Криптономикон, часть 1 - Стивенсон Нил Таун (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗

У машинки есть интерфейс для электронной почты. Рэнди набирает:

— Идут биты, — говорит Кантрелл. — У тебя там что-нибудь важное?

— Ничего такого, что было бы жаль бросить.

Рэнди откладывает наладонник. Подходит, встает рядом с Пеккой. На экране у того несколько окон, самое большое и верхнее изображение другого компьютерного дисплея. Это рабочий стол с окошками и значками. Причем рабочий стол Windows NT, что примечательно и (для Рэнди) неожиданно, поскольку у Пекки запущен Finux, а не Windows NT.

По рабочему столу Windows NT бегает курсор, вызывает меню, нажимает кнопки. Однако рука Пекки не движется. Курсор замирает на значке Microsoft Word, который меняет цвет и разворачивается на все большое окно.

Данная версия Microsoft Word зарегистрирована на ТОМАСА ГОВАРДА.

— Получилось! — говорит Рэнди.

— Мы видим то же, что Том, — говорит Пекка. Открывается окно нового документа, в нем начинают выскакивать слова.

Пометка для себя: вот пусть «Письма в Пентхауз» опубликуют это!

Полагаю, что выпускники и выпускницы высших учебных заведений не такие уж выдающиеся любовники. Мы слишком много об этом думаем. Все должно быть вербализовано. Человек, считающий, что ебля — это сексуальный дискурс, просто не может быть хорош в постели.

У меня прикол по поводу чулок. Они должны быть гладко-черные, желательно со швом сзади. В тринадцать я спер в магазине черные колготки, просто чтобы их трогать. Когда я шел домой с колготками в рюкзачке, сердце у меня бешено колотилось, но волнение от кражи померкло в сравнении с тем, что я испытал, распечатав упаковку и прижав нейлон к пухлым подростковым щекам. Я даже попытался надеть их, на мои-то волосатые ноги, но абсолютно ничего не почувствовал. Я не хотел их носить. Я хотел, чтобы они были на ком-то другом. В тот день я мастурбировал четыре раза.

Меня это страшно волновало. Я был умненький мальчик. Считается, что умные мальчики — рационалисты. Поэтому в колледже я придумал рациональное объяснение. У нас в колледже девушки в чулках не ходили, но иногда я бывал в городе, видел, как хорошо одетые сотрудницы фирм идут в черных чулках, и научно изучал их ноги. Я приметил, что, когда чулок растягивается на более широкой части ноги, скажем, на икроножной мышце, он светлеет, как воздушный шарик, когда его надуваешь. Соответственно в более узких местах, например на щиколотке, он темнее. От этого икра кажется полнее, щиколотка — тоньше. Ноги в целом выглядят более здоровыми, намекая, что между ними можно найти ДНК более высокого класса.

Q.E.D. Мой прикол насчет чулок — высокоразумная адаптация. Я просто доказал, какой я умный, насколько рациональны даже самые иррациональные части моего мозга. Секс надо мной не властен, мне нечего бояться.

Это были глубоко школьные рассуждения, но в наши дни большинство образованных людей рассуждают, как школьники, до тридцати и позже, так что я надолго на этом застрял. У моей жены Вирджинии, вероятно, были такие же рациональные оправдания ее собственных сексуальных потребностей, о которых я узнал значительно позже. Неудивительно, что наша добрачная половая жизнь была очень так себе. Ни она, ни я в этом, разумеется, не признавались. Иначе я должен был бы признать, что все это — из-за нежелания Вирджинии носить черные чулки, а я слишком хотел быть чутким и современным. Я любил Вирджинию за ее ум. Каким надо быть нечутким извращенцем, чтобы отвергать ее за нежелание натягивать на ноги полупрозрачные нейлоновые трубки? Мне, пухлому школяру, крупно повезло такую заполучить.

На шестом году нашего брака я присутствовал на конференции «Комдекс» в качестве президента небольшой высокотехнологической компании. К тому времени я уже был не такой пухлый и не такой школяр. Я познакомился с девушкой из отдела маркетинга крупной сети по распространению программного обеспечения. Она носила гладкие черные чулки. Кончилось тем, что мы трахнулись у меня в номере. Это было что-то необыкновенное. Домой я вернулся обескураженный и пристыженный. После этого наша с Вирджинией жизнь совсем разладилась. За два года мы трахнулись раз десять, не больше.

