Ведьма, пришедшая с холода (сборник) - Суэнвик Майкл (бесплатные книги полный формат .txt, .fb2) 📗
Гейб расправил плечи.
— Я готов. Томс прикроет. Мы еще раз отрепетируем план, прежде чем приступим, но, поверьте, я помню его наизусть, смогу во сне рассказать.
Фрэнк откашлялся. В очках для чтения, сидевших на носу по-учительски, шефа можно было принять за какого-то мягкотелого, но чопорного портье. Ошибка дурака. Гейб посмотрел на Дома и задумался, станет ли этот болван перечить человеку, которому хватило ржавой лопаты, чтобы уничтожить целую траншею врагов.
— Доминик, при всем уважении, — Фрэнк сказал это тоном, который не предполагал никакого уважения, — мои люди знают историю операции. Они понимают ее важность. Соколов — золотая жила нашего московского штаба. Черт, на данный момент мы обязаны ему почти половиной всех наших знаний о Советах. Все хотят, чтобы с ним хорошо обошлись. Президент, наверное, вручит ему медаль размером с мой геморрой. Как минимум он получит достойную пенсию. В Тампе, возможно. Летний домик в Нагс-Хед. Это крупнейшая операция на памяти всей моей команды — вероятно, больше таких не будет. Мы относимся к ней всерьез.
— Слушайте, я лишь хочу убедиться, что мистер Причард готов к заданию...
— Я бы не стал рекомендовать его, если бы не считал, что он готов. — Фрэнк хлопнул стопкой бумаг по краю стола.
— Мне известен план, — сказал Гейб. — Я готов.
— Этого мало, Причард, — ответил Доминик. — Я хочу, чтобы ты вытатуировал его себе на веках.
Гейб вздохнул. Худшее в таких операциях — отвечать двум боссам, когда ни один из них не желает подчиняться другому.
— Уверяю, я все помню...
— А я уверен, что ты так же думал, когда вербовал... Драгомира, верно? — Дом ухмыльнулся Фрэнку, но шеф не изменил выражения лица. — Или с тем антикваром из Каира? Я читал про тебя. Я знаю, на что ты способен. И на что — нет.
Гейб сунул руки в карманы блейзера, и его пальцы коснулись припрятанного талисмана. Провел по нему большим пальцем, взвешивая, размышляя... Но нет. Этот самодур не стоит таких усилий. Что-то отпустило Гейба, будто безбилетник отступил, и агент убрал руку.
— Я справлюсь. — Он выпятил подбородок. Вытеснил из воображения запах гниющей, мокнущей плоти. — Он будет вовремя. Главное, жди на месте.
Доминик взглянул на Фрэнка, все еще ухмыляясь, будто в ответ на шутку, но Фрэнк скрестил руки на груди и строго кивнул.
— Если мой человек говорит, что он справится, — он справится.
— Это мы еще посмотрим. — Доминик выскользнул из-за стола. — Когда Соколов сядет в самолет, с меня выпивка.
2.
Посольство ФРГ не знало о том, что оно — идеальное место для «Анхиза», когда устроило прием в честь конференции: Лихтенштейнский дворец, огромное каменное здание эпохи классицизма, возведенное на западном берегу Влтавы. Гейб терпеливо подождал, пока охранники обыщут сперва его, затем — Джоша, и направился в большой зал для приемов, окутанный мягким янтарным светом. Купидоны улыбались им с фресок на потолках, пока Джош с Гейбом сметали закуски с подносов официантов, а строгие масляные портреты следили за ними со стен взглядами, полными страдания.
Гейб посмотрел на потолок. Хотя бы партия не заменила купидонов на Маркса и Ленина. Пока.
— Наши друзья опаздывают, — объявил Джош, вертя в руках бокал с газировкой. Сегодня никакого виски.
Гейб пожал плечами.
— У них свое расписание.
Но в голове он прокручивал все, что может сейчас пойти не так. Сопровождающие русских могли решить, что ужин за пределами гостиницы — слишком серьезная угроза безопасности. Они могли поймать своего делегата в квартале красных фонарей и наказать за это всю команду. Или они могли просто задерживаться: читать нотации о том, как опасно разговаривать с людьми с Запада, например.
Гейб с Джошем должны быть готовы к тому, что их идеальный план на сегодня окажется пустышкой. Что в любой момент у сопровождающего разыграется воображение, и они упустят лучший шанс выкрасть Соколова. Разумеется, Фрэнк с Домиником не смогут винить в этом Гейба — такое случается. Шпионов переигрывают. Но, боже, как же будет здорово, если хоть что-то пойдет как надо, хотя бы раз.
