Диаспора - Иванов Борис Федорович (книга жизни .txt) 📗
«Контрафаксные, между прочим, издания, — подумал он. — „ДУСТ“ вправе Фронде иск впаять. А впрочем, я сюда не издательские права защищать прилетел. Да и не довезти эту макулатуру даже до геостационара. Рассыплются в прах — и хана вещдокам...»
В этом он был прав: в состав той дряни, на которой местные «пираты» распечатывали нетленные творения Анатолия и других доходных «генераторов текстов», был, разумеется, введен фотосенсибилизатор, превращающий в сероватый прах каждую из страниц «книжки-мотылька» через пару суток после того, как на нее падал свет.
Петро потряс гудящей головой, чтобы избавиться от посторонних мыслей, и снова взял быка за рога.
— Когда это было? Я имею в виду ваш последний разговор со Смитом. Как давно вы здесь кукуете?
— Н-ну... Кончаются уже вторые сутки... Я уже начал затрудняться в определении своего нынешнего состояния, когда вы...
— Смит покинул свой номер, пройдя через ваш?
— И дальше, через соседний...
— Господи, наконец-то я понял... — возблагодарил бога Криница.
— Вы ничего не поняли. Мы принимали еще и дополнительные меры безопасности...
Кульбах полез во внутренний карман куртки, висевшей на спинке стула, и извлек оттуда небольшой футляр.
— Вот — смотрите...
Он начал доставать из футляра и прилаживать себе на щеки, лоб, подбородок почти незаметные, под цвет кожи лица нашлепки — каждая размером с квадратный сантиметр, не больше.
— Ого! Так вы и этот макияж использовали?.. — воскликнул Петро не без уважения к основательности, с которой его бывший коллега подготовил эту операцию.
— Отвернитесь на минутку, — попросил его Кульбах. — Будет сюрприз. Заодно мне надо еще и гм... переодеться...
— С удовольствием, — согласился Криница. — При условии, что сюрприз ваш не будет состоять в ударе тяжелым предметом по темени. У меня там четыре шва, знаете ли... относительно свежих...
Получив заверения профессора Эберхардта Кульбаха, что никакое причинение вреда своему собеседнику им не замышлено, Криница некоторое время, стоя спиной к доктору, изучал висевшие перед ним на стене картины. Через пять-шесть минут такого созерцания деловитое шуршание, производимое почтенным профессором за его спиной, сменилось возгласом, приглашавшим его лицезреть результат перевоплощения доктора Кульбаха в нечто совсем иное.
— Как я вам нравлюсь в таком виде, Кириниса-сан? — осведомился у него завернутый в кимоно японец, вежливо улыбавшийся и сгибавшийся в поклоне.
Мини-электроды, подававшие согласно программе своих микрочипов импульсы на мышцы лица уважаемого доктора экзобиологии, превратили его в типичного жителя, Страны восходящего солнца. Тренировки, которые, очевидно, провел с ним хитроумный Харви, позволяли доку вполне естественно принимать осанку, соответствующую его новому облику. Мимикрия была полной — даже рост профессора, казалось, уменьшился.
— Здорово! — признал Криница. — До Космотерминала вы в таком виде дотянете?
— Как говоритиця — «нет проблема»! — с японским акцентом заверил его доктор. — Только мисица лица болеть будет потом...
— Тогда делаем глубокий вдох и — ходу, профессор! Ваш чемодан заберут мои люди. Нам не надо привлекать к себе внимание. Кстати, насчет вашего внешнего вида. Кимоно в здешней обстановке смотрится почище, чем знамя в руках. К тому же, насколько я знаю, даже на Земле японцы носят его только дома...
— Кимоно я, с вашего позволения, поменяю на дорожную одежду, — несколько смущенно согласился с ним Кульбах. — Я, знаете ли, переусердствовал по части внешних эффектов. Еще пару минут, пожалуйста... К тому же мне надо принять таблетку этой ерунды...
— Это зачем еще? — нахмурился Петро. — Какой такой ерунды?
— Харви прописал мне вот это...
Кульбах протянул лейтенанту упаковку таблеток.
— Антиаллерген или что-то в этом роде... Чтобы не свалиться неожиданно от какой-нибудь местной хвори. Одна таблетка каждые двенадцать часов...
