Криптономикон, часть 1 - Стивенсон Нил Таун (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно TXT) 📗
Хозяин старается вести себя по-султански: очертить горизонты и наметить направления, не увязая в управленческой трясине. Главная мысль (по крайней мере как представляется вначале): Кинакута всегда была перекрестком, местом встречи культур. Коренное малайское население. Фут и его династия Белых Султанов. Филиппинцы со своими испанскими, американскими, японскими правителями. Мусульмане на западе. Англосаксы на юге. Различные южно-азиатские культуры на востоке. Китайцы, по своему обыкновению, везде. Японцы, когда им приходила такая охота. И (хотите считайте, хотите нет) неолитические племена в глубине острова.
Поэтому современным кинакутцам более чем естественно проложить толстые оптоволоконные кабели во все стороны, включиться во все национальные телекоммуникационные сети, до которых смогут дотянуться, и стать своего рода цифровым базаром.
Гости серьезно кивают. Какая глубина прозрения! Как мудро султан соединяет древнюю традицию и современные технологии!
Однако это всего лишь поверхностная аналогия, продолжает султан.
Гости кивают еще энергичнее: разумеется, все, только что сказанное, полная мура. Некоторые строчат в блокнотах, чтобы не упустить мысль.
В конечном счете, говорит султан, географическое положение уже не имеет значения в сетевом мире. Киберпространство не знает границ.
Все усиленно кивают, кроме, с одной стороны, Джона Кантрелла, с другой — седых китайцев.
Однако это просто щенячьи кибервосторги. Что за бред! Разумеется, географическое положение и границы очень важны! Тут комната погружается в полумрак — невидимый механизм, встроенный в стекло, перекрывает льющийся в окна свет: жидкокристаллические жалюзи или что-то в таком роде. Из пазов, хитро замаскированных в потолке, выдвигаются экраны. Это спасает позвонки некоторых гостей, которые грозят переломиться от усиленных кивков. Черт возьми, важна география или нет? Где же окончательный вывод? Это не оксфордский дискуссионный клуб! К делу!
Султан вываливает на них графику: карта мира в одной из тех политкорректных проекций, в которых Америка и Европа кажутся обледенелым рифом в арктических широтах. На карту наложена сеть прямых линий, соединяющих крупные города. По мере того как султан говорит, они сгущаются, почти скрывая и сушу, и океан.
Так, говорит султан, обычно представляют себе Интернет: децентрализованная сеть, соединяющая любые две точки, без пережимов или, если хотите, узких мест.
Ан нет! Появляется новая графика: та же карта с иным рисунком линий. Теперь мы имеем сеть в пределах страны, иногда — континента. Однако между странами и особенно между континентами линий раз, два и обчелся. Ничего общего с сетью.
Рэнди смотрит на Кантрелла. Тот легонько кивает.
— Многие интернетчики убеждены, что Интернет надежен, потому что линии связи протянулись по всей планете. На самом деле, как видно на схеме, почти весь межконтинентальный трафик идет через небольшое число «бутылочных горлышек». Обычно их контролирует и отслеживает местное правительство. Очевидно, что всякое интернет-начинание, для которого нужна свобода от правительственного вмешательства, изначально обречено по причине фундаментальных структурных изъянов.
…свобода от правительственного вмешательства…
Рэнди не верит своим ушам. Будь султан нечесаным хакером и говори он в компании криптоаналитиков, это звучало бы нормально. Однако султан сам — правительство, а его слушатели — типичный истеблишмент.
Вроде этих стриженных под машинку китайцев! Они кто такие, черт возьми? Только не надо уверять, будто они не правительство Китая в том или ином смысле.
— Пережимы — лишь одна из структурных преград на пути создания свободного, суверенного киберпространства, не зависящего от географии, — заливается султан.
Суверенного?
— Другое препятствие — чересполосица законов и даже законодательных систем в области невмешательства в частную жизнь, свободы слова и телекоммуникаций.
