Распознавание образов - Гибсон Уильям (читать полную версию книги TXT) 📗

Она знаком отказывается от воды.

– Ничего. Если не шевелить.

– Видишь, уже почти прилетели. – Он указывает пальцем вперед, через прозрачный носовой фонарь. – Однако главный фактор, который держит их в узде, – сам Волков. Его имя, конечно, впрямую не упоминается, но любой нормальный русский зек сразу видит, откуда растут ноги. А они как раз и есть нормальные русские зеки.

Пилот в шлеме, до сих пор не показавший своего лица, произносит короткую хриплую фразу по-русски. Чей-то голос отвечает ему из черноты.

Впереди появляется кольцо огней.

– Я все равно не могу понять. Организовать такую сложную систему лишь для того, чтобы обслуживать работу Норы? Как им это удалось? Вернее, вопрос даже не как, а почему?

– Очень просто. Избыточное планирование на службе у абсолютной власти. Мы же имеем дело с постсоветскими структурами. Плюс огромное личное состояние. Волков пока еще не Билл Гейтс, но их имена уже вполне можно встретить в одном предложении. Он стоял у истоков многих здешних перемен и при этом ухитрился остаться в тени. Что само по себе уже замечательно. У него всегда, при любой власти, были хорошие связи в правительстве. И поэтому он уцелел во многих передрягах.

– Ты с ним встречался?

– Сидел за одним столом. Говорил в основном Бигенд, через переводчика. Волков не говорит по-английски. Ты знаешь французский?

– В общем, нет.

– Я тоже. И еще никогда об этом так не жалел, как во время их разговора.

– Почему?

Капюшончик смотрит на нее.

– Ну, это все равно что наблюдать брачный танец пауков.

– Они о чем-то договорились?

– Скорее обменялись информацией друг о друге. Причем большей частью невербально, без переводчика и без французского языка.

Шасси вертолета неожиданно ударяются о бетон – все равно что упасть с полуметровой высоты, сидя в автокаре для гольфа. Удар отдается болью в ее ногах.

– Сейчас они тебя осмотрят, подлатают. А потом Волков хочет с тобой встретиться.

– Зачем?

– Не знаю. Когда ты сбежала, он нас сразу выслал сюда, причем на гораздо более быстром вертолете, чем этот.

– Кого это – «вас»?

Но он уже снял шлем, возится с ремнем безопасности. И не может ее слышать.

41

За здоровье мистера Полларда

Кейс старается не шаркать огромными войлочными тапками, надетыми поверх бинтов на ногах. Они с Капюшончиком идут по коридору, мимо желтых шкафчиков. Их пригласили на обед.

В течение последнего часа или что-то около того (она так и не нашла своих часов) Кейс успела принять душ и побывать у врача, где ей забинтовали натертые ноги. Сейчас на ней черная вязаная кофта и «типа юбка»: Капюшончик посоветовал приодеться для предстоящего события.

Ее вещи, косметичка, одежда – все было аккуратно выстирано и разложено на одной из кроватей в той палате, где она пришла в сознание.

Кейс чувствует себя по-идиотски в войлочных тапках, которые ей одолжила седая женщина, кормившая ее супом. Но из-за бинтов на ногах нельзя надеть французские туфли, а замшевые ботинки доктор разрезал ножницами, чтобы не причинять ей лишних мучений.

– Как, ты говоришь, называется эта дрянь, которую мне дала Доротея?

– Рогипнол.

– Доктор сказал, это было что-то другое. Или мне так показалось. Какое-то «психотропное средство».

– Сначала нам сообщили, что тебя отвезли в частную клинику, прямо из гостиницы. Потом сказали, что перевели на «охраняемую территорию». Очевидно, имелась в виду эта тюрьма. В общем, возили туда-сюда, как мешок с картошкой. Отсюда я решил, что она дала тебе рогипнол. Хотела сделать более послушной.

– Где она сейчас? Ты знаешь? Вообще, кто-нибудь знает?

– Как я понял, эту тему здесь не принято обсуждать. Они сразу делают рыбьи глаза, стоит только упомянуть ее имя. А чего она от тебя хотела?

– Хотела узнать, каким образом я достала адрес Стеллы.