У Вирджинии умерла бабушка, и мы поехали на похороны. Вирджинии пришлось надеть платье, а значит, побрить ноги и натянуть чулки, что с нашей женитьбы случалось всего несколько раз. Я едва не упал, когда ее увидел, и всю заупокойную службу мучился сильнейшей зудящей эрекцией, только и думая, куда бы Вирджинию затащить.

Бабуля жила одна в большом старом доме на холме, пока за пару месяцев до смерти не сломала шейку бедра и не оказалась в больнице. Все ее дети, внуки и правнуки съехались на похороны, так что в доме собралась уйма народу. Дом был красивый и хорошо обставленный. Правда, в последние годы бабулька стала страшной барахольщицей и распихивала повсюду кучи газет, писем и тому подобного. В конце концов мы вывезли несколько грузовиков мусора.

Во всем остальном бабка была очень организованная и оставила весьма подробное завещание. Мебель, посуда, ковры и безделушки — все это она четко расписала между родней. Добра было много, но и потомков — целая куча, так что каждому досталось всего ничего. Вирджинии бабка отписала черный комод орехового дерева с зеркалом, стоящий в нежилой спальне. Мы пошли его смотреть, и там-то я ее трахнул. Я стоял в спущенных штанах, а она сидела на комоде, и ее обтянутые черными чулками пятки вжимались мне в зад. Это было потрясающе. Хорошо, что родственники внизу ели, пили и разговаривали, не то они услышали бы, как она стонет и вопит.

Я наконец рассказал ей про чулки. Мне сразу полегчало. К тому времени я кое-что прочел про то, как развивается мозг, и смирился со своим приколом. Получалось, что в определенном возрасте, где-то между двумя и пятью годами, мозг просто застывает. Та часть, которая отвечает за секс, формируется в это время, и дальше ты живешь с ней до конца жизни. Все голубые, с которыми я говорил, утверждают, что осознали себя голубыми, или по крайней мере отличными от других, задолго до того, как начали думать о сексе, и все они согласны, что гомосексуалиста не сделаешь натуралом, и наоборот.

В этом возрасте часть мозга, отвечающая за секс, часто закорачивается на другие, никак не связанные отделы. Тогда-то и возникает ориентация на сексуальное подавление или подчинение, а у многих появляются очень специфические приколы — скажем, по поводу резины, перьев или обуви. Некоторые бедолаги западают на маленьких детей, и тогда пиши пропало — их можно только кастрировать или запереть до конца жизни. Никакое лечение тут не поможет.

То есть, если хорошенько взвесить, мне достался далеко не худший прикол. Все это я изложил Вирджинии по дороге домой и сам удивился, как спокойно она выслушала. Мне, идиоту, было невдомек, что она размышляет, как это относится к ней самой.

Когда мы вернулись, она честно пошла и купила несколько пар чулок, даже попыталась их носить, но это оказалось не так просто. Чулки предполагают определенный стиль жизни. Они выглядят глупо с джинсами и кроссовками. К чулкам нужны платье или юбка, и не просто джинсовая, а более красивая и парадная. Кроме того, нужны туфли, которых у Вирджинии не было. В чулках неудобно ездить на работу на велосипеде. Более того, чулки нельзя было носить у нас дома. Пока мы учились в аспирантуре, денег не хватало, и мебель мы покупали подержанную, а кое-что я сам соорудил из досок. Вся эта мебель оказалась в скрытых заусеницах, которые мы не замечали, пока ходили в джинсах, но чулки о них рвались в первые пятнадцать минут. Аналогично, у нашего недостроенного дома и развалюшной машины оказалась куча острых углов, цепляющих чулки. С другой стороны, когда мы летали в Лондон на юбилей свадьбы, ездили в черных такси, останавливались в хороших гостиницах, ели в дорогих ресторанах, мы целую неделю вращались в мире, идеально приспособленном для чулок. Это показывало, как сильно должна измениться наша жизнь, чтобы Вирджиния начала так одеваться.