Новая карта. Каждая страна раскрашена и заштрихована по немыслимо сложному принципу. Легенда внизу мало что объясняет. Виски сразу сжимает острая боль. В этом, разумеется, весь смысл карты.
— Каждая законодательная система сложилась из поправок, вносимых на протяжении столетий судебной и законодательной властью, — продолжает султан. — При всем уважении, они мало отвечают современным требованиям конфиденциальности.
Снова становится светло, в окна проглядывает солнце, экраны бесшумно втягиваются в потолок, и гости с некоторым изумлением обнаруживают, что султан стоит. Он подходит к большой и (разумеется) богато украшенной доске для го, на которой в сложном порядке расставлены черные и белые камешки.
— Быть может, приведу для сравнения го — хотя с тем же успехом подошли бы шахматы. В силу особенностей нашей истории мы, кинакутцы, одинаково хорошо владеем и той, и другой игрой. Вначале расстановка фигур проста и понятна. Однако игра развивается. Игроки, каждый в свой черед, принимают маленькие решения, каждое из которых понятно даже новичку. Однако в результате этих ходов расположение фигур меняется так, что лишь сильнейшие умы — или мощнейшие компьютеры — способны его постичь. — Говоря это, султан задумчиво смотрит на доску. Поднимает голову, поочередно заглядывает в глаза каждому из собравшихся. — Аналогия ясна. Законодательство в области свободы слова, телекоммуникаций и криптографии — результат череды простых, рациональных решений. Тем не менее, сегодня они настолько сложны, что никто не способен понять их даже в пределах одной страны, не говоря уже обо всем мире.
Султан замолкает и в задумчивости подходит к доске. Гости давно перестали кивать или записывать. Никто больше не разводит видимость, все слушают, гадая, что будет дальше.
Однако султан молчит. Он кладет руку на доску и резким движением смахивает камешки. Они сыплются на ковер, скачут по паркету, гремят по столу.
По крайней мере пятнадцать секунд длится тишина. Султан замер как изваяние. Внезапно его лицо проясняется.
— Время начать с начала, — говорит он. — Это очень трудно в большой стране, где законы сочиняют законодатели и толкуют суды, где за ними тянется хвост исторических прецедентов. Однако здесь — султанат Кинакута. Я — султан и говорю, что закон здесь будет предельно прост: полная свобода информации. Я отказываюсь от всякой административной власти над информационными потоками внутри страны и через ее границы. Ни при каких обстоятельствах правительство не будет совать нос в информационные потоки или использовать свою власть для ограничения этих потоков. Таков новый закон Кинакуты. Приглашаю вас, господа, им воспользоваться. Спасибо.
Султан поворачивается и под аплодисменты выходит из зала. Вот вам, ребята, основные правила. Можете начинать игру.
Доктор Мохаммед Прагасу, кинакутский министр информации, встает со своего места по правую руку от трона и принимается охмурять дальше. Если у султана выговор британский, то у него — американский: он защитил диплом в Беркли и диссертацию в Стэнфорде. Рэнди знает многих, кто учился и работал с ним в те годы. По их рассказам, Прагасу ходил в джинсах и футболке, а по пиву и пицце ударял, как любой немусульманин. Никто понятия не имел, что он — троюродный брат, и у него на счету несколько сот миллионов долларов.
Но то было десять лет назад. На встречи с эпифитовцами он приходит в костюме, держится строго, но без чинов: доктор Прагасу любит, чтобы его называли «Праг». Все встречи начинаются с обмена последними анекдотами. Потом Праг справляется об однокурсниках, большая часть которых работает в Силиконовой Долине. Интересуется, что знающие люди говорят о биржевых перспективах самых крутых хайтечных компаний. Вспоминает свои бурные деньки в Калифорнии, потом переходит к делу.
Никто из них не видел Прага в его настоящей стихии. Трудно сохранить серьезную мину — кажется, что твой однокурсник взял напрокат костюм и теперь выделывается на собрании бизнесменов. Однако торжественность доктора Прагасу впечатляет, чтобы не сказать давит.
