Два огня (СИ) - Васильев Андрей (бесплатные книги полный формат txt) 📗
Но елки — палки, как это было красиво! Сквозь серые тучи время от времени пробивались лучи солнца и подсвечивали снежный хоровод как бы изнутри, под ногами разлетались в прах наметенные за несколько часов невесомые сугробы, добавляя в круговерть метели новые силы.
— Пчхи — чихнула Вика и потерла нос белоснежной меховой варежкой — Отвыкла я от родного климата.
— В Москве такой метели не увидишь — согласилась с ней сестра — Там только мокрый снег бывает. Экология не та, загадили планету…
Если бы Эля родилась в начале двадцатого века, была бы она или суфражисткой, или революционеркой, это к гадалке не ходи.
Жили пресловутые Павловские совсем недалеко, пешком — минут десять идти, не дольше. Хотя тут все жили недалеко, это тебе не мой любимый город, в котором расстояния измеряются пробками и пересадками. И скажу вам так — есть в этом что?то притягательное. Тишина, размеренность бытия, некое подобие стабильности, поскольку здесь меняться особо нечему и спешить особо некуда. Это то, чего у меня не было никогда и никогда не будет. Наверное.
Хотя, если откровенно, это философия человека, рожденного в городе, который никогда не спит. Мы, дети мегаполисов, именно так и представляем себе тихую гавань, которая якобы является для нас некоей панацеей от стрессов, бега на разные дистанции и постоянных 'дедлайнов'. Мы думаем, что в таких городках и деревеньках мы сможем наконец остановиться, отдохнуть душой и, может быть, даже задуматься о смысле жизни, чтобы понять, что мы неверно существовали.
Чушь это все, чушь и придумки литераторов с кинематографистами. Здесь, если копнуть поглубже, наверное, кипят такие страсти, от которых Шекспир удавится.
Да и не сможем мы сменить среду обитания, как бы не старались. Морская рыба не живет в стоячей воде. Если уж ты окунулся в круговорот бытия в большом городе — ты навек в нем останешься, если даже не телом, то душой наверняка. И пребывание в любом другом месте, даже самом тихом и прекрасном, будет для тебя восприниматься как отпуск, и не более того.
Элька забарабанила в дверь дома — очень, к слову, красивую и добротную, сразу видно, что не теперешней работы. Она мне напомнила паркетины в кабинете Старика — на ней тоже было видно каждую жилочку дерева, надо думать, большой мастер такую дверь делал. Да и дом был добротный, хотя и очень старый.
— Умели раньше строить — донеслось до меня от машины, как видно охранники думали о том же.
Дверь распахнулась, на пороге стояла грудастая молодка.
— О как — сказала она вместо 'здрасьте', на меня ощутимо пахнуло запахом недавно принятого спиртного, причем невысокого качества — Сестрички Травниковы, сто лет вас видно не было. Вы ж теперь вроде птицы высокого полета, в столице нашей родины живете?
— Свет, хорош выделываться — Вика скорчила рожицу — Сама ж в гости звала позавчера.
— Так и память девичья — накрашенный глаз молодки нахально мне подмигнул — Что поделаешь.
— Так и будешь на пороге держать? — поинтересовалась у нее Эля — Или мы пройдем?
— Заходите, коли пришли — не стала спорить Светка — Чего уж.
Если честно — я так и не понял, накой мы сюда приперлись. И нам тут не слишком рады, да и местечко то еще. Темно оказалось в доме и сыровато, пахло мышами и какой?то кислятиной — то ли бражкой перебродившей, то ли капустой перестоявшей. Плюс меня отдельно напряг нестройный гул достаточно молодых голосов, который отчетливо был слышен в коридоре. Народу в доме было немало, и он уже здорово поддал, что могло в принципе создать мне определенные проблемы. Не любят москвичей везде, кроме самой Москвы, чего уж греха таить. Исключение составляют, пожалуй, города — курорты, вроде Сочи, там москвичей как раз очень даже уважают, приблизительно так же как животноводы любят коров — рекордсменок.
Ну, а поскольку исключения только подтверждают правила, вывод был просто — сейчас я рисковал огрести хороших таких… Ну, вы поняли. Если в трезвом виде москвичей просто не любят и над ними нехорошо подшучивают ('А чё, у вас с Мааааскве правда все мужики гомосеки?'), то в пьяном могут и хорошенько отволохать, вкладывая в удары всю нелюбовь к тем, кто, по их мнению, забрал себе все народные деньги, мечты и чаяния.
