, он вернулся к ней и пустил в ход всю мощь своей целительной способности, чтобы возвратить ей душевное равновесие. Все пять недель после операции он провел с Джеком, передавая малышу программы самоисцеления, какие только были известны человечеству, плюс программы почти гуманоидных полтроянцев. Вдобавок он получил от Дени, а также из других источников новейшие программы метапринуждения и метасозидания и внушил ребенку принципы построения более сложных мультифункционных программ. Джек с благодарностью усваивал эти сверхсложные сведения и говорил отцу, что использует их, насколько сумеет.
Затем наступили осенние дни, сыгравшие такую критическую роль в дальнейшей жизни и Марка и Джека, что старший брат пробирался в больницу под покровом невидимости и выкрадывал малыша. Неуклюжее индейское приспособление для переноски Джека Марк и его приятели постепенно преобразили в достижение новейшей техники. А когда Джек подвергся ампутации конечностей и начал проходить курс химиотерапии, это приспособление и вовсе превратилось в портативную камеру интенсивной терапии, и только бледная лысая головка малыша виднелась сквозь прозрачный купол-крышку. Хичкоковские сестры, ухаживавшие за Джеком, подвергались принуждению, а затем гипнотически убеждались, что он ни на секунду не покидал палаты. Марк выбирал для экскурсий такое время, когда Колетт и другие врачи-операнты были заняты и не могли открыть их с Джеком секрет.
Обычно Марк уносил братишку из старой больницы и. отправлялся на север по Роуп-Ферри-роуд и дальше по тропинке, огибавшей поле для гольфа и нырявшей в овраг, прорытый в незапамятные времена Девичьим ручьем. Там они оказывались в царстве сосен и других хвойных, носившем название Сосновый парк. Я и сам до Метапсихического Восстания любил гулять в этом уголке, где на берегу великой реки Коннектикут сохранилась частица дремучих лесов Новой Англии. Земля там заросла папоротниками, а на полянках с весны и до поздней осени радовали глаз цветы: среди тридцатиметровых стволов эхом разносилось птичье пенье словно в благостной тишине собора.
О чем они говорили в эти украденные часы? Разумеется, обсуждали смысл жизни — ведь Марк все больше приходил к выводу, что жить маленькому Джеку остается недолго. Они обсуждали науку о смерти и ее философию, свои личные взгляды на этот вопрос, их несхожесть с догматами религии, которую исповедовали предки Ремилардов. Джек часто испытывал сильные боли, но не поддавался им и продолжал настаивать, что боль, как и парадоксальные протоонкогены, не была бы нашим эволюционным наследием и не оставалась бы так долго неотъемлемой частью высшей животной формы развития, если бы не была чем-то большим, нежели просто предупреждающим сигнальным фактором. Джек вспоминал наивно мудрые поучения Терезы, хотя Марк был склонен посмеиваться над ними. Джек пожелал узнать, что думает Марк об идее, разделяемой большим числом мыслителей, будто боль — это вспомогательное орудие и испытание, открывающее доступ к высшим уровням сознания. Вначале Марк счел это еще одной сентиментальной чепухой, но позднее встал на точку зрения брата.
Если они не философствовали, то спорили. В частности о сексе. Марк вел нескончаемую войну с плотскими побуждениями своего тела. Обычные способы облегчения, доступные подростку, казались ему позорной капитуляцией: уступкой сознания наиболее примитивным животным инстинктам. Нет, он научится владеть собой достойно — достойно операнта! — а не то!..