— Разве вы не прошли стандартный курс прививок? — озадаченно спросил Петро. — Вы же много раз бывали на Фронде. И каждый раз глотали таблетки?
— Боже мой, конечно нет! — замахал руками Кульбах. — То есть нет, конечно, да! Я имею в виду, что да, конечно, я регулярно делаю все эти прививки. И никаких таблеток в связи с командировками никогда не принимал... Но все то было, как правило, ненадолго — день, два... А сейчас предвиделось гораздо более долгое пребывание на...
— Как видите, оно оказалось коротким, доктор, — сурово оборвал его лейтенант. — Не вздумайте глотать эту дрянь.
— Харви сам принимал эти таблетки... Если вы думаете, что...
— Из одной с вами упаковки?
— Разумеется, нет, но...
— Никаких «но», профессор! Это снадобье я оставлю при себе. Для последующего анализа. Смит давал вам еще какие-нибудь лекарства?
— Нет...
— Тогда поскорее натягивайте штаны и ходу отсюда, профессор! Ходу!!!
Подзастрявший в туалете верзила-клиент без особого шума вернулся в бар, подцепив где-то по дороге, в качестве собутыльника, пожилого, но жизнерадостного японца. Японца верзила угостил имевшейся в репертуаре бара горилкой (и основательно угостился ею сам), а тот в ответ пожелал угостить верзилу саке. Но саке в баре «Альтаира» отродясь не видали, и оба клиента отчалили — искать сей напиток в «Сакуре», где ему сам господь быть велел.
Ничем больше они ни бармену, ни кому-либо из посетителей не запомнились.
В каюте, совсем недавно служившей кабинетом капитану Сигурду, толклась неполная дюжина вооруженных людей. Шестеро присматривали за тем, чтобы ничего худого не вышло с великим Кублой, четверо пеклись о личной безопасности своего шефа — капитана спасательного бота, десять минут назад причалившего к стыковочному узлу «Микадо». Оба «больших человека», сидя в креслах, без всякой приязни созерцали друг друга. Наконец после непродолжительной паузы тот тип, что сидел напротив Хубилая, не отрывая своего угрюмого взгляда от его физиономии, изрек:
— Вы просто сошли с ума!
Кубла и не подумал хоть как-то реагировать на эмоциональное состояние собеседника. В капитанской каюте «Микадо» воцарилась напряженная тишина. Тогда тип продолжил:
— Вы осознаете, на что нарвались бы, если бы я и мои люди не успели перехватить вас раньше, чем патрульные эсминцы? И это — через пару суток после того, как земной корабль со скандалом, с громом и шумом шлепнулся на планету!
— Не земной. Фрондийский, — поправил его Кубла. — Да и вообще, то был объявленный рейс в рамках «Договора о космонавигации». Не знаю уж, что у них там вышло на сближении с планетой...
— Поразительная осведомленность! — к возмущению в голосе командира космобота Службы спасения добавилась злая ирония. — Зато ваш корабль вылез из подпространства поперек всех договоров и без всякого оповещения! По логике вещей вас могли просто спалить коллапс-зарядом.
— Не могли, — спокойно заверил его Хубилай. — Мы вынырнули в нейтральном Космосе. Ну, может быть, чуть зацепили договорную зону... Но не настолько, чтобы всполошить военно-космический флот ранарари. А вам мы дали сигнал, по которому вы и пригнали сюда. Как и было условлено.
— Когда и с кем условлено?! — собеседник Кублы треснул кулаком по столу. — Моим шефом и вашим агентом? Никому и в голову не приходило, что вы сами сюда заявитесь, да еще этак вот — на корабле, который вот-вот будет заявлен в розыск!
— Кстати, о вашем шефе... — раздраженно прервал его Хубилай. — Почему пан Раковски не соизволили лично?..
— Да по той простой причине, что ваши молодцы, что пригнали тот — первый — корабль, сделали ему и его экипажу такое паблисити... Одним словом, пану Раковски просто сейчас не до вас. Я, — он выразительно ткнул себя в грудь, — Алонсо Керуак — буду здесь представлять его интересы, хотя и не совсем понимаю, чем я могу вам оказаться полезен в такой ситуации... Да вы, я вижу, не в курсе здешних событий?
