Священный огонь - Стерлинг Брюс (читаемые книги читать .txt) 📗
В некоторых кругах современного общества полагали, что возврат в предчеловеческую форму позволяет расслабиться. Несколько спокойных месяцев смутно работающего сознания и кое-какие намеки на пищу для поддержания жизни. Дочеловеческие гости курорта с минеральными водами питались фруктами и охотились с палками на мелких зверей. Они носили украшения из тростника и раз в неделю устраивали празднества с жертвоприношениями убитых ими животных. Майа проследовала в направлении, указанном ноутбуком, и отыскала пани Жескову. Жескова смотрела на море и раскалывала свежих устриц зажатым в кулаке крохотным топориком.
– Вы Ольга Жескова?
Пани Жескова громко чавкала, поедая устрицу. Ноутбук произнес что-то на честине. Майа принялась манипулировать с переключателями.
– Не сейчас, – как-то неопределенно откликнулась машина.
– Меня зовут Миа Зиеманн, пани Жескова, – заявила она, говоря в подключенный к Сети микрофон ноутбука. – Мне очень жаль, что мы встретились по такому поводу. Я приехала из Праги, у меня для вас дурные новости.
– Дурные новости могут подождать, – раздраженно ответил ноутбук по-английски. – Дурные новости всегда могут подождать. Я есть хочу.
– Я жила в вашей квартире. Ухаживала за вашими кошками. Я была в Праге вашей кошачьей сиделкой. Вы меня понимаете?
Пани Жескова сжевала еще одну устрицу. Сморщила лицо и энергично почесалась.
– Мои милые маленькие киски, – наконец сказал ноутбук.
Обслуживающий персонал предупредил Майю, что общение потребует терпения. Люди приезжают на курорт, чтобы быть в одиночестве, но для экстренных случаев оставляют открытыми определенные каналы умственной деятельности.
– И что случилось с моими дорогими малышками? – спросил ноутбук после долгого перерыва.
– Они умерли. Мне очень жаль. Когда я жила в вашем доме, ко мне пришел гость и ваши кошки были убиты. Я себя ужасно чувствую. Это целиком моя вина. Я приехала к вам, не медля ни минуты, потому что мне надо было вам это сказать.
– Мои кошки мертвы? – переспросила пани Жескова. – Без них дома мне будет очень грустно.
– Пришла собака и загрызла их. Это было ужасно, все из-за меня. Вот почему я приехала сюда. Я должна была это сделать. – Майа отчаянно зарыдала.
Пани Жескова посмотрела на нее равнодушными карими глазами.
– Перестаньте плакать. Вы плохо выглядите. Вы, должно быть, проголодались.
– Наверное.
– Съешьте эти каменные сладости. Они сочные и полезные. – Она бесшумно расколола еще одну устрицу своим топориком.
Майа вынула свежую устрицу из разломанной раковины. Ей понадобилось немного мужества, чтобы ее проглотить. Прикосновение к устрице внушало страх, но вкус ее оказался в высшей степени замечательным.
Майа сосредоточенно смотрела на Красное море. Трудно понять, почему его назвали Красным, если оно было таким ярко-синим. Может быть, с ним сделали что-то странное, изначально изменив весь характер океана? Высоко вздымались волны. Они бились о черные скалы в завораживающем, медлительном ритме, над водами голубели просторы жаркого легкого неба.
– Я слышала, что здесь можно утонуть.
– Не говорите глупостей. Ешьте.
Майа взяла еще одну устрицу. Ее желудок отпустила голодная боль, сдавившая внутренности тугим узлом, в животе радостно заурчало.
– Я так хочу есть, – искренне призналась она. – Не могу даже поверить, какой голод я чувствовала. Господи, думаю, я уже несколько дней толком ничего не ела.
– Ешьте. Дохлые девушки еще хуже дохлых кошек.
Майа съела еще устрицу и опять уставилась на море.
Водная гладь ритмично колыхалась. Ее охватило непонятное волнение. Все чувства пробудились, как будто она стала одним оголенным нервом.
В глубинах ее существа заструился свет мира.
Она почувствовала себя разбитой. Расколотой внутри на мелкие кусочки. Она знала, что навсегда остается расколотой и эти частицы больше не соберутся в единое целое. Швы от перенесенной операции расползались. Ей предстояло жить разбитой на части, раздавленной.