– Мне и самому интересно. – Капюшончик успел помыться, побриться и переодеться в новые черные джинсы и чистую, хотя и невыглаженную белую рубашку. – Но какую именно дрянь она тебе подсунула, можно только гадать. Бармену показалось, что у тебя были галлюцинации.

– Верно.

– Нам наверх. – Он указывает на лестницу. – Ты как, в порядке?

Она поднимается на несколько ступенек и останавливается:

– Ну как тебе сказать? У меня на ногах туфли «Минни-Маус»; я устала так, что уже не помню, что значит слово «отдых»; временная разница кажется вообще детской игрушкой; все тело болит, как будто меня пороли резиновыми шлангами. И плюс ко всему на пятках почти не осталось кожи.

Они взбираются по бетонных ступенькам; три лестничных пролета. Чем дальше вверх, тем больше Кейс налегает на перила. Наконец они оказываются в просторном округлом зале – очевидно, внутри той уродливой короны, которую она видела во время побега.

Узкие окна зажаты между наклонными вертикальными выступами; потолок выгибается вверх и под острым углом встречается с боковой стеной. Посреди стены большая фреска: земной шар с контурами Евразии, в обрамлении героических пшеничных снопов, из которых вылетают остроносые ракеты и круглые спутники. Цвета фрески потускнели, как на старом пыльном глобусе, найденном на школьном чердаке.

Кейс видит в центре зала группу людей, и среди них Бигенда, поднявшего в приветствии бокал.

– Что ж, пора встретиться с главным пауком, – шепчет Капюшончик, с улыбкой отставляя локоть. Она берет его под руку, не к месту вспомнив школьный выпускной бал, и они вместе идут через зал.

– Питер! – восклицает Бигенд. – Мы все наслышаны, что именно вы ее нашли.

Он пожимает Капюшончику руку. Потом обнимает Кейс, целует воздух рядом с ее щекой:

– Вы нас всех заставили поволноваться.

Он буквально светится каким-то незнакомым розовым оттенком свежей энергии, черные пряди падают на глаза; Бигенд отбрасывает их, картинно мотнув головой, затем поворачивается к стоящему рядом человеку.

– Андрей, познакомьтесь: это Кейс Поллард. Та самая женщина, которая нас всех объединила. С Питером вы уже знакомы. Кейс, это Андрей Волков. – Бигенд демонстрирует устрашающе многочисленные зубы.

Кейс смотрит на Волкова и сразу же вспоминает Адольфа Эйхмана в стеклянной клетке [31].

Невзрачный плешивый человечек чуть старше среднего возраста. Блики на золотых дужках очков; темный костюм, достоинство которого главным образом в его незаметности; воротник белой рубашки – как фарфор, обтянутый льняной тканью; однотонный темно-синий галстук из плотного блестящего шелка.

Волков пожимает ей руку: короткий ритуальный жест.

– Мой английский очень слаб, – говорит он. – Но я должен сказать, нам очень жаль, что с вами дурно обошлись. Еще я хочу извиниться... – тут он поворачивается к молодому человеку, которого Кейс уже видела в сквоте на Георгиевском, и продолжает уже по-русски.

– Мистер Волков просит прощения, – переводит молодой человек. – В Москве ждут неотложные дела, и он не сможет составить нам компанию за обедом.

У этого парня пышная рыжая шевелюра – чуть светлее, чем у Капюшончика. Темный костюм сидит на нем дурно, как будто он взял его напрокат.

Волков еще что-то говорит по-русски.

– Мистер Волков просит передать, что Стелла тоже извиняется за неудобства, которые вам столь безосновательно причинили. Она была бы рада к нам присоединиться, но состояние сестры требует ее присутствия в Москве. Они обе будут с нетерпением ждать вашего следующего визита.

– Спасибо, – отвечает Кейс.

У Волкова из верхней части правого уха вырезан аккуратный треугольный сектор; она вспоминает доктора и слышит звук ножниц, разрезающих замшевые ботинки.

– До свидания, – говорит Волков.

Повернувшись к Бигенду, он быстро произносит по-французски какую-то фразу, скорее всего идиоматическую.

– До свидания, – автоматически отвечает Кейс. Но он уже идет к двери, и двое молодых людей следуют за ним по пятам. Третий молодой человек остается на месте, пока Волков не исчезает за дверью. Потом тоже уходит.