И глупо объяснять, что мы не такие, и не следует судить о нашем городе и его жителях только по сериалам, детективам и программам в стиле 'фэшн — ТВ'. Все равно не поверят. А зря. Ну да, есть у нас всякие люди в городе, чего врать, наличиствуюти такие, которых любить особо не за что, но их не так уж и много, по факту. А остальные все живут так же, как и вся страна, от зарплаты до зарплаты. И еще спорный вопрос, где выживать легче — в наших каменных джунглях или здесь, в Касимове.
Я даже призадумался о том, что неплохо было бы высвистеть сюда хотя бы одного охранника, от греха, но довести это благое начинание до конца не успел — Вика прихватила мою руку и буквально вволокла в большую комнату, где за накрытом столом сидело человек десять, они выпивали, закусывали и оживленно о чем?то говорили.
— Опа — опа — немедленно отреагировалн на наше появление широкоплечий здоровяк в тельняшке — безрукавке и с татуировкой, из которой становилось ясно, что не так давно он успел отдать свой долг родине в воздушно — десантных войсках. Не скажу, что эта информация добавила мне оптимизма — Это же Вика — Викуся из десятого 'А'. Ого, а ты, я погляжу, поднялась так неплохо. Да и вообще, выглядишь ничего так.
Это было правдой. Не то, чтобы другие девушки в комнате были одеты как?то не так, напротив все было очень даже комильфо. Но да — Вика отличалась от них, причем я даже не могу сказать, чем именно. Лоском, что ли каким?то внешним?
— Илюшка? — прищурилась Вика — Илюшка Шишкун? Ничего себе тебя разнесло, а был глист глистом.
— Да вот, поднакачался мало — мало — крепыш согнул руку и поцеловал вздувшийся бицепс — Войска дяди Васи, туда абы кого не берут. Что ты хотела, детка — это чистый экшн. Это тебе не просто так, это настоящее мясо, для мужиков.
— Н — да? Мясо? Экшн? — с сомнением сморщила носик Эля — А разве не ты с Тагиркой Тимуровым года четыре назад по улицам шарился? Ну, с тем, которого Тагир — заде прозвали, за его… кхм… склонности, назовем это так?
— Чего сразу 'шарился'? — глаза Илюшки тревожно забегали по сторонам — Мы соседи были — и по домам, и в школе за одной партой сидели. Просто дружба!
— Да мы верим, верим — захихикала какая?то девушка за столом — Все так тогда и подумали. Тагирка тоже так говорил, правда, таким тоном, с такими придыханиями…
Илюшка насупился, достал из кармана пятирублевую монету и начал ее сгибать и разгибать пальцами, как видно, разгоняя подступившую тоску суровыми мужскими занятиями. Экшн, чо…
Меня представили обществу, причем, против моих ожиданий никто мне бубну выбивать не собирался, напротив — мне налили стакан вина и усадили за стол.
— Чем занимаешься? — спросил у меня немного повеселевший Илюшка после того, как я опрокинул в рот означенный стакан — Бизнес или как?
— Или как — не чинясь, я заел крепленое вино квашеной капустой, преотменнейшей кстати — Журналист я. Сочинитель, так сказать. Практикуюсь, светскую жизнь освещаю.
Пусть лучше думают так. Стоит ли всем знать 'кто' да 'что'?
— Бабские романы пишешь, что ли? — презрительно сморщился Шишкун — Тьфу ты! Это разве дело?
Я не стал вступать с ним в дискуссию. Это было и бессмысленно, и, признаться, небезопасно. Уж не знаю, каков он был в годы своей доармейской юности, прошедшей под светлыми флагами юношеской дружбы с неизвестным мне баловником Тагиром — заде, но сейчас он производил впечатление человека, который за неосторожное, а может даже и просто непонятное слово, запросто мог сделать кранеотомию без хирургических инструментов, анастезии и санитарок в накрахмаленных халатах.
— А бабуля твоя дома? — донесся до меня вопрос Эли, адресованный Светке — Мне бы с ней поговорить.
— Понятно — скривила та рот — Это вы опоздали.