Но теперь эти швы и частицы впервые были обращены в одну сторону, сосредоточены на одном и том же явлении. Освещенные жарким южным светом, они постигали внешний мир.
Открывшееся окно в мир внезапно исчезло. Она оказалась снаружи, в живом и зримом мире. Существовала в нем. Не старалась от него ускользнуть всеми раздробленными частями своего нового «я», а жила и дышала, освещенная солнцем. Это не было счастьем и уж тем более удовольствием, но, постигший сияние Вселенной, опыт затронул каждую клетку ее организма.
Мир, озаренный солнцем, поразил Майю. Он оказался огромнее и интереснее ее крохотного внутреннего мира. Этот мир омывал ее. Майе нужно было только пристально смотреть. Она словно обрела в нем свое место. Живая, понимающая, проснувшаяся – от яркого света дня. Мир был полностью, мощно и неотвратимо реален.
– Я чувствую, как сквозь меня пролетел ветер, – пробормотала она. Ольга лишь проворчала в ответ.
Майа обернулась и взглянула на свою волосатую соседку.
– Ольга, вы поняли, что я вам сейчас сказала? Я и сама почти ничего не поняла. Я пережила тяжелые времена. Думаю, что... думаю, у меня какой-то приступ.
– Вы ничего не понимаете, – заявила Ольга. – Жизнь – это терпение. А вы легкомысленная, слишком много говорите и слишком нетерпеливая. Я знаю, что такое терпение. Горе – тяжкое испытание, его надо пережить. Вина – мучительное чувство, но все надо пережить. Вам это еще не известно. Вот почему я мудрее вас, даже в виде обезьяны.
– Мне действительно жаль ваших кошек. И я готова сделать для вас все, все, что вы попросите.
– Ладно. Давайте съедим еще несколько этих камней.
– Это устрицы, Ольга. Устрицы, и, конечно, я их сейчас для нас достану.
Солнце ярко сияло над Красным морем, оно было теплым и настоящим. Какое, должно быть, удовольствие карабкаться по скалам. А плавать в море – истинное блаженство. Она начала раздеваться.
– Устрицы, – громко проговорила Ольга. – Слова – это так забавно, не правда ли?
Скандал с Элен заставил кое-кого покинуть «Голову мертвеца». Но обычный скандал не мог застать предприимчивого Поля врасплох. Он отыскал для друзей новое место встреч – Helleniki Demokratia. И сумел их отлично устроить, здесь пространства было в избытке.
Раннее лето в Греции едва ли не лучшая пора. Эта страна когда-то легко распространила по миру свою великую цивилизацию. Они нашли себе пристанище в окрестностях Коринфа, в благоуханных, лесистых, невысоких горах Пелопоннеса. Убежище принадлежало сорокалетнему мультимиллионеру, задумавшему освоить грандиозные промышленные свалки в заброшенной части на востоке Германии. Он стал одним из самых молодых богачей в Европе и небезосновательно считался чудаком. Ему нравилось совершать поступки, раздражавшие общество.
Теперь Поль и три десятка его друзей лениво бродили на вилле вокруг сверкающего бассейна. Их обнаженные, намазанные жирным защитным кремом тела были, словно тогами, обернуты полотенцами и купальными простынями. Впервые за их недолгую жизнь им пришлось столкнуться с серьезными осложнениями, но они были бодры и настроены решительно.
– Хотите винограда? – сказала Бенедетта, протягивая всем покрытую глазурью чашу.
– В естественных фруктах масса токсических веществ, – предупредила Майа.
– Это сильный удар по организму.
– О'кей, дай мне гроздь. – У винограда оказался изысканный вкус. Она сжала в руке пригоршню ягод. – Сказочно, – восхитилась Майа. – Дай мне еще. Я растолстею, и с моей дурацкой карьерой будет покончено.
Бенедетта рассмеялась. Обнаженная, веселая, Бенедетта была неотразима. Она напоминала лоснящуюся от крема наяду. Да и все они, эти современные молодые люди, выглядели очень привлекательно. Бессмертные, завернутые в тогу наилучшей технологической риторики. Сверхъестественно здоровые существа.
– Сейчас я все время хочу есть, – призналась Майа, наслаждаясь виноградом. – Это хорошо. Значит, я опять принадлежу своему телу. Или мое тело принадлежит мне...