Взгляд Гейба скользнул от покрытых скатертями столов к дверям как раз в тот момент, когда в них входила Таня Морозова.
Черт. Глупо было надеяться, что их пути больше не пересекутся, пока Соколов не окажется в воздушном пространстве США. Ночка выдастся нелегкой.
***
Таня прижимала к груди маленький клатч, осматривая зал. Ее темно-русые волосы были зачесаны наверх и элегантно заколоты каким-то украшением, названия которого Гейб не знал, а мерцающее полупрозрачное платье она точно взяла из костюмерной КГБ. Вырез обнажил ее острые славянские ключицы, юбка смягчила изгиб бедер. Все это придавало ее лицу особое сияние, которое прежде Гейб видел только мельком. Она выглядела... хорошо. Свежая, смущенная. Вдохновленная.
И тут же в голове Гейба зазвенели все сигналы опасности.
Он успел повернуться к Джошу прежде, чем Таня увидела его, и схватился за край стола. Ладно. Так вот как она хотела, чтобы все обернулось. Таня решила, что он на нее запал, — поэтому она здесь. Они действовали сообща в подвале гостиницы, их магия работала слаженно, им удалось победить голема. В этой ситуации она, должно быть, что-то в нем разглядела. Возможность. Слабость. Открытую дверь, в которую можно просунуть ногу. Незажившую рану, которую она может расковырять своими коварными ноготочками...
— Гейб?
Гейб моргнул и огляделся. Джош хмурился, глядя на него: проклятая смесь страха и беспокойства — наследие тех времен, когда Гейб не умел держать безбилетника под контролем.
— В чем дело? — спросил Джош. — Ты внезапно... разозлился на что-то.
Гейб со свистом выдохнул через нос.
— Здесь больше наблюдателей, чем я ожидал.
Джош бросил взгляд через плечо Гейба, кивнул.
— Ясно.
Джош покрутил бокал в руках, будто набираясь смелости сказать что-то.
«Нет, — подумал Гейб. — Прошу. Нет. Именно этого она и хочет: чтобы ты думал, будто между ней и мной что-то есть. Ничего подобного. Все гораздо хуже».
— Ну, она-то не проблема. — Джош выдавил улыбку и толкнул Гейба локтем. — Верно?
Гейб улыбнулся в ответ, вновь засунув руку в карман. Переплетенные проволоки из меди и олова его успокоили. Они будто пели безбилетнику колыбельную.
— Нет, пока не начнется само действо.
У подножия лестницы появился усталый дипломат и призвал всех смолкнуть, постучав ложкой по бокалу.
— Внимание, прошу минутку внимания!
Он представился особым помощником посла ФРГ и затянул пространную речь о том, как глубоко и сильно его страна заинтересована в научном прогрессе и развитии сельского хозяйства. Гейбу этого хватило еще утром — он чувствовал, как его веки начинают смыкаться. Он уже дал себе зарок пить только воду и газировку: эта операция слишком важна, — но начал искать официанта, чтобы попросить у него кофе.
— Друзья из русской делегации уже ждут нас за обеденным столом, так что прошу, присоединимся к ним. А после еды займемся награждением.
Джош и Гейб переглянулись. Русские уже здесь? Сопровождающие, видимо, провели их через задний ход. Лед в бокале постукивал, когда Гейб сделал неторопливый глоток и последовал за Джошем в обеденный зал.
— Что ж, — сказал он тихо, — они умеют держать интригу.
За ужином подавали привычные резиновые котлеты по-киевски с привядшей капустой и свеклой. Гейб с Джошем оказались за столом рядом с парой ученых-аграриев, которые всю церемонию награждения шептали презрительные замечания на бойком французском. Соколова посадили подальше от них, поближе к сцене. Он ни разу не взглянул на Гейба, но, похоже, был весьма увлечен разглядыванием восточной стены банкетного зала с длинным рядом французских окон, которые выходили на балконы.
— Прекрасный вечер, — сказал Гейб Джошу. — Интересно, нам позволят подышать свежим воздухом, когда начнутся танцы?
Джош улыбнулся.
— Я поговорю с хозяевами.
Русские разом двинулись к бару: ученые в окружении сопровождающих столпились у длинной деревянной стойки. Гейб встал, снова потянулся к карману. Морозовой возле бара не было: похоже, с ней захотел побеседовать невыносимый венгерский министр, разговор с которым стал для западных сотрудников чем-то вроде ритуала посвящения. Гейб улыбался про себя, видя, как Таня пытается ускользнуть: готова отгрызть себе руку, лишь бы избежать рассказа о вечере в консерватории, который решил вспомнить старик.
