Алмазный век, или Букварь для благородных девиц - Стивенсон Нил Таун (читаемые книги читать .TXT) 📗
– Неужели слопали?
– А?
Девушка встрепенулась, как птичка, словно до сих пор не замечала Хакворта.
– Неужели хартлендеры действительно поверили в историю о пьяном пилоте?
– Да какая разница? – сказала девушка.
Хакворт рассмеялся. Актриса говорила с ним, как со своим, и это было приятно.
– Вопрос не в том, – продолжала девушка тише и чуть философски. Она выдавила в пиво ломтик лимона, отпила глоток. – Вера – не бинарное состояние, во всяком случае, здесь. Разве кто-нибудь верит во что-нибудь на все сто процентов? Верите вы в то, что видите в этих фарах?
– Нет, – сказал Хакворт. – Сейчас я верю лишь, что ногам сухо, пиво – хорошее, и мне нравятся ваши духи.
Она немного удивилась, скорее приятно, но на лесть не поддалась.
– Тогда зачем вы здесь? Что за спектакль вы пришли смотреть?
– О чем вы? Этот, который идет.
– Но "этого" нет, а есть целое семейство спектаклей. Переплетенных. – Она поставила пиво и сложила руки, как дети, когда играют "это церковь, это дом". – То, что вы видите, зависит от того, какой канал вы смотрите.
– Мне не кажется, что я могу выбирать.
– А, значит, вы исполнитель.
– До сих пор я чувствовал себя крайне неуклюжим балаганным шутом.
– Балаганный шут может быть неуклюжим?!
Это было не смешно, но сказано, как острота, и Хакворт вежливо хохотнул.
– Похоже, вас выбрали в исполнители.
– Неужели?
– Обычно я не выдаю профессиональных секретов, – продолжала она тихо, – но в исполнители, как правило, выбирают того, кто пришел сюда не просто смотреть зрелище.
Хакворт запнулся и некоторое время не мог отыскать слова.
– Такое... такое возможно?
– О, да! – Она встала и пересела на другой стул, прямо напротив Хакворта. – Театр – не просто несколько лицедеев, кривляющихся на сцене перед стадом баранов в зале. То есть иногда все так и есть. Но театр может стать гораздо большим – мостиком между людьми и людьми или людьми и информацией. – Она так увлеклась, что совершенно забыла себя. Хакворту было бесконечно приятно наблюдать за ней. Когда она только вошла, ее мордашка показалась ему вполне заурядной, но сейчас, говоря от самого сердца, она хорошела с каждой минутой. – Мы связаны со всем – включены в целую вселенную информации. На самом деле это – виртуальный театр. Сцена, декорации, роли, сценарий – не жесткие, а мягкие, и перекраиваются свободно.
– Значит, спектакль – или набор переплетающихся спектаклей – меняется от вечера к вечеру?
– Нет, вы еще не поняли, – в величайшем волнении произнесла девушка. Она стиснула его руку чуть выше локтя и вся подалась вперед, так ей хотелось втолковать свою мысль. – У нас нет заданного спектакля, который мы меняли бы от вечера к вечеру. Изменения динамичны и происходят в реальном времени. Спектакль перестраивается в зависимости от того, что происходит в данную минуту, причем, учтите, не только здесь, но и во всем мире. Это умная пьеса – мыслящий организм.
– Значит, если сейчас во внутренних районах Китая разворачивается битва между Прибрежной Республикой и Кулаками Праведной Гармонии, движение войск на поле боя как-то...
– Может как-то сказаться на свете софита или реплике персонажа – не впрямую, заметьте, не детерминировано...
– Кажется, я понял, – сказал Хакворт. – Внутренние перемены в спектакле обусловлены всем океаном внешней информации.
Девушка радостно закивала, ее огромные глаза сияли.
Хакворт продолжал:
– Как, например, состояние человеческой души в любой данный момент времени зависит от концентрации бесчисленных химических компонентов в его крови.