Секс у людей, утверждал Марк, служит помехой метапсихическому развитию. Пример тому дают экзотические расы Содружества. Наиболее развитые из них, непознаваемые лилмики, вообще бесполы. За ними следуют крондаки, у которых половой акт настолько величаво-церемониален, что больше всего напоминает ритуальный танец с обменом дарами в финале. За ними на лестнице метапсихического развития стоят симбиари, несмотря на их расовую незрелость и малоэстетичную физиологию — предмет едких насмешек со стороны людей. У них половой акт не включает ни соития, ни прелюдии ухаживания: яйца оплодотворяются в водяном гнезде каплями спермы, аккуратно извергающейся из особого отверстия под рудиментарным хвостом мужской особи. Веселые полтроянцы бодро спариваются ради чистого удовольствия и позволяют сексу превращать их в сентиментальных дураков. Ну, а гии! Создается впечатление, что они только этим и живут, а сами настолько отсталые, что даже удивительно, как их приняли в Содружество.
Человечество, по мнению Марка, в этом отношении занимало место где-то посередине между полтроянцами и гии.
Они обсуждали еще очень многое. Весомость иудео-христианской традиции и существование Бога, в частности идею, что думающий ответственный человек, ясно осознающий свои цели, все равно обязан «уповать» на Бога. Пойдет ли дальнейшее пребывание в Галактическом Содружестве на пользу человечеству или, наоборот, во вред. Плюсы и минусы евгеники; сознательные попытки «улучшить» человеческий организм, запрещенные в период Попечительства, теперь опять возобновились. Насколько желательно массовое производство людей искусственным путем, чтобы облегчить заселение новых планет. Приниженное положение людей в Галактическом Консилиуме.
Говорили о Фурии и Гидре, хотя более года те никак не давали о себе знать. Марк часто видел Фурию в тревожных снах, но его бодрствующее сознание почти уже убедило его, что Джек просто вообразил жуткие обстоятельства гибели Адди. Джек упорно утверждал, что Фурия существует и Гидра — тоже и что Марку надо приложить усилия, чтобы не допускать Фурию в свои сны, не то чудовища внезапно вернутся, когда никто этого не будет ожидать.
Мыслили братья очень по-разному. Они были антагонистами от природы, и нетрудно заметить, что соперничество, в конце концов приведшее к Метапсихическому Восстанию, зародилось именно во время этих тайных, озаренных духовной близостью прогулок в сосновом бору, где тепло индейского лета благоухало смолой. Когда они уставали от споров, то просто стояли и смотрели на величественную реку. Джек метасозиданием мастерил кораблики из хвои, а Марк воздействовал на ветер, чтобы кораблики эти приплясывали на волнах.
В ноябре, когда опали последние листья и наступили холода, сканирование обнаружило у Джека аденокарциному поджелудочной железы — до недавнего времени одну из самых быстрых и неизлечимых форм рака. И вновь генная терапия ничего не дала. Поджелудочную железу Джеку удалили сразу же, еще до принятия генетических мер, и Колетт надеялась, что обошлось без метастаз.
К несчастью, она ошиблась. Новые смертоносные семена рака были вскоре обнаружены в жизненно важных органах, соседствующих с поджелудочной железой, — в печени, селезенке, желудке, тонких и толстых кишках, а также в больших кровеносных сосудах сердца. В ход были пущены точечная химиотерапия и лазерная микрохирургия, но едва-едва удавалось убрать одно осеменение, как возникало новое. Малыша подключили к системе жизнеобеспечения одного только мозга, пока Колетт, ее коллеги и консультанты, прибывшие со всех концов мира, искали способы поместить Джека в регенванну, полностью обновить его гены, а затем восстановить и тело.
Ни рак, ни лечение ни разу не затронули мозг Джека или его центральную нервную систему. Голова у него оставалась ясной, все метаспособности (кроме, очевидно, функции самоисцеления) сохраняли полную силу, и он постоянно испытывал боль. От всех болеутоляющих, как химических, так и электронных, он отказывался наотрез, утверждая, что они одурманят сознание и помешают «работе», которой он занимается. Что это была за работа, объяснить он не мог, а проецируемые им образы никто не понял — ни Поль, ни Марк, ни лечащие врачи. Но отец и доктора уступили его просьбе, учитывая его необычайную развитость и надеясь, что «работает» он над какой-то всеобъемлющей метапрограммой, которая принесет ему полное исцеление.