– Да, – сказала девушка, – если ты в пабе болтаешь с обаятельным молодым джентльменом, слова, которые у тебя вылетают, до какой-то степени обусловлены количеством спиртного в крови и, разумеется, концентрацией естественных гормонов.
– Кажется, я начинаю вас понимать, – сказал Хакворт.
– Замените мозг на сегодняшнее представление, а молекулы в крови – на текущую в сети информацию, и все станет ясно.
Хакворт немного огорчился, что девушка не стала развивать метафору бара, которая показалась ему куда более занимательной.
Девушка продолжала:
– Из-за того, что нет жесткой обусловленности, многие считают это бредятиной. Однако на самом деле, такой театр – невероятно мощное орудие. Некоторые это понимают.
– Кажется, я тоже, – сказал Хакворт. Ему страшно хотелось, чтобы она поверила.
– И они приходят сюда, потому что чего-то хотят – отыскать пропавшую возлюбленную, скажем, или узнать, почему в их жизни случился крах, или почему мир так жесток, или отчего им не нравится их работа. Общество никогда не умело ответить на такие вопросы – тут не поможет справочная база данных.
– А динамический театр позволяет более интуитивно взаимодействовать с океаном информации, – сказал Хакворт.
– Совершенно верно! – воскликнула девушка. – Я так рада, что вы поняли.
– Когда я работал с информацией, мне часто приходила в голову довольно общая и расплывчатая мысль, что такое было бы полезно, – сказал Хакворт. – Но до вашего театра я бы не додумался.
– Где вы услышали о нас?
– Мне вас хвалила одна знакомая, которая некоторым образом соприкасалась с вами в прошлом.
– Вот как? Можно полюбопытствовать, кто именно? Вдруг у нас окажутся общие друзья? – весело спросила девушка.
Хакворт почувствовал, что краснеет, и глубоко вздохнул.
– Ладно, – сказал он. – Я солгал. Это не моя знакомая. Меня к ней направили.
– А, вот это уже ближе, – сказала девушка. – Я же чувствую в вас какую-то загадку.
Хакворт опешил. Он не знал, что сказать, и потому стал смотреть в пиво. Девушка не спускала с него глаз, он ощущал тепло ее взгляда, как от прожектора.
– Значит, вы пришли сюда что-то искать? Верно? Что-то, чего не найдешь в базе данных?
– Я ищу кого-то, кто зовется Алхимиком, – сказал Хакворт.
Внезапно все вспыхнуло. Часть лица собеседницы, обращенная к окну, высветилась, как повернутый к солнцу бок космического корабля. Хакворт почувствовал, что все изменилось. Он глянул в окно: весь зрительный зал светил на него фонариками. Тут только до Хакворта дошло, что публика смотрела и слушала весь их разговор. Очки обманули его, по-своему регулируя яркость.
Девица тоже переменилась: на Хакворта смотрело прежнее невыразительное личико. Ну да, конечно! – очки выстраивали ее облик по ходу разговора, руководствуясь сигналами от той части его мозга, которая включается при виде красивой женщины.
Занавес разошелся и сверху спустилась огромная светящаяся надпись: "ДЖОН ХАКВОРТ В ПОИСКАХ АЛХИМИКА" с ДЖОНОМ ХАКВОРТОМ в роли САМОГО СЕБЯ.
Хор запел:
Что-то резко дернуло Хакворта за шею. Пока он пялился в окно, девица накинула ему на шею петлю и теперь тащила к дверям, как нашкодившую собаку. Тут же ее плащ раскрылся замедленным взрывом, из-под одежды ударила реактивная струя, и девица взмыла над зрительным залом футов на двенадцать, разматывая в полете поводок, чтобы не задушить Хакворта. Огненной ракетой она пронеслась над креслами, волоча спотыкающегося пленника к центральному озеру. Сцена соединялась с залом тонкими мостками, по одному из них и прошел Хакворт, чувствуя на себя лучи всех фонариков в зале, такие горячие, что казалось, сейчас затлеет одежда. Девица протащила его через самый центр хора, под электрической вывеской, за кулисы и в дверь, которая тут же с грохотом захлопнулась. Девица исчезла.
